Душевная и физическая боль начала обволакивать меня, и с
последним усилием я облизнула губы и выдала еще одну «жемчужину» своего
русского словаря:
— Пазванит?
Женщина удивленно оглянулась на меня. Я не была уверена, что
правильно произнесла слово. Может, я попросила не сотовый телефон, а
телефон-автомат — или даже жирафа, — но тем не менее она, видимо, поняла.
Спустя мгновение она достала из сумочки и вручила мне сотовый телефон. Даже в
Сибири все ими пользовались. Дрожащими руками я набрала номер. Женский голос
ответил:
— Алло.
— Сидни? Это Роза...
Двадцать семь
Я не знала мужчину, которого Сидни послала встретить нас,
когда мы прибыли в Новосибирск, но у него была такая же золотистая татуировка,
как у нее. Лет за тридцать, рыжеватые волосы — и, конечно, человек. Он выглядел
компетентным, заслуживающим доверия и при виде пожилой пары рассмеялся и
заговорил с ними, словно они были лучшими друзьями. Что-то профессиональное и
успокаивающее ощущалось в окружающей его атмосфере, и вскоре они тоже заулыбались.
Не знаю, что он сказал им, может, что я его непутевая дочь или еще что-нибудь в
этом роде, но они, по-видимому, решили, что могут доверить меня ему. Очарование
алхимиков в действии, надо полагать.
Когда они отъехали, его поведение слегка изменилось. Он не
был так холоден, как Сидни в начале знакомства, но не смеялся и не шутил со
мной. Неожиданно посланник Сидни стал такой весь из себя деловой, что мне
против воли припомнились рассказы о людях в черном, которые зачищали следы
инопланетных столкновений, чтобы мир не узнал правды.
— Можешь идти? — Спросил он, сверху донизу оглядев меня.
— Не уверена на этот раз, — ответила я.
Выяснилось, что могу, просто не очень хорошо.
С его помощью я, в конце концов, доковыляла до дома в жилой
части города. К этому моменту в глазах у меня стоял туман, и я едва держалась
на ногах. Там были и другие люди, но я никого не запомнила. Единственное, что
имело значение, это спальня, куда кто-то отвел меня. У меня хватило сил
отцепиться от поддерживающей руки и рухнуть на кровать. Заснула я мгновенно.
Меня разбудили заливающий комнату яркий солнечный свет и
приглушенные голоса. Учитывая, через что мне пришлось пройти, я не удивилась
бы, увидев здесь Дмитрия, Татьяну или даже доктора Олендзки из Академии. На
самом деле на меня сверху вниз смотрело бородатое лицо Эйба. Все его
драгоценности сверкали в солнечном свете.
На мгновение его лицо расплылось, и я увидела лишь
темную-темную воду, угрожающую унести меня прочь. Последние слова Дмитрия эхом
отдавались в голове: «Именно это должен был сказать я...» Он понял, что я
хотела услышать: что он любит меня. Что произошло бы, будь в нашем распоряжении
еще несколько мгновений? Произнес бы он эти слова? И какое значение они имели
бы для него?
Снова собрав все силы, я вынырнула из мутной воды сознания,
приказав себе не думать о прошедшей ночи — пока, по крайней мере. Я утону, если
стану думать о ней, а мне нужно выплыть. Лицо Эйба стало видно отчетливей.
— Приветствую, Змей, — слабым голосом сказала я. Его
присутствие здесь не удивило меня. Сидни наверняка доложила обо мне своим
начальникам, а те, в свою очередь, сообщили Эйбу. — Очень мило с твоей стороны
приползти сюда.
Он с печальной улыбкой покачал головой.
— Думаю, ты превосходишь меня в умении заползать в темные
углы. Я-то надеялся, что ты на пути в Монтану.
— В следующий раз, заключая сделку, оговаривай как можно
больше деталей. А еще лучше — просто засунь меня в посылку и отправь в США
почтой.
— Это в точности то, что я собираюсь сделать.
Он продолжал улыбаться, но возникло чувство, что он не
шутит. И внезапно идея возвращения домой перестала пугать меня — совсем даже
наоборот.
К постели подошли Марк и Оксана. Я не ожидала их увидеть, но
обрадовалась. Они тоже улыбались, чуть подавленно, но с заметным облегчением. Я
села на постели, удивляясь тому, что вообще в состоянии двигаться.
— Ты исцелила меня, — сказала я Оксане. — Мне еще плохо, но
такого чувства, что я вот-вот умру, теперь нет. По-моему, это заметное
улучшение.
Она кивнула.
— Я сделала ровно столько, чтобы тебе не угрожала
непосредственная опасность, решив, что доведу дело до конца, когда ты
проснешься.
Я покачала головой.
— Нет-нет. Я поправлюсь своими силами.
Я всегда терпеть не могла, когда Лисса исцеляла меня: не
хотела, чтобы она ради этого тратила свою силу. К тому же при этом всегда
проявлялись побочные эффекты духа.
Лисса...
Я откинула одеяло.
— О господи! Мне нужно домой. Срочно.
Мгновенно вскинулись три пары рук, преграждая мне дорогу.
— Подожди, — сказал Марк. — Ты никуда не поедешь. Оксана
совсем немного исцелила тебя. Тебе еще далеко до полного выздоровления.
— И ты еще не рассказала нам, что произошло, — вклинился
Эйб, как обычно пронизывая меня взглядом.
Он принадлежал к тем людям, которые должны знать все, и,
наверно, окружающие меня тайны сводили его с ума.
— Сейчас не время! Лисса в опасности! Я должна вернуться в
школу.
Только сейчас воспоминания вернулись — эксцентричное
поведение Лиссы, безумные выходки под воздействием принуждения или, точнее,
невероятно мощного принуждения, учитывая, что Эйвери в состоянии выталкивать
меня из сознания Лиссы.
— Ага, значит, теперь ты рвешься в Монтану! — Воскликнул
Эйб. — Роза, даже если в соседней комнате тебя бы ждал самолет, это двадцать
часов полета как минимум. И ты не в том состоянии, чтобы куда-то лететь.
Я покачала головой и снова попыталась встать на ноги. После
того, с чем я столкнулась нынешней ночью, эта троица была мне не страшна — ну,
может, не считая Марка, — но я чувствовала, что не в состоянии раздавать удары.
К тому же возможности Эйба все еще оставались для меня загадкой.
— Ты не понимаешь! Лиссу пытаются убить, или причинить ей
вред, или...
На самом деле я не понимала, чего добивается Эйвери. Я знала
одно — что она принуждает Лиссу творить безрассудные вещи. Видимо, она сильна в
духе, раз не только проделывает все свои трюки, но ухитряется скрывать это от
Лиссы и Адриана. Она даже создала фальшивую ауру, чтобы замаскировать свою
подлинную, золотистую. Я не подозревала, что сила может достигать такого
размаха, в особенности если учесть, что Эйвери выглядела легкомысленной и уж
никак не безумной. Что бы она ни задумала, Лисса в опасности. Я должна
вмешаться.
Вычеркнув из уравнения Эйба, я умоляюще посмотрела на Марка
и Оксану.
— Мы же с ней связаны. У нее серьезные неприятности. Кое-кто
стремится навредить ей. Я должна быть там — вы понимаете почему.
