Дальний край порта и основание песчаной косы затянули сети Плетельни. В пустующих зданиях порта обосновались воровские шайки, артели контрабандистов, поговаривали даже, что здесь иногда бесконтрольно выходят на поверхность морлоки.
Мобиль миновал ржавую опору трамвайного виадука, пересекающего Предельную под острым углом, и спустился в Горелую Слободу. Она тянулась от Бульваров до Плетельни — длинная полоса шириной в три-четыре квартала, отсекающая бухту от остального города и вслед за Мертвым портом охваченная тлением и одичанием. Купеческие семьи, когда-то державшие здесь зажиточные дворы, большей частью перебрались на берега Баллены, поближе к Новому порту, Хрустальной Башне, под бочок к аристократам Монте-Боки, под защиту гардемаринов и офицеров. Осталась в Слободе все больше всякая шушера — торговцы краденым, танцовщицы из бесчисленных варьете, подвальных театров, кабаков, коммивояжеры-лоточники, чьи сумы вечно набиты грошовым скарбом… Крепкие добротные особняки купцов словно бы огрузнели и почернели, расплылись выброшенными на берег китовыми тушами.
Артуро с брезгливым интересом рассматривал открывающиеся его взору пейзажи Слободы, еще более неприглядной при дневном свете. Так выглядит престарелая кокотка, еще не скрывшая опухшие веки и дряблую кожу под слоем румян и пудры.
Мобиль, скрипя рессорами, вошел в поворот и скользнул в неприметный проулок, уходящий влево и вниз, под уклон.
— Ваша милость, вы это… звиняйте, что я не в свое дело лезу и все такое, — не утерпев, заговорил шофер. — Но Стаббовы пристани это… плохое место. Мы-то люди битые, знаем, зачем богатые господа в такую глушь изволят нос казать, так что… ежели что требуется, ну, там, девочки во всем безотказные, гашиш марокканский или даже немножко синих, все можно организовать в лучшем виде. Тут, в Слободе, надежное местечко есть, неподалеку от Приголубы…
Артуро прервал:
— К летучему вельботу рули.
Шофер обиженно замолчал, сосредоточившись на дороге. Де ла Коста показалось даже, что тот бурчит что-то про «зажравшихся аристо». Впрочем, и без того взвинченный грядущими событиями, граф предпочел убедить себя, что ему именно показалось.
Лет десять назад во время шторма пришла большая волна, перемолола половину причалов, захлестнула прибрежные постройки и протащила по одной из главных портовых улиц тяжелый паровой катер. Когда вода откатилась, суденышко немедленно треснуло пополам. Безутешный хозяин отказался что-либо делать, и катер навсегда застыл посреди улицы, превратившись в элемент городской архитектуры.
Стремительно темнело. Портовые улицы были пустынны, а редкие прохожие не вызывали доверия. Шофер то и дело оглядывался по сторонам, видно, жалел уже, что ввязался в эту авантюру.
Артуро тоже занервничал. Его пальцы сжались на холодной рукояти трости. Близость толедского клинка успокаивала, хотя графу де ла Коста и не приходилось до сих пор пускать орудие в дело.
Начальник полиции Кетополиса, заручившись поддержкой высших чинов береговой охраны и Досмотровой службы, неоднократно обращался к Канцлеру с просьбой провести полувоенную операцию по зачистке Мертвого порта, но раз за разом получал отказ. Ответ всегда был один и тот же, вычурный и казенный: «Меры сии носят преждевременный характер и могут учинить смуту и беспорядки среди населения».
А меньшие усилия пропадали втуне — заброшенные доки, мастерские, склады, ремонтные дворы, усеянные обломками корпусов и ржавыми остовами, представляли собой запутанный лабиринт, слишком хорошо знакомый местным обитателям. Одно время полиция активно проводила в порту рейды, пытаясь покончить с преступным промыслом, но улов всегда был до смешного мал.
