Я потянулась в карман за колом. Исчез, естественно.
Поблизости не было ничего, что сгодилось бы в качестве оружия, и это означало,
что в случае схватки я могу рассчитывать исключительно на собственное тело.
Уголком глаз я заметила на стене выключатель, щелкнула им и замерла, ожидая,
какую картину откроет мне вспыхнувший верхний свет.
Ничего необычного. И никого. Первое, что я сделала, это
проверила дверь. Она оказалась заперта, как я и ожидала, и открывалась с
помощью цифровой клавиатуры. К тому же выглядела тяжелой, стальной. Очень
похоже на противопожарную дверь. Поняв, что этот выход для меня закрыт, я
вернулась и продолжила обследование. В происходящем присутствовала определенная
ирония. На уроках нас часто детальнейшим образом обучали, как нужно проверять
помещение. Я всегда ненавидела такие занятия, меня интересовали только
сражения. Теперь стало ясно: эти, казавшиеся тогда бесполезными уроки на самом
деле не лишены смысла.
Свет заметно облегчил обследование. Кровать покрывало
атласное пуховое одеяло цвета слоновой кости, ворсистое снизу. Крадучись по
гостиной, я увидела, что телевизор хороший, дорогой. С большим плазменным
экраном. Он выглядел новым, с иголочки. Обтянутые матово-зеленой кожей кушетки
и кресла были тоже очень симпатичные. Выбор расцветки казался необычным, но
впечатлял. Вся мебель — столы, письменный стол, шкаф — была из полированного
черного дерева. В углу стоял небольшой холодильник. Открыв его, я обнаружила
бутылки с водой и соком, разнообразные фрукты и упаковку сыра в нарезке. На
холодильнике стояли закуски: орехи, крекеры, глазированные пирожные. При виде
всего этого в животе заурчало, но есть здесь я ничего не могла.
Ванная оказалась выдержана в том же стиле, что и студия. Душ
и большая ванна джакузи сделаны из черного полированного мрамора, на полочке
маленькие куски мыла и бутылочки с шампунем. Над раковиной висело большое
зеркало, вот только на самом деле оно не висело, а было так плотно врезано в
стену, что убрать его не представлялось возможным. И материал зеркала тоже
выглядел странным — скорее блестящий металл, чем стекло.
Поначалу это меня удивило, но потом я метнулась обратно в
гостиную и еще раз внимательно огляделась. Здесь не было абсолютно ничего, что
удалось бы превратить в оружие. Телевизор слишком большой, чтобы сдвинуть его с
места или разбить, что относилось и к экрану, который, похоже, был изготовлен
из высокотехнологичного пластика. Никаких стаканов на столах. Полки встроенные.
Бутылки в холодильнике пластиковые. И окно...
Я подошла к нему, провела пальцами по краям, лак и зеркало,
оно было врезано в стену. Никаких отдельных стекол — один сплошной кусок. Еще
раз прищурившись, я попыталась разглядеть пейзаж за окном. Холмистая равнина с
разбросанными по ней редкими деревьями. Очень похоже на пустынную местность, по
которой я добиралась до Бийска. По-видимому, я за пределами Новосибирска. И,
глянув вниз, поняла, что нахожусь достаточно высоко. Возможно, четвертый этаж.
Спрыгнуть отсюда, не сломав ногу, невозможно. И все же следует что-то
предпринять, не сидеть же здесь.
Я взяла стоявшее у письменного стола кресло, и грохнула им в
окно... Безрезультатно.
— Господи... — пробормотала я.
Я предприняла еще три попытки, столь же пустые. Казалось, и
то и другое сделано из стали. Видимо, окно было пуленепробиваемое, особо
прочное. А кресло — черт его знает. Оно казалось вырезанным из цельного дерева,
и, сколько я ни колотила, от него не отщепилось ни кусочка. Продолжать попытки
было неразумно, но, поскольку я всю жизнь только тем и занимаюсь, что делаю
неразумные вещи, я не переставала бить креслом по стеклу.
Где-то на пятой попытке живот предупредил меня о приближении
стригоя. Я резко развернулась и, не выпуская кресла из рук, бросилась к двери.
