Сиамцы в ужасе шарахались в стороны, не каждый день на улицах Кетополиса встретишь несущуюся во весь опор громадную одноглазую гориллу. Впрочем, народу в этот час на улицах было немного — женщины уже вернулись с рынка, скупив пойманную ночью рыбу, работники разошлись по своим палаткам и лавкам, детвора готовилась к вечернему празднику.
Циклоп бежал, постепенно приходя в себя и пытаясь прогнать мучительное отчаяние, парализующее волю и разум. «Опоздал, — думал он. — Нужно было доверять предчувствиям и бежать еще месяц назад, с прошлым мадагаскарским дирижаблем. Пожадничал! Деньги копил. Всем необходимым запастись хотел. Дурак!» Он понимал, теперь все будет сложнее и, как быстро бы он ни бежал, слухи распространятся быстрее. Вскоре новость о необычной горилле облетит весь город, и тогда ему не скрыться. Люди охотно поверят в разумную обезьяну, это уж как пить дать, они всегда готовы верить в самую бредовую чушь. И тогда его поимкой займутся всерьез.
Нужно было найти щель поуже и забиться в нее до темноты, а ночью бежать из города. Во что бы то ни стало покинуть Кетополис до завтрашнего утра, иначе будет поздно. Но где спрятаться?
Впереди показался канал, отделяющий сиамские кварталы от фабричного района. Разница между набережными с обеих сторон бросалась в глаза. Со стороны сиамцев мостовая была выложена свежеоструганными досками и настоящей брусчаткой, фонари на столбах вдоль канала красовались разноцветными стеклами, кое-где к ним были привязаны бумажные гирлянды в виде драконов и китов. Сиамцы готовились к карнавалу и Большой Бойне.
Со стороны рабочих кварталов набережная утопала в грязи. Мостовая вовсе отсутствовала, а повозки и автомедоны двигались по глубоким колеям, совершенно раскисавшим при малейшем дожде. Чуть правее, почти к самому берегу, выходили длинные приземистые помещения фабричных складов, полускрытые со стороны канала дикими кустами, плавно переходящими в прибрежный камыш.
Несмотря на недавнюю горячую схватку и длинную пробежку по Пуэбло-Сиаму, Циклоп почти не запыхался, но все же остановился у крайнего дома. Под окошком ютилась крошечная клумбочка с пожухлыми цветами. На ней возился желтолицый малыш лет четырех. Увидев гориллу, он замер, узенькие глазки расширились от ужаса. Циклоп оскалился, и ребенка сдуло в глубь двора.
Разгоряченные мысли постепенно приходили в порядок. Циклоп успокаивался. В голове выстраивался план спасения. Нужно было перебраться на ту сторону канала и до темноты отсидеться на каком-нибудь складе. А с наступлением ночи пробраться в кварталы Данвича, откуда до Хрустальной Башни воздушного вокзала рукой подать. И останется уповать на то, что утренний дирижабль на Мадагаскар успеет улететь до того, как город погрузится в безумие.
— Вот он! — раздался крик за спиной, и, оглянувшись, Циклоп увидел бегущих к нему сиамцев. Один из них держал громадный нож, второй был вооружен древним кремневым пистолетом. — Хитрая обезьяна, которая убила почтенного Пандурвея.
Циклоп не стал задерживаться и проверять, хватит ли решимости у сиамцев вдвоем напасть на него, и выстрелит ли антикварный пистолет. Гигантскими прыжками, опираясь на все четыре лапы, он бросился к ближайшему мостку, перекинутому через канал. Раздался выстрел, затем еще один. Добежав до канала, Циклоп обернулся. Преследователей уже было пятеро, из них двое с огнестрельным оружием. Бежать по мосту было опасно — ширина канала около пятидесяти метров, и он будет как на ладони для стрелков. Плавать Циклоп не умел. Оставалось одно: в первом же пролете он ухватился за деревянные перила и с акробатической ловкостью перемахнул их.
