Трудно представить, не видя этого своими глазами, но Ганс пожал плечами.
– Мы, Дети Разума, либертарианцы и очень ценим свободу. Мы не верим в пользу вмешательства в чужую свободу действий или мысли. А кроме того, надо смотреть шире. Тогда ты увидишь, что большего вреда в потере вселенной-другой нет.
– То есть как это нет?
– Я уже говорил тебе: существует бесконечное множество вселенных. Подмножество этих вселенных, тоже бесконечное, населено людьми. Независимо от того, сколько таких вселенных мы потеряли, у нас все равно остается бесконечное количество временных линий с обитающими там людьми. И поскольку в каждой вселенной содержится примерно десять в восемнадцатой степени отдельных составляющих – структур, квантовая неопределенность которых заставляет временные линии раздваиваться, – огромное количество оставшихся вселенных будет похоже на уничтоженные, за исключением случайных отличий в поведении одной или двух частиц. Разнообразие очень консервативно.
Я почувствовал, что задавлен неоспоримой логикой Ганса. Кроме того, сказал я себе, какое мне дело до этих совершенно недоступных мне уничтоженных людей, когда я не могу договориться даже с теми, которых вижу каждый день?
– Ну ладно, – пробормотал я, – надеюсь, эта логика здорово мне поможет, когда в нашу вселенную прибудут минскийцы.
– Тебе известна вероятность этого?
– Нет.
– Единица к бесконечности.
Похоже, шансы выжить у нас неплохие.
«Вот только, – подумал я сразу же, – шанс появления у нас Ганса был ровно таким же».
11
Йо-йо и пец
– Теперь, когда ты больше узнал о Детях Разума, не хочешь ли ты совершить со мной обмен?
– Чем же ты предлагаешь нам махнуться?
– Напоминаю: я могу предложить тебе нечто, что поможет тебе исполнить все твои желания. В обмен я прошу лишь копию твоего сознания.
– Ты хочешь забрать накопленное в моих человеческих мозгах, верно? Потому что – ты сам это сказал – ценишь манеру человека мыслить? Но потом моя копия останется в тебе, ты уберешься восвояси и начнешь меняться кусочками меня со своими приятелями-коллекционерами. По-моему, то, что ты предлагаешь, то, что ты собираешься делать, пусть даже с копией, чудовищно. Откуда мне знать, может быть, моя копия будет страдать?
Ганс оскорбился.
– Мы, моравекцы, никогда не позволим себе причинить умственное или физическое страдание ни одному прародителю-человеку! Задумайся – не руководствуйся я столь высокими мотивами, стал бы я вести с тобой переговоры, когда могу просто забрать у тебя все, что мне нужно? Нет, твоя копия никогда не будет страдать, потому что никогда не будет использоваться целиком, обещаю. Твоя копия никогда не обретет полного сознания, и она никогда не поднимется до уровня бытия. Клянусь фон Нейманом!
Целую минуту я молчал. Мне нужно было подумать.
Какого черта я артачусь? Появление Ганса-киберкуста – самое яркое событие во всей моей несчастной и жалкой жизни. Само собой, я еще не понимал, что такое он мне предлагает. Во-первых, я не видел ни одного доказательства, что он способен выполнить такое диковинное обещание. Во-вторых, я чувствовал, что мне очень далеко до уровня сенатской этики, и не имел ни малейшего понятия о том, куда мог бы употребить то могущество, что предлагал мне Ганс. При этом его предложение казалось единственным шансом, единственным избавлением от моей безысходности. Что может значить судьба какой-то цифровой копии моих головы и тела, когда речь идет о таком предложении?
Каждый думает только о себе, и минскийцы в этом воззрении были далеко не одиноки. Это был организм, поедающий организмы, явившийся из другой космической вермишелины!
Собравшись с духом, я храбро произнес:
– Что ж, прекрасно! Приступай!
– Подойди ближе, пожалуйста.
Я ступил ближе, туда, откуда Ганс мог без труда до меня дотянуться.
– Только осторожней...
Непрестанно шевелящаяся корона манипуляторов Ганса на миг обволокла меня и тут же отступила.
– Готово, – сказал он.
– Но я ничего не почувствовал...
– Я мгновенно вонзил в твое тело и череп около миллиона ангстремных датчиков, перехватил управление тобой и симулировал все возможные наборы состояний твоей нервной системы. На краткий миг каждый кусочек твоего сознания включился, и его реакция была записана внутри меня, сохранена в памяти. Теперь, когда копия с тебя снята и благополучно сохранена, ты вновь полновластный хозяин своего тела. Получи же награду.
Внутри расплывчатого сплетения Гансовых манипуляторов стало формироваться нечто вещественное.
– Мы, Дети Разума, никогда не носим с собой ничего отдельного от тела, предпочитая создавать все необходимое из подручного материала и доступных элементов.
Через несколько секунд макроскопические руки Ганса протянули мне дары.
Йо-йо и пец-конфетницу.
Я тупо уставился на подарки.
На йо-йо не было никаких товарных ярлыков, он был сделан из какого-то странно скользкого материала, который не удавалось рассмотреть: он словно отталкивал взгляд, тот соскальзывал с него, как вода с утки.
Пец-конфетница была традиционной знакомой конфетницей, украшенной игрушечной головой, на которую полагалось жать, чтобы добыть конфету.
Голова принадлежала Ричарду Никсону.
– Ты издеваешься надо мной, да? Это и есть исполнение всех моих желаний? Игрушка и горсть конфет? Ты что, тупой? Или просто редкостный садист?
– Прошу тебя, Пол, не нужно спешных выводов. Позволь мне объяснить.
Эта «игрушка» – просто удобная оболочка для изумительного устройства. Это совсем не тот обычный йо-йо, какие есть у вас. Я предлагаю тебе в дар устройство для перемещения между пространствами и измерениями. Оно совершенно идентично тому, которым пользуюсь я, только мое устройство встроено в меня.
Основа этого йо-йо – его нить, струна.
– Космическая струна!
– Если объяснять на пальцах, то космическая струна – это устойчивый математический дефект вселенной, внутри которого находятся останки исходного десятимерного вещества в состоянии континуума высокой степени симметрии.
Я почесал в затылке.
– Ну что ж, верно. Но разве такая штуковина не должна весить триллиарды тонн? Почему твой йо-йо не отрывает руку и не проваливается под землю?
– Без защиты йо-йо опасен именно настолько, как ты говоришь. Но струна защищена «странной материей», покрытием, найденным нами во вселенной с иными физическими законами, чем в твоей. Узел на конце струны тоже состоит из странной материи, катушка также.
Внутри катушки спрятан псевдоразумный компьютер, в память которого введены координаты всех известных вселенных, где побывали Дети Разума, а также общая система навигации и поисковые подпрограммы для путешествия к новым вселенным. Если ты запустишь йо-йо и раскрутишь космическую струну, этот компьютер заставит струну резонировать через временные разрывы в покрытии из странной материи, или мерц-покрове. Представь себе этот процесс как пульсации гравитационных волн, испускаемых через миллиарды раскрывающихся и захлопывающихся ставень. Под их воздействием наше физическое тело сжимается, уменьшается и отправляется по нужному пути, пробуравленной червоточине. Тебе не нужно задумываться о том, как действует устройство, нужно только задать адрес, подобно вашей примитивной системе электронной почты.
