На территории Баклужино успешно действовало не менее семи иностранных разведок (прочие — не в счет). Поэтому не следовало даже надеяться, что такая серьезная акция, как засада в краеведческом музее, не привлечет всеобщего внимания… Можно, конечно, было бы провести ее и на высшем уровне секретности, ненавязчиво внедрить ребят в музейный персонал, но вот тогда бы все и впрямь насторожились — от Лыцка до Каракалпакии… Честно говоря, будь на то воля Николая — своими бы руками смастерил и повесил на парадную дверь табличку: «Внимание! В музее — засада». Специально для Африкана…
— Добрый вечер, Николай Саныч… Прогуливаетесь?..
Приподнятая светлая шляпа над сребристо опушенной лысиной и старательная, как у черепа, улыбка…
— Добрый, добрый… — улыбнулся в ответ Николай. — Вот вышел, знаете, воздухом подышать…
Ни хрена себе вечер — утро скоро! Кстати, раскланявшийся с Выверзневым старикан числился у него в списке как заведомо работающий на красноярскую разведку и, предположительно, подрабатывающий в оренбургской. Впрочем, население в суверенной Республике Баклужино было маленькое, поэтому каждый на кого-нибудь да работал. Не на тех, так на других.
Николай шел по гулким ночным тротуарам, пытаясь не думать о порученном ему деле. Рано. Вот накопим фактов — тогда и подумаем… Гораздо полезнее было поразмыслить над тем, как это он ухитрился рассекретить свой служебный номер. Песик…
Нет, абсолютно точно: сам он ей номера не сообщал. Стало быть, кто-то из осведомителей… Николай мысленно проглядел список лучших своих стукачей. В той или иной степени все они были знакомы с Никой Невыразиновой. То есть номер она могла вытрясти из кого угодно… М-да, ситуация…
Стараниями Глеба Портнягина районный центр помаленьку обретал столичный лоск. Беззвучно полыхали рекламы. Бродвей. Посреди площади на низком гранитном цоколе сияла Царь-ступа. Отбитый кусок был аккуратно прислонен к чугунному тулову… Потом загремело, заклацало, и мимо Выверзнева, вырвавшись из бетонной норы, прокатил недавно пущенный скоростной трамвай —??????????????????????????????…
Точнее — на вчера… Миновав трехэтажное розовое здание консерватории (бывшая музыкальная школа), подполковник закурил еще одну сигарету и свернул с проспекта в переулок. Сразу же повеяло старым Баклужино. Фонари не горели. Тихо ботала по древесной фене потрепанная черная листва да невидимая мелкая собачонка тявкала тоненько и отрывисто — как в бутылку.
Звонок не работал, пришлось стучать. Дверь Николаю открыл щуплый, похожий на подростка мужичок. На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок, а со зла и все сорок пять лет. На самом же деле безработному Максиму Крохотову, как значилось в одном из поминальничков подполковника Выверзнева, стукнуло недавно пятьдесят два года.
Сна — ни в одном глазу, что, впрочем, естественно, ибо о предстоящем визите Крохотов был предупрежден заранее.
— Здравствуй-здравствуй… — рассеянно отозвался на его приветствие Николай и, войдя, окинул утомленным оком скудную обстановку. — Как жизнь молодая?..
Поговорили о жизни, об отсутствии в ней счастья, о ценах. Выверзнев ненавязчиво предложил некую толику денег. Хозяин столь же ненавязчиво ее принял.
— Пройтись не желаешь? — спросил Николай.
— С вами? — опасливо уточнил тот.
— Нет, без меня… Ночь, кстати, великолепная… Воздух, звезды…
— А гулять долго?
— Часика полтора…
Выпроводив хозяина, подполковник запер за ним дверь и, пройдя на кухню, наглухо задернул ветхую занавеску. Затем с видом решившего застрелиться запустил правую руку под мышку, но извлек отнюдь не ствол, а всего-навсего пластиковый пакет со сливками. Вскрыл, вылил половину содержимого в мисочку, установил ее в центре хромого кухонного стола, снял гипсовую решетку, прикрывавшую жерло вентиляционного хода, и произвел тихий условный свист. После чего присел к столу — и стал ждать.
Вскоре в черной квадратной дыре возникло мохнатое личико и опасливо повело выпуклыми глазенками.
— Порядок, порядок… — успокоил его Николай. — Можешь не проверять… А я вон тебе эстонских сливок принес… Ты ведь любишь эстонские?..
Согнутым пальцем он подтолкнул миску поближе, и выпуклые глазенки вспыхнули. Домовой проворно сбежал на коготках по стенке, мигом очутился на столе и, блаженно заурчав, окунул мордашку в импортный продукт.
— А Череп с Есаулом разбираться будет… — сообщил он, чмокая и облизываясь. — Есаул его в прошлой жизни на пятнадцать сребреников кинул… Это им астролог рассказал, только его уже замочили…
— Да ты поешь сначала… Поболтать успеем…
Закинув ногу за ногу, Николай курил и поглядывал на гостя с дружелюбной усталой улыбкой. Верный заветам незабвенного шефа охранки Сергея Васильевича Зубатова, он полагал дурной привычкой сразу же брать осведомителя в оборот и вытрясать из него нужные сведения… Стукача надо любить. Ты сначала с ним потолкуй, поговори по душам, узнай, не нуждается ли в чем, помоги при возможности… А сведения он и сам тебе все выложит.
Лахудриком Николай дорожил. Этот домовой, доставшийся контрразведке Баклужино в наследство от советского режима, когда-то работал на КГБ, а в 1950 году, сразу после раскола нечистой силы, был даже внедрен в ряды катакомбных. Очень любил сливки.
Размашисто вылизав миску, он утерся, сел на корточки и, сияя глазенками, принялся взахлеб делиться новостями:
— А Череп говорит: включаю счетчик с Ирода Антипы… А там с Ирода такое накапало!.. Да еще и по курсу… Все на ушах, из Тирасполя бригада едет…
— Да ладно тебе… — благодушно прервал его Выверзнев. — Сам-то как живешь? Давно ведь не виделись…
Честно сказать, разборки баклужинской мафии, пусть даже и осложненные интервенцией зарубежного криминалитета, сейчас его трогали мало.
Плечики Лахудрика брезгливо передернулись под гороховой шерсткой.
— Беженцы достали… — посетовал он.
— Беженцы? — с проблеском интереса спросил Николай. — Откуда?
— Да эти, чумахлинские…
— А-а… Там же завтра два квартала под снос! А что за беженцы? Люди или домовые?..
— Да и те, и другие, — безрадостно отозвался Лахудрик. — Такой колхоз! Деревня — она и есть деревня… Нет, ну вот чего они сюда прутся? В Чумахле им, что ли, места мало?
Николай Выверзнев с сочувствием поцокал языком.
— А дымчатые есть?
— Лыцкие, что ли?.. Тоже хватает… Вроде и границу закрыли, и блокпост закляли — нет, как-то вот все равно просачиваются… Житья уже от них никакого!.. Кормильчик со своими бойцами от мафиозных структур заказы принимает — на полтергейст! Это как? Достойно?.. Да никогда у нас такого раньше не было…
— А ты лыцких-то… всех знаешь?..
Лахудрик запнулся. Над занавеской в черном окне желтела однобокая луна. Тусклая — как лампочка в подъезде.