Со стороны бегущих к мосту людей могло показаться, что обезьяна прыгнула в воду. Ловко перебирая руками, Циклоп в доли секунды оказался под мостом и повис на поперечной балке, держась одной лапой. Перед ним, подобно железнодорожным шпалам, вытянулись в ряд до самого конца моста точно такие же балки. Циклоп раскачался и отпустил правую лапу, одновременно хватаясь левой за следующую перекладину. Он летел вперед, слыша за спиной удивленные возгласы преследователей, потерявших добычу из виду. Под ним проплыла джонка, но рулевой смотрел вперед и не видел несущуюся над головой гориллу. Вскоре Циклоп был на том берегу. Плавно спрыгнув в камыши, он по пояс погрузился в грязную, воняющую болотом воду. Медленно, пытаясь поменьше шуметь, он двинулся в сторону от моста, выбирая место, где кусты ближе всего подходили к камышам.
Вскоре он выбрался на берег и, поминутно цепляясь шерстью за колючие ветви густого кустарника, подкрался к стене ближайшего склада. Строение тянулось в обе стороны на десятки метров. Двигаясь вдоль склада, Циклоп напряженно прислушивался: далеко сзади, на мосту, разочарованно галдели сиамцы, за стеной рабочие с руганью ворочали что-то тяжелое, с реки доносился гудок паровой джонки. Он все дальше уходил от погони, перебегая от склада к складу и углубляясь в фабричную территорию.
Наконец он остановился возле склада, откуда не доносилось ни звука. Приоткрыв тяжелую, обитую жестью дверь, Циклоп увидел длинный ряд стеллажей, уставленных деревянными ящиками. Из щелей ящиков торчала кокосовая стружка. За этим рядом в полутьме угадывался следующий, с такими же ящиками. Циклоп принюхался: пахло резиной и солидолом. В помещении царил образцовый порядок, и, несмотря на его огромные размеры, спрятаться тут было негде. Он прокрался вдоль задней стены, надеясь обнаружить переход в соседний склад, чтобы лишний раз не показываться на улице. Дверь действительно нашлась в дальнем конце помещения, но она была заперта изнутри. Беглец приник к ней ухом. Тихо, лишь где-то далеко слышно ритмичное «пуф-пуф» пневматического пресса, да тикает машинка в пустой глазнице.
Циклоп решился. Мощный удар по двери в область замка вырвал ее из лутки. В открывшемся помещении царила почти полная темнота. Бледные тонкие лучи света, проникающие сквозь щели в крыше, почти не рассеивали мрак, но чутье подсказывало Циклопу, что новый склад гораздо больше покинутого. Здесь можно было спрятаться.
Никаких стеллажей на этот раз вокруг не было. Склад, похоже, был предназначен для хранения дирижабля. Другого определения громадному объекту, занимавшему большую часть помещения, Циклоп дать не мог — он был похож на выброшенного океаном Левиафана, если бы Левиафан существовал и вдруг оказался на фабричном складе.
Беглец неслышно скользил в темноте в поисках надежного укрытия. Но, кроме корпуса дирижабля, в помещении не было ровным счетом ничего. Даже удивительно, людям обычно свойственно захламлять все имеющееся в их распоряжении пространство, а тут — идеальный порядок. Даже пол вроде бы недавно подметен: нет тряпок, щепок, стружки, обычных в таких местах. Циклоп неожиданно поймал себя на том, что опять волнуется. Погони он успешно избежал, уже почти нашел укрытие и, главное, имеет план отступления. Почему же он продолжает напряженно вглядываться в темноту и прислушиваться к воображаемым шорохам и неопасным фабричным звукам? Откуда идет угроза? Неужели все дело в этом дирижабле? Циклоп вспомнил, что именно отсюда, из фабричного района, исходило ощущение опасности вот уже несколько недель. Он так привык к этому чувству, что уже почти не замечал его, и лишь теперь, рядом с металлической громадиной, страх вернулся.
