— Это невозможно, — обессиленно проговорил клиент.
— Ну, ничего другого предложить не могу… — развёл руками Ефрем. — Поди тогда таблетки от угрызений совести купи — по утрам принимать будешь. Их сейчас без рецепта в любой аптеке навалом: не берёт никто — незачем… Но я тебе говорю: чем химию глотать, лучше водки выпей.
— Знаете, — сказал посетитель, поднимаясь из кресла. — Я тогда, пожалуй, к врачу обращусь. Лекарство какое-нибудь пропишет, чтобы спалось крепче… без снов…
— Тоже дело, — подозрительно легко согласился кудесник. — Обратись. Глядишь, поможет…
Озадаченный внезапной покладистостью учителя Глеб проводил гостя до дверей.
— Ты что ж клиента упускаешь? — вернувшись, упрекнул он. — Сам же твердишь: примета плохая…
— Хрен его теперь упустишь, Глебушка, — покряхтывая, отвечал ему старый колдун. — Помяни мои слова: сам через недельку прибежит…
* * *
Так оно всё и вышло. Прибежал. Причём вид у преподавателя прикладной морали был на сей раз отнюдь не пасторский. В тесную захламлённую квартирку на пятом этаже хрущёвской пятиэтажки ворвался безумец с одичалыми глазами.
— Помогите! — выдохнул он, плюхаясь в кресло. — Посоветуйте, что делать…
— Рассказывай… — безнадёжно вздохнул Ефрем.
Подрагивающими руками блудный клиент принял протянутую Портнягиным щербатую чашку с успокаивающим настоем раздолбай-травы — и минуты полторы приходил в себя.
— Прописали мне снотворное… — всё ещё задыхаясь, начал он. — Очень сильное средство. Засыпаешь — как в погреб проваливаешься… Утром встаёшь свеженький, отдохнувший, с чистой совестью. Грабил во сне банк, не грабил — ничего не помнишь… И вот просыпаюсь сегодня среди ночи… Не знаю, что меня разбудило…
— Где просыпаешься? — уточнил колдун. — В постели?
— Нет! — Клиент содрогнулся. — В том-то и дело, что нет! Стою в переулке, в двух шагах от дома, одетый, с кейсом… Ну, испугался, конечно… Лунатизмом вроде никогда не страдал… Подобрался к фонарю, приоткрыл кейс, а там… деньги пачками, маска, отмычки какие-то…
Глеб Портнягин молча кинулся к столу и зашелестел газетами. Старый колдун Ефрем Нехорошев с траурным видом кивал редеющими патлами.
— А ведь упреждал я тебя, — укоризненно проговорил он наконец. — Вишь как оно обернулось-то! Вот принял ты снотворное. То есть, считай, привязал душу к телу… Заякорил вроде. Ночью душа трепыхнулась: тык-мык, а тело-то не пускает… Раз не пустило, два не пустило, а на третий раз душа взяла и превозмогла. И пошли они грабить на пару… Вот ты говоришь: лунатизм. А лунатик — он кто? Тот, у кого душа по ночам вместе с телом гуляет. Или, скажем, склеротиков возьми: выйдет в астрал, а физическое тело по рассеянности снять забудет…
— Есть! — выпрямившись, перебил Портнягин. — «Ограбление года»! Только это позавчера было, а не сегодня…
— Про сегодня ещё напишут, — успокоил Ефрем.
— Ни единой улики, — чуть ли не с завистью поглядывая на клиента, информировал Глеб. — Основная версия: гастролёр международного класса с осведомителем из банковских служащих. Сигнализацию отключил, шифры и расположение сейфов знал заранее.
— Ну не может же такого быть!.. — возрыдал преподаватель прикладной морали, прижимая пустую чашку к груди. — Какая сигнализация?.. Да я, чтобы дверной звонок починить, электрика вызываю! А шифры… Откуда бы мне их знать?
