Потом я принялась расхаживать, снова и снова прокручивая в
голове провальные планы бегства. И только тут почувствовала, насколько устала.
Если не считать потери сознания после того, как Дмитрий ударил меня, я не спала
целый день. Спать или не спать было равнозначно принятию решения есть или не
есть. Позволить себе полностью отключиться? Мне необходимы силы, но каждая
уступка увеличивала риск.
Наконец я сдалась, и, когда ложилась на огромную кровать,
меня внезапно осенила идея. Я ведь не совсем беспомощна. Если бы Адриан проник
в мой сон, я могла бы рассказать ему, что произошло. Правда, в последний раз я
велела ему держаться подальше, но прежде он никогда меня не слушался. С какой
стати сейчас будет иначе? Дожидаясь, пока придет сон, я изо всех сил
сосредоточилась на Адриане, как будто мои мысли могли вызвать его.
Ничего не получилось. Никто не пришел ко мне во сне, и,
проснувшись, я удивилась, почувствовав, какую это причиняет боль. Несмотря на
явное увлечение Адриана Эйвери, я никак не могла выбросить из головы, насколько
по-доброму он в последний раз вел себя с Джил. И о Лиссе он тоже тревожился,
отказавшись от своей легкомысленной бравады. Он был серьезен и мил. В горле
стоял ком. Пусть я не питала к нему романтического интереса, все равно не
следовало так скверно обращаться с ним. А теперь я утратила и его дружбу, и
возможность через него воззвать о помощи.
Мои размышления были прерваны негромким шелестом бумаги. Я
рывком села. Кто-то находился в гостиной, сидел спиной ко мне на кушетке, и
спустя всего мгновение я узнала его. Дмитрий.
— Что ты здесь делаешь?
Я вылезла из постели, даже не чувствуя тошноты, настолько я
не совсем проснулась.
— Жду, пока ты проснешься, — не оборачиваясь, ответил он,
совершенно уверенный в моей неспособности причинить ему вред, и у него для
этого имелись основания.
— Неужели скучал?
Я перешла в гостиную, встала как можно дальше от него,
прислонилась к стене и скрестила на груди руки.
— Почему же скучал. У меня была компания.
Он оглянулся на меня и поднял книгу. Вестерн.
Думаю, это шокировало меня не меньше, чем его изменившийся
облик. В этом было нечто обыденное и родное. Он и дампиром обожал вестерны, и я
часто поддразнивала его, что, дескать, он явно мечтает стать ковбоем. Почему-то
мне казалось, что после обращения это хобби должно исчезнуть. Исполненная
абсурдной надежды, я вглядывалась в его лицо, точно ожидая увидеть, что он стал
прежним, пока я спала. Может, последние полтора месяца были просто дурным сном.
Увы. Красные глаза и жесткое выражение лица — все на месте.
Мои надежды разлетелись вдребезги.
— Ты долго спала, — продолжал он.
Я бросила быстрый взгляд за окно. Полная тьма. Ночь.
Проклятье! Я ведь хотела всего лишь вздремнуть часок-другой.
— И ты поела.
Изумление в его голосе разозлило меня.
— Я любительница пиццы. Чего тебе надо?
Заложив книгу, он положил ее на стол.
— Увидеться с тобой.
— А я думала: твоя единственная цель — превратить меня в
живого мертвеца.
Он не желал признавать этого, что раздражало. Терпеть не могу,
когда возникает чувство, будто твои слова просто игнорируют. Вместо этого он
стал уговаривать меня сесть.
— Устанешь стоять.
— Я только что проснулась. Кроме того, если я в состоянии
целый час швыряться мебелью, уж как-нибудь постою немного, ничего мне не
сделается.
Не знаю, почему я продолжала отпускать свои обычные
саркастические замечания. По-хорошему, учитывая ситуацию, следовало просто
игнорировать его. Молчать, а не играть в словесные игры. Наверно, в глубине
души мне казалось, будто, разговаривая в насмешливом тоне, как раньше, смогу
достучаться до прежнего Дмитрия. Я подавила вздох. Снова из головы вылетел один
из уроков самого же Дмитрия. Стригои — не те люди, какими были когда-то.
— От сиденья тебе тоже ничего не сделается, — ответил он. —
Я ведь уже сказал, что не причиню тебе вреда.
— Вред — понятие субъективное. — Потом, внезапно ощутив
прилив бесстрашия, я подошла и села в кресло напротив него. — Доволен?
Он наклонил голову, несколько прядей темных волос выбились
из небольшого, завязанного сзади конского хвоста.
— Ты по-прежнему прекрасна, даже после сна и небольшой
схватки. — Его мерцающий взгляд обратился на груду нарядов, которую я бросила
на пол. — Ничего не понравилось?
— Я здесь не для того, чтобы играть с тобой в переодевания.
Дизайнерские платья не убедят меня в желании стать членом клуба стригоев.
Он вперил в меня долгий, пронизывающий взгляд.
— Почему ты не доверяешь мне?
Я тоже уставилась на него, только с выражением недоверия.
— И ты еще спрашиваешь? Ты похитил меня. Чтобы выжить, ты
убиваешь невинных людей. Ты совсем другой.
— Я лучше, я же говорил тебе. А что касается невинности... —
Он пожал плечами. — На самом деле в мире нет невинных людей, зато есть хищники
и добыча. Те, кто сильнее, побеждают тех, кто слабее. Таков естественный
порядок вещей. Ты раньше увлекалась естествознанием, если не ошибаюсь.
Я отвела взгляд. В школе, помимо уроков, имеющих отношение к
делу стража, мне нравилась биология. Нравилось читать о поведении животных, о выживании
сильнейших. Для меня Дмитрий был мужчиной экстра-класса, не знающим себе равных
с точки зрения силы.
— Это другое, — сказала я.
— Но не в том смысле, как ты думаешь. Почему тот факт, что
мы пьем кровь, кажется тебе таким странным? Ты видела, как морои делают это. Ты
сама позволяла морою пить свою кровь.
Я вздрогнула, мне вовсе не хотелось углубляться в то, как я
позволяла Лиссе пить мою кровь, когда мы жили среди людей. Еще меньше хотелось
вспоминать о выбросах эндорфинов, сопровождающих укус вампира, и о том, как я
едва не стала в этом смысле «наркоманкой».
— Они не убивают.
— И, поверь, много теряют. Это потрясающе. — На мгновение он
закрыл глаза, потом снова открыл их. — Пить кровь другого, смотреть, как жизнь
уходит из него, и чувствовать, как она вливается в тебя... Одно из самых
удивительных ощущений в мире.
Его рассуждения о том, как он убивает других, усилили мою
тошноту.
— Это мерзко и подло.
Это произошло так быстро, что я не успела среагировать.
Дмитрий вскочил, схватил меня, притянул к себе и толкнул на кушетку, наполовину
навалившись на меня. Я была так ошеломлена, что даже не сопротивлялась.
— Вовсе нет. И в этом ты должна доверять мне. Тебе
понравится. Я хочу быть с тобой, Роза. Правда, хочу быть с тобой. Мы свободны
от правил, которые предписывают другие. Мы можем быть вместе теперь, сильнейшие
из сильных. Можем получить все, что хотим. В конечном счете мы можем стать
такими же сильными, как Галина. Заполучить такой же роскошный особняк, свой
собственный.
