— Все забудется, — ответила я. — Так всегда происходит.
Я понимала, что Лисса беспокоится за свою репутацию, но не
думаю, чтобы она так уж пострадала — без у??ета Кристиана, конечно. Мы с
Адрианом анализировали манипуляции Эйвери и поняли, в чем дело, как только
сопоставили их со словами Симона о том, что с Лиссой произойдет несчастный
случай. Эйвери хотела, чтобы она выглядела неуравновешенной, если у Эйвери не
хватит силы воскресить ее. Если бы Лисса и впрямь погибла, вряд ли было бы
проведено серьезное расследование. После того как она неделями пила и совершала
безумные поступки, никто не удивился бы, если бы она по неосторожности
вывалилась из окна. Это воспринималось бы как трагедия, конечно, но вполне
предсказуемая.
— Дух — настоящее шило в заднице, — заявила Лисса. — Все
хотят воспользоваться преимуществами стихии — и непользователи вроде Виктора, и
пользователи вроде Эйвери. Клянусь, я снова подсела бы на таблетки, если бы не
испытывала параноидального желания защититься от людей, подобных Эйвери. Почему
ей вздумалось убить меня, а не Адриана? Почему всегда я оказываюсь мишенью?
Тема, конечно, мрачноватая, но я не смогла сдержать улыбки.
— Потому что она хотела иметь тебя в качестве приспешницы, а
его в качестве бойфренда. Он подходил ей, ведь с его помощью открывалась дорога
в высшие слои общества, а попытка связать его с собой могла окончиться для него
смертью. Она не хотела идти на такой риск. Хотя... кто знает? Может, в конце
концов, она попыталась бы привязать к себе и его. А тебя она воспринимала как
угрозу и хотела держать под контролем — как-никак, кроме нее ты единственная
известная женщина — пользователь духа. Успокойся на этом, Лисс. Мы можем
потратить множество часов, вычисляя, как рассуждала Эйвери Лазар, и все равно
ни до чего не додуматься.
— Это правда. — Она сползла с постели и уселась рядом со
мной на полу. — Но знаешь что? У меня такое чувство, будто мы можем потратить
множество часов, говоря о чем угодно. Ты здесь всего десять минут, а мне
кажется, будто мы и не расставались.
— Да.
До того как Дмитрий стал стригоем, общество Дмитрия
ощущалось мной как правильное и само собой разумеющееся, с ним было легко.
Общение с Лиссой тоже было правильным и необходимым как воздух — хотя это была
«правильность» другого рода. Печалясь из-за Дмитрия, я почти забыла, что она
давала мне. Они оба были моими составляющими.
Лисса обладала почти сверхъестественной способностью читать
мысли.
— Я серьезно считаю, что вела себя так, будто имею право
распоряжаться твоей жизнью. Такого права у меня нет. Если ты решишь остаться и
стать моим стражем, ты сделаешь это по собственному выбору и велению сердца.
Главное, чтобы ты была жива и сама выбирала, как тебе жить.
— При чем тут «веление сердца»? Я всегда хотела защищать
тебя. И сейчас хочу. — Я вздохнула. — Просто... Просто мне нужно было кое-что
уладить. И еще требовалось взять себя в руки. И я сожалею, что не слишком
хорошо обошлась с тобой.
Она извинялась, теперь я извиняюсь... что же, это
естественно, когда речь идет о людях, которые дороги друг другу. Надо простить
и идти дальше.
Лисса заколебалась, прежде чем задать следующий вопрос, но я
знала, что он неминуемо возникнет.
— Ну... и что произошло? Ты... Ты нашла его?..
Сначала мне не хотелось говорить об этом, но потом я поняла,
что должна. Штука в том, что между Лиссой и мной и раньше приключались
недоразумения из-за недопонимания ситуации. К примеру, то, что она воспринимала
мое служение ей как само собой разумеющееся. Или что я ничего не рассказывала
ей — и потом на нее же обижалась за черствость. Если мы хотим возродить нашу
дружбу и простить друг друга, нельзя повторять прошлых ошибок.
— Нашла, — ответила я наконец.
И я рассказала ей все — о своих поездках, о Беликовых, об
алхимиках, об Оксане и Марке, об отступниках и, конечно, о Дмитрии. Как Лисса
недавно пошутила, мы разговаривали не один час. Я изливала ей боль своего
сердца, и она слушала, не вынося никаких суждений. Ее лицо выражало сочувствие,
а я, добравшись до конца, заливалась слезами. Вся любовь, и ярость, и мука, так
долго сдерживаемые с той ночи на мосту, сейчас нашли выход. В Новосибирске я не
рассказала никому, где точно я была с Дмитрием и что там происходило. Не
рассказывала никому, что фактически стала для стригоя «кровавой шлюхой». На
вопросы я отвечала расплывчато, в надежде — тщетной, конечно, — что того, о чем
я умолчу, как бы и не было.
Теперь, в разговоре с Лиссой, я приняла реальность такой,
какая она есть: я убила человека, которого любила.
Стук в дверь вырвал нас из мира, в котором, кроме нас с ней,
никого не было. Я взглянула на часы — оказывается, уже приближался
комендантский час. Меня что, выставят отсюда? Я торопливо вытерла слезы, Лисса
открыла дверь, и, к моему удивлению, там обнаружилась служащая спального
корпуса с сообщением совсем иного рода.
— Тебя хочет видеть Альберта, — сказала мне женщина. — Она
предположила, что ты здесь.
Мы с Лиссой обменялись взглядами.
— Когда? Сейчас? — Спросила я.
Женщина пожала плечами.
— Судя по ее тону — да, я бы сказала, сейчас. Или в самое
ближайшее время.
Она вышла и закрыла за собой дверь. Альберта — капитан
стражей кампуса, и, если она чего-то хочет, ей подчиняются.
— Интересно, по поводу чего? — Спросила Лисса.
Мне так не хотелось уходить! Но я встала.
— Может быть миллион причин, мне кажется. Пойду повидаюсь с
ней, а оттуда вернусь в гостиницу. Хотя вряд ли сумею уснуть. Знаешь, вся эта
смена часовых поясов...
Лисса коротко обняла меня на прощание — чего мы давно, очень
давно не делали.
— Удачи тебе.
Я собралась уходить, но потом вспомнила кое о чем. Сняла с
пальца серебряное колечко и протянула его Лиссе.
— Это то самое кольцо, которое... ох!
Она с восторженным выражением лица зажала его в руке.
— Есть в нем магия? — Спросила я.
— Да... Слабая, но есть. — Она подняла кольцо к свету,
внимательно разглядывая его. Я подумала, что она даже не заметит моего ухода,
так ее заинтересовало кольцо. — Это так странно. Я почти чувствую, как она
делала его.
— Марк говорил, что, скорее всего, мы не скоро научимся
исцелять друг друга так, как они... но, может, ты пока сумеешь вычислить, как
делать амулеты вроде этого?
Взгляд ее зеленых глаз — цвета нефрита — был прикован к
кольцу.
— Да... Наверно, сумею.
Я улыбнулась при виде ее восторга и снова взялась за дверную
ручку, но она взяла меня за руку.
— Эй, Роза... Знаю, завтра утром мы увидимся, но...
