Я перебил его:
— Игнац, я понятия не имею, о чем ты лопочешь. Мы с Пиа работаем в одном офисе и сегодня в первый раз выбрались выпить вместе. Только и всего. Если хочешь получить ответ на свои бредовые вопросы, почему бы не спросить ее саму?
Он хитро прищурился и вплотную приблизил свою уродливую физиономию. Не знаю почему — возможно, от усталости, — у меня вдруг появилось странное ощущение, что я смотрюсь в кривое зеркало.
— Думаю, ты знаешь больше, чем хочешь показать, — процедил он. — Феи и раньше, бывало, доверялись… человеку и даже вступали в преступную связь, если были достаточно развратны. Ну как же, она ведь сама практически призналась сегодня вечером!
Краткий диалог, случайно подслушанный в баре, вдруг всплыл в моей памяти. Почему он с таким презрением говорит о «человеке»? Неужели и Пиа так рассуждает? В таком случае, наш с ней роман закончился, не начавшись…
Прежде чем я успел сформулировать вопрос, Игнац снова перешел к угрозам:
— Мы хотим добровольного сотрудничества. Так все будет проще и в согласии со старыми обычаями. Но мы никому не позволим встать на нашем пути! Если потребуется сила, мы применим ее! И если мы готовы даже на это, то сам понимаешь, чем рискует обычный человек, если осмелится что-то скрывать. Ты будешь мертвее, чем карьера Рэнди Ньюмена! — Он выпрямился. — Покажите ему, ребята!
Молодые «гномы» или «гоблины», как они себя называли, кинулись ко мне и начали колошматить по чему попало. К моему удивлению, это было не очень-то и больно, как будто понарошку, и я сразу вспомнил о смешных наказаниях, принятых у малого народца из сказки Джорджа Макдональда, которую читала мне в детстве тетушка Итци. Старики во время экзекуции держались в сторонке. Лишь в самом конце король Бобо подошел и злобно, с вывертом ущипнул меня за нос.
Я ждал, что последний, слепой гоблин последует его примеру. Он действительно приблизился, однако ограничился легким шлепком по щеке. Рука его немного задержалась — это было больше похоже на ласковое прикосновение, чем на пощечину — и ощутимо вздрогнула.
Ничего не заметивший Игнац, явно довольный успехами своих головорезов, объявил:
— Тебе придется еще здесь посидеть. Если передумаешь, тебе принесут попить и даже, возможно, разрешат сходить в туалет.
Я снова остался один, морщась от многочисленных, хотя и не серьезных, ушибов, и приготовился к долгому ожиданию.
Однако всего через час или два резкий скрип двери заставил меня очнуться от полудремы.
Передо мной стоял слепой старый гном. В руках у него был нож.
Секунда — и веревки, опутывавшие меня, оказались перерезанными.
— О мой король! — воскликнул он. — Я так сожалею! Прости, если можешь, старика Руфуса. Когда-то я имел вес при дворе… Разве не я был самым верным слугой и советником твоего отца? Но теперь не те времена. Теперь меня держат лишь как символ старого порядка, в качестве шута, которого можно пинать и унижать!
Я встал, разминая затекшее тело. Руфус робко прикоснулся ко мне, едва дотянувшись до плеча.
— Как высок наш король! Ни один гоблин никогда не достигал такого роста! Вот почему тебя так никто и не узнал. И еще потому, что никто из них не держал тебя, как я, на руках еще младенцем! Глаза обманывают, но их у меня нет.
Я внимательно посмотрел сверху вниз на крошечного старичка. Если кто-то кого-то и узнал, то только не я.
— Ты знал моего отца? Кто он?
Руфус печально вздохнул.
— Добрый король Джад — лучший король старых времен. Мерзавец Бобо предательски отравил его. Да нет, этот слабоумный прожигатель жизни ни за что не осмелился бы, но его тщеславный сын… Это он толкнул отца на преступление и теперь правит от его имени.
— Отравил? Почему?
— Это долгая-долгая история, мой мальчик. Было бы опасно тратить время на нее сейчас. Иди к королеве и скажи, что Руфус признал в тебе Потерянного Сына! Она сама ответит на все вопросы. Только предупреди ее о коварных планах Игнаца… А теперь беги, пока они не застали нас!
Мы поспешили прочь по запутанному лабиринту подвальных коридоров и вскоре оказались у основания лестницы, ведущей на улицу.
— А что будет с тобой? — забеспокоился я.
Руфус снова вздохнул.
— Со мной они уже все сделали. Мерзавцы — не отпускают даже к врачу, чтобы вылечить проклятую катаракту, хотя им это ничего не стоило бы. Старый Руфус — ветеран, его трогать нельзя.
Мне терпелось узнать хоть что-нибудь о своем происхождении.
— Вы что, воевали вместе с отцом во Вторую мировую?
Он хрипло рассмеялся.
— Вторую мировую? Нет, еще в Гражданскую. Помню, под Чикамогой… Ладно, не время. Беги, сынок, беги!
4. Мир тесен
Ступеньки вели в неосвещенный переулок, открытый с обоих концов. Ночь еще не закончилась, но между темными громадами кирпичных домов уже виднелись пастельные просветы. Я наугад бросился налево, ойкнув от боли в избитом теле, застилавшей нежные утренние цвета багровыми пятнами, и вскоре выбежал на улицу, точнее, на набережную.
По ту сторону мостовой черная вода жадно лизала бетонные основания речных пирсов. На булыжниках виднелись следы мазута. Район мясокомбината, далеко на юго-востоке оттого места, где меня похитили.
Обернувшись, я прочитал вывеску на здании, где меня держали:
САРДИНЫ «НАПОЛЕАН»
РЫБА ДЛЯ КОРОЛЕЙ
В этот ранний час здесь, разумеется, было немыслимо поймать такси, и я побежал в ту сторону, где, по моим предположениям, находилась станция метро.
Куда ехать? Конечно же, к Пиа! Нужно получить ответ.
Погони не было, и я добрался до станции без всяких приключений. Поезд все не приходил, я нетерпеливо метался по платформе, снова и снова лихорадочно прокручивая в голове события прошедшей ночи и теряясь в догадках.
Руфус был уверен, что я некий мифический Потерянный Сын, достойный наследник короля гоблинов, что бы эта загадочная должность ни значила. Скорее похоже на короля цыган, чем на короля Англии. Высотой положения и могуществом тут, пожалуй, не пахло. Однако это несомненно должно было означать, что я по меньшей мере сам гоблин, а судя внешнему виду Игнаца и его собратьев об этом и речи быть не могло. Разве что некоторое сходство в лице… А как же кривые ноги и рост?
Стук колес приближавшегося поезда на мгновение вернул меня в прошлое.
Постукиванье трости о шины на ногах… Постоянные визиты к врачу, таинственные уколы… А «комплекс Дюймовочки»?
Я гоблин! Сомнений быть не могло. Гоблин, которому насильственно изменили внешность ради его собственного спасения!
Упав в полупустом вагоне на скамью, я машинально провел рукой по лицу, не узнавая сам себя. Моя привычная личность испарилась, как капелька пота Жанны д’Арк.