Мобиль из проулков ненадолго выскочил к самому берегу. По светлому еще небу неслись тревожные рваные облака. Неровная гребенка причалов пыталась причесать лохматые волны. Чайки и альбатросы метались над водой под стать облакам.
Сипя и чихая клубами пара, мобиль отвернул от Стаббовых пристаней в глубь порта.
Поежившись, Артуро плотнее запахнул теплый, подбитый мехом плащ. Сумерки смыкались вокруг мобиля, как челюсти кашалота. Шофер нервно одергивал правой рукой кожушок.
— Дальше не повезу, вам тут пять шагов пройти, — поставил условие он. — И ждать не буду, уж не взыщите.
Де ла Коста безропотно расплатился и покинул теплое нутро мобиля. Подступающая темнота, лишь изредка прореженная светом далеко отстоящих друг от друга фонарей, казалось, добавляла мороза и без того зябкому октябрьскому вечеру. Вдруг накатило ощущение приближающейся опасности, заставив молодого графа опустить руку в карман и провести пальцами по рукоятке револьвера в тщетном поиске спокойствия и уверенности.
Несмотря на заигрывания с контрабандистами, особым храбрецом де ла Коста никогда не был. Трусом тоже не выставлялся, но, по правде сказать, не случалось еще в его жизни ситуаций, когда требовалось бы проявить истинное мужество.
Мобиль, пыхтя и позвякивая рессорами, скрылся за углом. Артуро остался один.
Перекрывая узенькую улицу, щерился провалами выбитых иллюминаторов борт летучего катера. «ИЯ», видны были последние буквы названия. «"Глория"? — подумал де ла Коста. — "Мария"? "Галлия"? "Утопия"? Как далеко завела фантазия задубевшего душой и кожей моряка, выходившего на круглобокой посудине на встречу с великим океаном?»
Мысли вдруг поплыли каким-то своим путем, как бывает в полудреме. Артуро привиделся Нептун — недоброе лицо, маленькие китовые глазки, следящие за обросшим ракушками днищем. Вельбот неуклюже карабкается с волны на волну, зарывается носом в хищные буруны, а навстречу ему устремляются серебристые русалки, чтобы очаровать и свести с ума немногочисленный экипаж — но вот уже Нептун превращается в своего старшего брата, вода — в грязную мостовую, вельбот беспомощно замирает, скованный каменным льдом, а русалки-морлочки по тайным ходам, сквозь поры земли подбираются все ближе, ближе…
— Надумали прикупить кораблик, сеньор ла Коста?
Смешок, негромкий голос с хрипотцой, и в желтое пятно, отбрасываемое газовым фонарем, вошел невысокий плотный мужчина. Из-за волос, гладко зачесанных назад и стянутых на затылке в тугой узел, его круглая голова напоминала репу. Нос пересекала неровная полоска шрама, а маленькие, глубоко посаженные глаза поблескивали на свету, точно две новенькие пули.
— Де ла Коста! — раздраженно поправил его Артуро. — И не стоит выкрикивать мое имя на весь порт. Вы нашли ее?
Человек расплылся в двусмысленной улыбке, которую с равным успехом можно было принять за недовольную гримасу.
— Обижаете, сеньор! — пропел он. — Вы имеете дело с профессионалом.
Обращение «сеньор», привычное в семействе де ла Коста, в устах говорившего сильно смахивало на издевку, но Артуро слабо улыбнулся в ответ.
Если Мариус Клешня в чем-то и был профессионалом, так это в умении пускать пыль в глаза — взять хотя бы его прозвище.
На искалеченной кисти Мариуса вместо положенных человеку пяти пальцев имелись только два: большой и мизинец, отчего рука и в самом деле напоминала клешню. Всем было известно, что пропавшие три пальца — результат неудачной операции по вживлению в кисть скрытого пистолета. Жадный до денег Мариус попытался сэкономить на докторе и в результате не только изуродовал руку, но и сам едва не загремел к кальмарам от гнилой горячки.