— Это-то как раз просто, — заверил Ефрем. — Ты в астральном теле столько раз этот банк брал, что всё уже наизусть выучил. У лунатиков такое сплошь и рядом. Мульдона читал? Нет? Зря… Так вот он говорит, что на один случай сомнамбулизма приходится дюжина случаев бессознательного выхода в тонкие миры… Астральное тело — оно ж вроде наводчика. Всё сперва разнюхает, а потом уже с собой физическое прихватывает… Потому такие дела обычно и не раскрываются. Только знаешь что… — озабоченно прибавил он. — Денежку после первого ограбления ты наверняка где-то припрятал… Вот прикинь, где. А то супруга на схрон наткнётся — неловко получится…
— А если с повинной? — жалобно спросил бедолага. — Я же, получается, сомнамбула — какой с меня спрос?
— А другие, думаешь, нет? — буркнул старый колдун. — Кого ни спроси: никто ничего не помнит, никто ничего не знает. И всё равно сидят как миленькие… сомнамбула на сомнамбуле… Нет, самому тебе в ментовку лучше не показываться, — заключил он. — А если хочешь государству деньги вернуть…
Не то с надеждой, не то с тревогой клиент вскинул измученное бледное лицо и въелся глазами в старого колдуна.
— Знакомому подбрось, — посоветовал тот. — Из тех, что почестней…
Облачко сомнения набежало на чело преподавателя прикладной морали. Должно быть, перебирал знакомых.
— К сожалению, честнее себя я не знаю никого… — удручённо поведал он в итоге. — Но я подумаю…
Редкий случай: до порога Ефрем и Глеб провожали его вдвоём. Пошатывало клиента. Кренило. Перед самой дверью он внезапно вздрогнул, всполошился:
— Позвольте! А если я следующей ночью опять…
— Ну, это вряд ли, — заметил колдун. — Душеньку свою ты, мил человек, ублаготворил уже по самое не хочу. Чего ей теперь о грехах мечтать? Мечтают о том, чего нету…
* * *
— На что спорим, не вернёт? — подначил Глеб, когда, проводив клиента, оба вернулись в тесную захламлённую комнатёнку.
— Ни на что, — сварливо отозвался Ефрем, запахивая халат и подсаживаясь к столу. — Ты уж меня совсем-то за лоха не держи…
Тем не менее, чтобы удостовериться в своей проницательности, Глеб Портнягин с этого дня взял в привычку внимательно просматривать по утрам местную прессу, каждый раз не без злорадства отмечая отсутствие сенсационного сообщения о находке похищенных денег. Похоже, честных знакомых у преподавателя прикладной морали так и не нашлось. С другой стороны, не было сообщений и о новых грабежах. Инфляция тоже шла на убыль.
Сам клиент — как в воду канул. Ни слуху, ни духу, ни вестей, ни костей. А тут ещё своя беда накатила: серо-белый бандит Калиостро цапнул в астрале ангела, вздумавшего пересечь тонкие миры при всех регалиях, то есть в оперении, — как тут не цапнуть? Еле отмазали котейку.
И лишь месяц спустя, когда колдун с учеником уже успели подзабыть о грабителе-сомнамбуле, он объявился вновь. На измождённом лице его была оттиснута тихая решимость.
— Рассказывай… — сказал Ефрем.
— Я много пережил за этот месяц, — глуховатым голосом известил клиент и надолго умолк.
Глеб Портнягин взглянул на учителя и, получив в ответ утвердительный кивок, двинулся к шкафчику за настоем раздолбай-травы.
— Ну-ну? — подбодрил Ефрем.
Клиент очнулся.
— Знаете, я долго думал над вашими словами, — угрюмо промолвил он. — Конечно, я мог бы отправить награбленное бандеролью в банк, я мог бы даже сдаться властям. Что мне терять? Репутацию? Я и так её потерял — в своих глазах… Поймите, оказавшись за решёткой, я бы снова ощутил себя честным! Даже честнее, чем был раньше… — Запнулся, глаза наполнились предсмертной тоской. — И всё бы началось сначала… — обречённо закончил он. — Снова сны, снова ночные грабежи… Так?