Она открылась, и я обрушила на вошедшего кресло, ножками вперед.
Это был Дмитрий.
Те же противоборствующие чувства нахлынули на меня, как
тогда на улице, — любовь и одновременно ужас. Однако на этот раз я пробилась
сквозь любовь и атаковала его, не дрогнув. Вот только практически без толку —
бить его было все равно что колотить по бронебойному стеклу. Он оттолкнул меня,
и я пошатнулась, но кресло из рук не выпустила и тут же снова бросилась в
атаку. На этот раз он вцепился в кресло, вырвал его из моих рук и бросил о
стену с такой легкостью, словно оно ничего не весило.
Лишившись даже такого жалкого оружия, я снова могла
полагаться только на силу собственного тела. Именно это я и делала на
протяжении двух последних недель, когда мы допрашивали стригоев; правда, тогда
меня подстраховывали четверо товарищей. И ни один из тех стригоев не походил на
Дмитрия. Даже в бытность дампиром, его было трудно одолеть. Теперь он сохранил
свои навыки, но стал быстрее и сильнее. Он также хорошо знал все мои приемы —
поскольку сам учил им меня. Застать его врасплох практически невозможно.
Однако в точности как с окном, я не могла бездействовать. В
комнате я оказалась в ловушке — и не важно, насколько это была большая,
роскошно обставленная комната. Более того, я была наедине со стригоем. Мне
приходилось все время напоминать себе об этом. Здесь был стригой. Не Дмитрий.
Все, что я без конца твердила Денису и остальным, было применимо и сейчас.
«Будь умным. Будь бдительным. Защищай себя».
— Роза, — заговорил он, без видимых усилий отражая мои
удары. — Ты впустую тратишь время. Прекрати.
Ох, этот голос! Голос Дмитрия. Голос, который я слышала,
засыпая ночью, голос, который когда-то говорил, что любит меня...
«Нет! Это не он. Дмитрия больше нет. Это монстр».
В отчаянии я попыталась придумать, как одолеть его. У меня
даже мелькнула мысль о призраках, которых я вызывала в сарае. Марк говорил, что
я смогу обращаться к ним в момент величайшего накала эмоций, и они будут
сражаться за меня. Эмоции имелись в избытке, но я почему-то все равно не знала,
как вызвать помощников. Я понятия не имела, как делала это прежде, и, несмотря
на желание, сейчас ничего не получалось. Проклятье! Что толку во вселяющих ужас
силах, если я не в состоянии прибегнуть к их помощи?
Вместо этого я сдернула с полки DVD-плеер, вырвав шнуры из
стены. Совсем никудышное оружие, но я была в отчаянном положении. Я услышала
странный, древний боевой клич и задним умом поняла, что сама издала его. И
снова бросилась на Дмитрия, изо всех сил размахивая плеером. Наверно, он
причинил бы вред, пусть и небольшой — если бы врезался в Дмитрия. Однако этого
не произошло. Дмитрий перехватил его, вырвал из моих рук и бросил на пол. Плеер
разлетелся на куски. Продолжая действовать, Дмитрий поймал мои руки, не давая
мне ни ударить его, ни дотянуться до чего-то еще. Он так крепко держал меня,
что, наверно, мог бы сломать кости, но я продолжала вырываться.
Он снова попытался урезонить меня.
— Я не причиню тебе вреда, Роза. Пожалуйста, остановись.
«Это не тот Дмитрий, которого ты знала».
Не имея возможности двигать руками, я начала отбиваться
ногами, но, поскольку верхняя часть тела была скована, я не могла вложить в
удары достаточно силы. Что касается Дмитрия, он выглядел не столько озабоченным
или сердитым, сколько раздраженным. Испустив громкий вздох, он схватил меня за
плечи, развернул и прижал к стене, пригвоздив к ней всей мощью своего тела. Я
еще немного подергалась, но без всякого результата — я оказалась сейчас в той
же ситуации, что и стригои, на которых мы охотились. У вселенной мерзкое
чувство юмора.
