Это привлекло ее внимание. Натан и вечная жизнь. То, что для
нее важнее всего. Она прикусила губу, все еще в ярости, но, по крайней мере,
никаких тирад не последовало.
— Цифры. Дверь, — повторила я и посильнее вдавила кол.
Она вскрикнула от боли.
И наконец, заговорила, отбарабанив серию цифр. Русские цифры
я, по крайней мере, выучила хорошо, поскольку они существенны с точки зрения
адресов и телефонных номеров. Она назвала семь цифр.
— Снова, — сказала я и заставила ее повторить их три раза.
Но этим дело не ограничилось. Я была уверена, у внешней двери другой код. —
Цифры. Дверь. Два.
Я ощущала себя пещерным человеком. Инна смотрела на меня, не
въезжая.
— Дверь. Два.
В ее глазах мелькнуло понимание, и она разозлилась. Наверно,
надеялась, что мне неизвестно о коде внешней двери. Пришлось снова пустить ей
кровь, и она выкрикнула другие семь цифр. И снова я заставила повторить их. Я
понимала, у меня нет способа понять, правду ли она говорит, пока я не проверю
цифры на деле. И я решила держать ее при себе.
Меня кольнуло чувство вины из-за вынужденного насилия. Но
куда денешься? Я была в отчаянном положении. Как будущих стражей, нас учили и
убивать, и выводить из строя. На этот раз я сделала последнее, стукнув ее
затылком о пол с такой силой, что она потеряла сознание. Лицо у девушки
расслабилось, веки опустились. Проклятье! Обстоятельства вынуждали меня
причинить вред совсем молодой человеческой женщине.
Я встала, подошла к двери и нажала первый набор цифр,
надеясь, что они правильные. К моему полному и искреннему изумлению, так и
оказалось. Щелкнул электронный замок, но, прежде чем я успела открыть дверь,
послышался другой щелчок. Кто-то отпер внешнюю дверь.
— Дерьмо, — пробормотала я.
Метнулась прочь от двери, подхватила бесчувственное тело
Инны и оттащила в ванную комнату. Бережно прислонила к самой ванне и
только-только успела закрыть за собой дверь, как услышала, что открывается
главная дверь в комнату. Накатила тошнота — признак приближения стригоя. Я
знала, стригой в состоянии унюхать человека, но оставалось надеяться, что не
через закрытую дверь. Выйдя из коридора, я обнаружила в гостиной Дмитрия.
Улыбнулась, бросилась к нему и воскликнула радостно:
— Ты вернулся!
Он быстро обнял меня и тут же отстранился.
— Да. — Похоже, мое приветствие было приятно ему, но лицо
приняло деловое выражение. — Ты приняла решение?
Ни тебе «привет». Ни «как ты себя чувствуешь?» Сердце упало.
Это был не Дмитрий.
— У меня есть еще вопросы.
Я подошла к постели и легла, как обычно. Он присел на краю,
глядя на меня.
— Сколько времени это займет? — Спросила я. — В смысле,
пробуждение? Это произойдет мгновенно?
И снова посыпались вопросы. Честно говоря, они у меня
иссякли, и на этом этапе я совсем не интересовалась подробностями бытия
стригоев. С каждым моментом я волновалась все больше и больше. Нужно
действовать. Я должна использовать ту призрачную возможность, которую имею.
И все же мне требовалось убедить себя, что на самом деле это
не Дмитрий. Глупость, конечно. Я уже понимала это. Видела физические изменения.
Видела холодность и жесткость. Видела его со следами крови на губах после
очередного убийства. Это не тот человек, которого я любила. Но...
Вздохнув, Дмитрий растянулся рядом.
— Роза, — прервал он меня, — если бы я не знал тебя хорошо,
то решил бы, что ты тянешь время.
Даже став стригоем, Дмитрий понимал мой образ мысли. Я
осознала, что, если хочу выглядеть убедительно, пора перестать разыгрывать
дурочку и начать вести себя как Роза Хэзевей.
Я придала лицу возмущенное выражение.
— Конечно тяну! Это же не пустяк. Я пришла сюда, чтобы убить
тебя, а теперь ты просишь стать такой, как вы. Думаешь, это легко для меня?
— А легко для меня — ждать так долго? — Парировал он. —
Выбор имеют лишь морои, которые по доброй воле совершают убийство, как Озера.
Больше никто не получает право выбора. У меня не было права выбора.
— И ты об этом не сожалеешь?
— Теперь нет. Теперь я тот, кем мне было предопределено
стать. — Он нахмурился. — Мою гордость уязвляет одно — меня пробудил Натан, а
теперь он ведет себя так, будто я в долгу перед ним. Вот почему я был
достаточно добр и оставил за тобой свободу выбора — ради твоей гордости.
Добр. Я смотрела на него и снова чувствовала, что мое сердце
разлетается на тысячу осколков. Будто снова узнала о его смерти. Внезапно я
испугалась, что не выдержу и расплачусь. Нет. Никаких слез. Дмитрий неустанно
твердил о жертвах и хищниках. Я должна стать хищником.
— Ты потеешь, — внезапно сказал он. — Почему?
Черт, черт, черт! Конечно, я потела. Я замышляла заколоть
человека, которого люблю — или думала, что люблю. И без сомнения, я не только
потела, но и испускала феромоны смятения, которые стригой тоже мог унюхать.
— Потому что боюсь, — прошептала я, приподнялась и провела
рукой по его лицу, стремясь запомнить все черты.
Глаза. Волосы. Форму скул.
Мысленно я подправляла все в соответствии со своими
воспоминаниями. Темные глаза. Смуглая кожа. Располагающая улыбка.
— Я почти готова.
— Это окажется лучшим решением в твоей жизни, Роза.
Мое дыхание участилось. Я молила Бога, чтобы он подумал —
это от страха перед обращением.
— Повтори. Лишь раз. Зачем тебе пробуждать меня?
Тень скуки пробежала по его лицу.
— Потому что я хочу тебя. Я всегда хотел тебя.
И вот тут-то я в конце концов поняла суть проблемы. Он снова
и снова давал мне тот же ответ, и каждый раз что-то в его словах беспокоило
меня. Но раньше мне не удавалось уловить смысл этого беспокойства. Теперь
удалось. Он хотел меня. Будто я имущество или гвоздь коллекции. Дмитрий,
которого я знала... тот, которого любила и с кем спала... тот Дмитрий сказал
бы, что любит меня. Здесь же не было и намека на любовь.
Я улыбнулась, наклонилась и нежно поцеловала его. Он,
наверно, подумал, будто я сделала это по той же причине, что всегда, — движимая
влечением и желанием. На самом деле это был прощальный поцелуй. Его губы были
теплыми и жаждущими. Я слегка затянула поцелуй — потому что сражалась с
подступающими слезами и хотела, чтобы он как можно дольше ничего не заподозрил.
Рукой я стиснула ножку кресла, которую запихнула в карман куртки.
Я знала, что никогда не забуду Дмитрия, сколько бы ни
прожила на свете. И на этот раз я не забуду его уроков.
С неожиданной быстротой я вскинула руку и вонзила кол ему в
грудь. Моя сила вернулась — кол проскользнул между ребер прямо в сердце.
