— На любое другое поселение дампиров.
— Я никогда не была ни в одном.
Официант поставил перед Сидни омлет, и она застыла с вилкой
в воздухе.
— Правда? А я думала, все вы...
Я покачала головой.
— Вся моя жизнь прошла в Академии. Более или менее.
Два года среди людей, по существу, ничего не меняли.
Сидни задумчиво жевала. Я готова была поспорить, что она не
доест омлет. Судя по тому, что я видела в первую ночь и вчера вечером, она ела
очень мало. Вроде как питалась одним воздухом. Может, это еще одно свойство
алхимиков? Вряд ли. Скорее всего, это личная особенность Сидни.
— Жители наполовину состоят из людей, наполовину из
дампиров, но дампиры объединены в тайное сообщество, о котором люди даже и не
догадываются.
Я всегда подозревала, что у них существует целая
субкультура, но понятия не имела, как она может вписываться в жизнь всего
города.
— И? — Спросила я. — На что их субкультура похожа?
Сидни положила вилку.
— Скажу лишь, что тебе лучше заранее приготовиться ко всему.
Пять
Остальная часть поездки прошла без всяких происшествий.
Сидни так и не избавилась от чувства дискомфорта, испытываемого в моем
обществе, но иногда, когда я смотрела русское телевидение, она помогала мне
понять, что там показывают. Существует определенная культурная разница между
этими передачами и тем, с которыми мы обе выросли, и это нас роднило. Она
улыбалась в тех же местах, которые мне казались забавными, и у меня даже
возникло чувство, что мы могли бы подружиться. Я знала совершенно точно, что
никто никогда не заменит мне Лиссу, и все же, покинув ее, чувствовала пустоту в
душе, жаждущую дружбы.
На протяжении дня Сидни не раз задремывала, и я начала
думать, что она просто страдает бессонницей и не может спать тогда, когда это
делает большинство людей. Ела она по-прежнему в своей странной манере — не ела,
а клевала. Всегда позволяла мне доедать за ней и вела себя по отношению к
русской кухне смелее, чем я. В России мне приходилось во всем
экспериментировать, и было приятно использовать опыт человека, пусть и не
местного, но знающего об этой стране гораздо больше меня.
На третий день мы прибыли в Омск. Я не ожидала увидеть в
Сибири такой большой и приятный город. Дмитрий всегда поддразнивал меня,
говоря, что мое представление о Сибири как о чем-то вроде Антарктики ошибочно,
и теперь я могла сказать, что он был прав — по крайней мере, применительно к
южной части этого региона. Погода очень напоминала ту, что устанавливалась в
Монтане в это время года, прохладный весенний воздух уже заметно прогревало
солнце.
Когда мы приехали, Сидни заявила, что договорится с
каким-нибудь знакомым мороем и он отвезет нас. Несколько их жили тут,
затерявшись в большом городе. Тем не менее, когда прошел день, выяснилось, что
у нас проблема. Ни один морой не соглашался везти нас; по-видимому, поездка
была опасна. По ночам стригои часто рыскали поблизости, надеясь захватить
какого-нибудь путешествующего мороя или дампира. Чем дольше все это тянулось,
тем больше меня одолевала тревога в отношении осуществления моего плана.
По-видимому, в самом городе Дмитрия было мало стригоев. По словам Сидни, они
прятались на окраинах, а на постоянной основе там жили очень немногие. Если это
так, мои шансы найти Дмитрия невелики. По мере того как Сидни продолжала
описывать ситуацию, мое настроение все больше ухудшалось.
— Множество стригоев бродит по стране в поисках жертв, и
через этот город они просто проходят, — объясняла она. — Расстояния здесь
немалые, и некоторые стригои задерживаются там на какое-то время в надежде на
легкую добычу, но потом, как правило, отправляются дальше.
— В Штатах стригои часто скрываются в больших городах, —
взволнованно сказала я.
— И здесь тоже. Б больших городах им легче найти жертву,
оставаясь незамеченными.
Да, мой план определенно трещал по швам. Если Дмитрий не
живет в этом городе, у меня возникают серьезные проблемы. Я знала, знала, что
стригои предпочитают большие города, но как-то сумела убедить себя, что Дмитрий
вернется туда, где вырос.
А вдруг Дмитрия там нет? Внезапно до меня дошло, насколько
велика Сибирь. Оказывается, Омск вовсе не самый крупный город в этом регионе, и
найти одного стригоя даже здесь будет трудно. Что делать? Искать его в других
больших городах? Если интуиция меня подвела, дело может обернуться очень, очень
скверно.
С того момента, как я решила искать Дмитрия, у меня бывали
моменты слабости, когда я наполовину надеялась, что никогда не найду его. Мысль
о том, что он стал стригоем, по-прежнему терзала меня. Не давали покоя и другие
образы — того, каким он был раньше, а также воспоминания о моментах, когда мы
были вместе.
Наверно, самое бесценное для меня воспоминание относилось ко
времени перед его обращением. Тогда я вся пропиталась тьмой, которая под
воздействием духа накапливалась в Лиссе. Не могла контролировать себя, не
владела собой. Боялась, что стану монстром, боялась убить себя, как это сделала
другая женщина-страж, «поцелованная тьмой».
Дмитрий помог мне снова обрести себя, буквально влив в меня
часть своей силы. Именно тогда я осознала, насколько крепка наша связь, как
полно мы понимаем друг друга. Раньше я скептически относилась к разговорам о
родстве душ, но в тот момент поняла, что это не пустые слова. И вслед за
эмоциональной связью пришла физическая — мы с Дмитрием, в конце концов, не
устояли перед взаимным влечением. Мы клялись, что этого никогда не произойдет,
но наши чувства оказались слишком сильны. Быть и дальше не вместе стало просто
невозможно. У нас была близость, и для меня это произошло в первый раз. Очень
похоже, что и в последний.
Сам секс оказался изумительным, и физически, и эмоционально.
Потом мы просто лежали рядом в маленькой хибарке так долго, сколько осмелились,
и это тоже было замечательно. Один из немногих моментов, когда я чувствовала,
что Дмитрий поистине мой.
— Помнишь заклинание вожделения, наложенное на нас Виктором?
— Спросила я, прижимаясь к нему.
Дмитрий бросил на меня такой взгляд, точно я сошла с ума.
— Конечно.
Виктор Дашков принадлежал к королевской семье и долгие годы
был дружен с Лиссой и ее родственниками. Однако позже выяснилось, что втайне он
годами изучал дух и понял, что Лисса — пользователь духа, задолго до того, как
это осознали мы. Он терзал ее всяческими способами, приведшими к тому, что она
стала думать, будто сходит с ума. Кульминацией его коварных замыслов стало похищение
ее и пытки, с помощью которых он вынудил Лиссу исцелить его от смертельной
болезни. Сейчас Виктор отбывал пожизненное заключение — и за то, что сделал с
Лиссой, и за свои изменнические планы свержения моройского правительства. Он
был одним из немногих, кто знал о моих отношениях с Дмитрием. Более того — он
использовал это свое знание для создания заклинания вожделения, которое
поместил в ожерелье, воздействовав на него силой земли и принуждением. Опасная
магия этого заклинания заставила Дмитрия и меня уступить основному инстинкту.
Правда, в последний момент мы сумели не дойти до конца, и до той ночи в хибарке
я считала, что наше спровоцированное заклинанием влечение было чем-то вроде
состояния наркотического опьянения и имело сугубо физическую основу.
