— Что ты здесь делаешь? — Спросила я, удивляясь тому, как
спокойно звучит мой голос.
— Решаю одну проблему.
Подтекст сказанного был ясен без всяких подсказок. Этой
проблемой была я.
И снова я с трудом сдержалась, чтобы не попятиться.
— Я ничего плохого тебе не сделала.
Ошибочная логика с позиции стригоя. Ни одна из их жертв
никогда ничего плохого им не делала.
— Ты находишься здесь. Занимаешь место, впустую расходуешь
чужое время. Ты знаешь, как найти ее — девчонку Драгомир, — но не сделаешь
ничего хотя бы отдаленно полезного в этом отношении пока Беликов не пошевелится
наконец и не пробудит тебя. А тем временем Галина заставляет меня без толку
торчать здесь, карауля тебя, и поддерживает его, потому что он убедил ее, что
ты станешь для нас исключительно ценным приобретением.
Целый поток жалоб, весьма интересный, если задуматься.
— Ммм... И что ты собираешься делать?
Миг — и он оказался рядом. Перед моим внутренним взором
мгновенно возникла та сцена, когда он укусил Дмитрия, а меня при виде этого
охватил ужас. Искра гнева вспыхнула в душе — но всего лишь искра.
— Так или иначе, я получу нужную информацию, — прошипел он.
— Скажи мне, где она.
— Ты знаешь, где она. В школе.
Зачем спрашивать об этом? Он знал, где Лисса. Он знал, где
школа.
Судя по выражению его лица, такой ответ его не устраивал.
Протянув руку, он схватил меня за волосы и с силой дернул мою голову назад.
Может, распущенные волосы — не всегда такая уж хорошая идея.
— Куда она собирается? Она не все время там. Она хочет
поступить в колледж? Поселиться при королевском дворе? У них наверняка насчет
нее есть свои планы.
— Мне об этом ничего не известно. Я покинула школу.
— Я тебе не верю! — Рявкнул он. — Она слишком ценна для них.
Ее будущее спланировано давным-давно.
— Если это и так, мне никто не докладывал. Я слишком быстро
уехала.
Гнев вспыхнул в его глазах, и, клянусь, они стали еще
краснее.
— Вы связаны! Ты знаешь! Скажи мне, и я убью тебя быстро.
Если же нет, я пробужу тебя, чтобы получить информацию, и потом все равно убью.
Подожгу, словно костер.
— Ты убьешь меня, если я стану такой, как вы?
Глупый вопрос. Преданность друг другу у стригоев не в чести.
— Да. Это сломает его, и когда Галина увидит, в каком он
смятении, я вернусь на свое законное место рядом с ней — в особенности после
того, как прерву род Драгомир.
— Черта с два!
Он улыбнулся, провел пальцами по моему лицу и синякам на
шее.
— Так и будет, не сомневайся. Это упростит все — если ты
просто скажешь мне сейчас. Умрешь в состоянии экстаза, а не сгоришь заживо. Мы
оба получим удовольствие. — Он обхватил рукой мое горло. — Ты определенно
представляешь собой проблему, но ты и впрямь прекрасна — в особенности твое
горло. Можно понять, почему он хочет тебя...
Внутри играли противоречивые эмоции. Логически я понимала,
что это Натан — Натан, которого я ненавидела, прежде всего за то, что он
обратил Дмитрия. Тем не менее потребность в стригойских эндорфинах тоже
поднимала голову, и с этой точки зрения вряд ли имело значение, кто меня
укусит. Имело значение лишь то, что его зубы были совсем рядом с моей шеей,
обещая изумительный, изумительный экстаз.
И пока одной рукой он держал меня за горло, другая
соскользнула к талии и дальше, к изгибу бедер. В его голосе присутствовал
оттенок похоти, он хотел большего, чем просто укусить меня. И после огромного
множества сексуально заряженных встреч с Дмитрием — встреч, которые никогда ни
к чему не приводили, — тело почти не волновало, кто конкретно ласкает его.
Можно закрыть глаза, и станет не важно, чьи зубы кусают или чьи руки раздевают
меня. Только последующий кайф — вот что будет важно. Я закрою глаза и
притворюсь, что это Дмитрий, а потом забуду обо всем, когда губы Натана станут
ласкать мою кожу...
«Одно плохо, — напомнил мне еле слышный голосок разума. —
Натан не просто хочет секса и крови. Он хочет в конечном счете убить».
В этом была своего рода ирония. Оказавшись здесь, я до
смерти хотела — прошу прощения за невольный каламбур — убить себя, чтобы не
стать стригоем. Именно это и предлагал мне Натан. Даже если бы он сначала
обратил меня, то потом собирался сразу же убить. В любом случае мне не грозило
бы провести вечность в качестве стригоя. По идее, я должна бы радоваться...
Однако именно в самом разгаре того, когда пагубная привычка,
овладевшая моим телом, буквально вопила об укусе и последующем блаженстве, я с
пугающей ясностью осознала, что не хочу умирать. Может, дело было в том, что
целый день прошел без укуса, но во мне пробудился мятежный дух. Я не позволю
ему сделать это со мной. Я не позволю ему навредить Дмитрию. И, черт побери, я
не позволю ему выследить Лиссу.
Пробившись сквозь эндорфиновое облако, по-прежнему
окутывающее меня, я собрала в кулак всю свою силу воли, вспомнила годы обучения
и уроки Дмитрия. Добраться до этих воспоминаний было нелегко, и я лишь слегка
прикоснулась к ним, но этого хватило, чтобы побудить меня действовать. Я резко
устремилась вперед и ударила Натана.
И не добилась ничего.
Он не пошевельнулся. Черт, я даже не была уверена,
почувствовал ли он удар. Удивление на его лице быстро сменилось усмешкой, и он
расхохотался тем ужасным образом, как это делали стригои, — жестоко и без
намека на истинную радость. Потом без малейших усилий он ударил меня, отбросив
на другой конец комнаты. Дмитрий поступил точно так же, когда я впервые
очнулась здесь и напала на него. Только тогда я не отлетела так далеко и не
ударилась так сильно.
Сейчас я ударилась о спинку кушетки, и, господи, как же мне
было больно! Нахлынула волна головокружения, и только тут до меня дошло, какой
это идиотизм — сражаться с тем, кто настолько сильнее меня, да еще ослабев от
потери крови. Я сумела выпрямиться, лихорадочно соображая, что делать дальше.
Натан, казалось, не спешил ответить на мое нападение. Более того — он продолжал
хохотать.
Я оглянулась и наткнулась взглядом на то, что давало мне
возможность действовать, пусть и весьма жалкую. Рядом со мной стояла Инна.
Мучительно медленным движением — однако я и такого от себя не ожидала — я
протянула руку и обхватила ее за шею. Она вскрикнула, и я рывком прижала ее к
себе.
— Убирайся отсюда, — сказала я Натану. — Убирайся отсюда,
или я убью ее.
Он перестал смеяться, удивленно воззрился на меня, а потом
расхохотался еще громче.
— Ты серьезно? Ты правда думаешь, будто я не смогу
остановить тебя, если захочу? Уверена, что меня это волнует? Давай убей ее. И
еще дюжину таких, как она.
На самом деле ничего удивительного, но даже я слегка
опешила, поняв, с какой легкостью он готов пожертвовать жизнью верной служанки.
Ладно. Пора переходить к плану Б. Или, может, это план К? По правде говоря, я
потеряла им счет, и ни один из них не был достаточно хорош...
