Алекс перестала спорить и последовала за ним к выходу.
Он отвез ее в дорогой ресторан, находившийся довольно далеко от «Маккендрикс». Девушка посмотрела на цены в меню и вздрогнула:
– Конечно, спасибо, что привез меня сюда пообедать, но я… Скажи, почему ты такой мрачный?
– Ничего не получается.
Она сжалась в комочек.
– Я с самого первого дня говорила тебе, что могу оказаться не самым подходящим человеком…
Вьятт угрюмо воззрился на нее.
– Ты - самый подходящий человек для этой работы.
– Но ты же сам только что сказал…
– Каюсь, я не думал, что придется вытаскивать тебя из лап обезумевшего ублюдка. Или похищать прямиком с рабочего места, чтобы заставить сделать перерыв. Знаешь, большинство людей так поступают, чтобы отдохнуть, перекусить – да хотя бы просто свежим воздухом подышать. Поэтому и существует слово «перерыв», Александра.
– Я не хочу, чтобы ты волновался из-за того, что произошло пару дней назад с этим… этим…
– Приматом, – вставил Вьятт.
– Но ты мог бы просто подойти ко мне и сказать, что я не должна вмешиваться, когда гости выясняют отношения.
Он одарил ее мрачным взглядом, говорившим: «Ты, должно быть, шутишь».
– Ты же сама заявила, что в своем стремлении помогать людям иногда проявляешь излишнее рвение. И ты же сказала, что любишь принимать решения, основываясь только на своих чувствах.
– Нет, все совсем не так…
– Разве? Что ж, в таком случае у меня, похоже, сложилось ошибочное мнение. Ах да, теперь я припоминаю… Наверное, потому, что ты закрыла собой ребенка. И в таком случае, если бы тот тип пустил в ход кулаки, все побои достались бы тебе.
– Ты бы поступил точно так же.
– Возможно.
Разумеется, именно так Вьятт бы и поступил. Единственное, что спасло мерзавца от хорошего хука в челюсть, – это усвоенное Вьяттом искусство самоконтроля. Если не считать того эпизода с поцелуем, конечно.
Алекс нахмурилась, но Вьятт невозмутимо продолжал:
– Не имеет особого значения, что я сделал бы на твоем месте. Я выше, крепче и сильнее тебя. Он мог тебя покалечить.
– Но все в порядке!
– Вовсе нет. Ты моришь себя голодом и работаешь до изнеможения.
– Я не хочу, чтобы ты теперь чувствовал себя виноватым только потому, что я забыла сегодня нормально пообедать. Я как раз собиралась…
Вьятт расхохотался.
– Ты, – произнес он, указывая на нее хлебной палочкой, – настоящий трудоголик.
Девушка рассмеялась и тоже взяла палочку.
– Ты сам из таких.
Но Вьятт снова нахмурился:
– Я серьезно, Алекс. Цезарь сказал мне, что ты спустилась вниз вчера после окончания рабочей смены, чтобы помочь Луизе, когда стало ясно, что она не справляется. А потом провела две дополнительные обзорные экскурсии.
– Работа помогает мне… – начала, было, девушка, но тут же замолчала. И что теперь? «Работа помогает мне не думать о тебе»? Вьятт из тех мужчин, которых она бы ни за что не сумела завоевать. Он сам сказал ей об этом. – На кону судьба отеля, – произнесла Алекс.
– Ну, это не вопрос жизни и смерти, – отозвался Вьятт. – Совершенно необязательно изводить себя до изнеможения.
– Ладно. Обещаю, больше этого не повторится. Я буду благоразумна.
Он недоверчиво посмотрел на девушку.
– Я буду более благоразумна, чем раньше, – торопливо поправилась она. – А почему ты прикладываешь такие неимоверные усилия, чтобы одержать победу? Прошу, – произнесла девушка, – скажи мне.
Его глаза снова вспыхнули яростью и гневом.
– Я не хочу хотеть этого, но так получается. Я ничего не могу с этим поделать. Это было бы… правильно.
Выражение его глаз заставило Алекс снова вспомнить слова Рэнди о прошлом Вьятта. «Пусть это послужит тебе предупреждением», – заявила она сама себе.
– Я хочу помочь тебе выиграть, – произнесла она.
– Я и сам хочу одержать победу. Но при этом не желаю подвергать твое здоровье опасности, не хочу злоупотреблять твоей отзывчивостью, Алекс. Я не хочу и не буду иметь добровольных рабов.
Прохладное спокойствие, свойственное обычному тону Вьятта, исчезло без следа, сменившись странным надрывом. Он определенно не желал делиться личными переживаниями. И… возможно, она сама боялась узнать больше? Точнее, боялась чувств, которые могли пробудиться в ней…
– Не волнуйся. Я не стану ничьей рабыней. Мне уже доводилось соглашаться на незначительные роли в жизни мужчин, и с меня довольно. Ничего хорошего из этого не вышло.
Его зеленые глаза, не отрываясь, смотрели на нее.
– Что ты имеешь в виду?
Открывать душу Вьятту определенно было бы ошибкой.
– О, э… ну, знаешь, это просто один из тех незначительных комплексов, которые остались с детства. После того как не один, а два отца уходят из твоей жизни, начинаешь уделять слишком много внимания укреплению отношений. Мне доводилось жертвовать своими интересами, но, как я уже говорила, теперь это в прошлом, а значит, не имеет никакого значения.
Алекс пыталась говорить небрежно, легко, однако Вьятт выглядел весьма серьезным.
– Уточни, пожалуйста, что ты имела в виду. Жертвовать своими интересами ради других?
Девушка несколько мгновений серьезно обдумывала, не стоит ли обойти эту просьбу. Она могла бы напомнить Вьятту, что подобные откровения не входят в список ее служебных обязанностей. Однако Алекс совершила серьезную ошибку. Она посмотрела прямо в эти суровые, полыхающие гневом зеленые глаза и забыла, как нужно дышать. Ей захотелось склониться к нему, а доверительная беседа внезапно показалась удивительно приятным занятием. Поэтому девушка рассказала Вьятту о том, как учила Роберта, наставляла Лео и помогала Майклу решить проблемы с дочерью.
– Они все верили, что влюблены, а на самом деле чувствовали всего лишь благодарность. И как только к ним вернулась уверенность в себе, я оказалась лишь пройденной ступенькой. Конечно, все мои бывшие мужчины чувствовали себя виноватыми, но это ничего не меняло. Поэтому тебе не нужно беспокоиться, что я могу переутомиться, работая в «Маккендрикс». Мне нравится чувствовать себя занятой.
– Идиоты.
– Вообще-то я пыталась донести до тебя, что не стоит волноваться и считать меня жертвенным ягненком.
– Они ранили твою душу, – сердито произнес Вьятт.
– Но я это пережила.
– Потому что ты – умная, самодостаточная и уверенная в себе женщина.
– Да, думаю, ты прав, – согласилась Алекс и неожиданно осознала, что это на самом деле так. Многочисленные неудачи в любви не сломили ее. Пока. – Я вовсе не эгоцентрична и не считаю себя самим совершенством; у меня предостаточно недостатков. Однако, помимо этого, я знаю, что мне нравится и что у меня действительно получается. В первую очередь к моим талантам относится умение общаться с людьми дружелюбно и благожелательно. Я могу помочь тебе выиграть.
