Простить его – за что? Он виноват только в благих
намерениях, коими, как известно, вымощена одна ужасная дорога. Сильвестр –
человек быстрых решений. Вчера он избавил Корфа от дуэли, мгновенно сообразив,
что делать, назвав забияку позорным именем аббата Миолана. Точно так же
стремительно бросился он на помощь женщине, которую полюбил с первого взгляда.
Он не хотел ничего плохого, Мария тоже не хотела ничего плохого. А
получилось-то… ох, боже мой!
Припомнив некоторые подробности своей попытки сделаться
добродетельной женщиной, Мария привалилась к перилам и хрипло рассмеялась.
Ох, и шуточки выкидывает с ней судьба! Ну, знаете ли… это уж
слишком!..
Что такое? Она произнесла это вслух? В таком случае здесь, в
коридоре второго этажа, очень странное эхо: грубое, раскатистое – напоминающее
мужской голос, который хрипло, возмущенно выкрикнул:
– Ну, знаете ли… это уж слишком!
Мария оглянулась. У дверей своего кабинета стоял Корф и
смотрел на нее так, словно не верил своим глазам, Мария улыбнулась, покачала
головой – она тоже не поверила своим глазам, и, отмахнувшись от него, как от
призрака, пошла было дальше, но тут «призрак» сильным рывком остановил ее и
втолкнул в кабинет, захлопнув за собой дверь.
Мария тупо смотрела на него.
Ну и ну… Впрочем, это она уже, кажется, говорила. Так ждать
его нынче ночью, натворить во время этого ожидания черт-те каких глупостей – и
встретить его именно в ту минуту, когда ей вообще никого, ни единого человека
видеть было никак нельзя! Нет, это что-то… что-то… Она невольно вздохнула,
увидев брезгливое, ненавидящее лицо барона, увидев в его ледяных глазах свое
отражение: измятая, всклокоченная, измученная, полуголая. Боже, что он может о
ней подумать! А что еще можно о ней подумать, кроме истины?..
– Я и сам хотел посоветовать вам завести любовника, –
наконец разомкнул губы барон. – Это несколько развлекло бы вас, привязанную
волею судьбы к человеку, которого вы ненавидите. Но я не предполагал, чтобы это
происходило в моем доме. Все-таки соблюдать определенные приличия следует, даже
нарушая их!
– Я… ненавижу вас? – прошептала Мария. – Я – ненавижу? Да я
вас… я вас…
Она осеклась, увидев, как цинично усмехается барон, глядя на
нее.
– Поразительно! – воскликнул он. – Просто поразительно! Я
был обманут вами с первого мгновения нашего знакомства, я знаю вашу цену с
точностью до последнего гроша, я вижу вас насквозь, и все-таки… И все-таки
вчера вечером я внезапно поверил, что игра моя еще не проиграна, что я,
пожалуй, судил вас слишком сурово, что немалая и моя вина в том, как мы живем,
что клятва, данная мною, была несправедлива.
Мария подняла на него глаза. Он ли это говорит?!
– Вчера вечером, чудилось мне, искра вспыхнула меж нами. Я
рвался в драку с этим идиотом, «аббатом Миоланом», чтобы снова и снова ощутить
прикосновение ваших рук, почувствовать вашу тревогу за меня. Сердце мое пылало
от счастья. Этой ночью я пойду не к Николь, а к своей жене, к своей любимой!
Забуду о своей клятве, думал я… малодушно думал я! Мною вновь овладела та же
любовь к вам, что и пять лет назад. Их не было, пяти лет ревности, обиды,
тоски, ежедневной мстительной измены вам – в отместку за вашу ложь!
Корф тряхнул головой и умолк, словно опять задумался об этих
годах их мучительного брака.
Мария тоже молчала, но глядела на мужа с такой мольбой,
словно от его дальнейших слов зависела ее жизнь. И он заговорил тихо, как бы
нехотя:
– Я не стал предупреждать вас о намерении своем, опасаясь
услышать отказ или увидеть его в ваших глазах. Я решил: просто приду, просто
обрушу на нее всю свою страсть – и сумею зажечь ее ответной страстью! Но дома
меня ждал посетитель…
Мне пришлось уехать, однако ни разу еще я не был столь
равнодушен к тому делу, которое составляет суть моей жизни, как нынче ночью. Я
вернулся так скоро, как мог; сразу кинулся в вашу комнату… она была пуста! Я не
мог поверить своему несчастью, я поднял с постели вашу субретку и едва не
вытряс из нее душу, выпытывая, а потом чуть не на коленях вымаливая, – где и с
кем моя жена. Да куда там! Она залила все вокруг своими дурацкими слезами, но
не проронила ни звука. Ей было о чем молчать, как вижу! – Он брезгливо дернул
за края рваной рубашки, которые Мария безуспешно пыталась стянуть на груди, и
тут же отвернулся с миной отвращения на лице.
– Осознав, что обманут – вновь обманут! – я решил
выплакаться в пышное, привычное плечико Николь, – Корф коротко, злобно
хохотнул, – и отправился к ней.
При этих словах у Марии обморочно подогнулись ноги, и она
принуждена была опереться о край стола, чтобы не упасть.
– Глашенька пыталась помешать мне, но я запер ее на засов и
отправился к любовнице – взять то, что не пожелала дать мне жена. Но и тут меня
ждала осечка! Николь, словно нарочно, оказалась не одна. Вот уж такого я и
вообразить не мог. В комнате ее, судя по звукам, с ней забавлялся полк солдат.
Малоприятно, конечно, чувствовать себя полным идиотом, но спасибо хотя бы за
то, что у меня открылись глаза: оказывается, я был им все эти пять лет! Сегодня
утром поставлю господина Симолина в известность о своем намерении как можно
скорее развестись с женой. – Мария только еще ниже опустила голову, словно под
секирою, но не проронила ни звука. – Сегодня же и Николь отбудет из моего дома
восвояси…
Он не договорил. Стук колес по мостовой показался столь
громким, что оба невольно вздрогнули. Корф шагнул к окну, взглянул – и
окаменел, вцепившись в край тяжелой шторы. И вдруг с хриплым, горловым стоном
рванул к себе Марию с такой силой, что она больно ударилась грудью о подоконник
и упала на колени, однако могла видеть остановившийся у ворот запыленный
экипаж, запряженный парою усталых лошадей. Возница соскочил с козел, открыл
дверцу и подал руку, помогая выйти высокой, стройной даме в трауре, словно она
возвращалась после посещения кладбища.
Сунув вознице монету, дама подняла глаза… лицо ее сделалось
видно. Это была Николь.
«Она нарушила уговор! Вернулась раньше времени!» – чуть не
закричала Мария, и в тот же миг сильные руки оторвали ее от пола, и бледное от
ярости лицо Корфа приблизилось к ее лицу.
– Значит, Николь нынче ночью не было дома? – прошипел он. –
Значит, нынче ночью полк солдат забавлялся в ее комнате не с ней? А… с кем?
Может быть, вам, сударыня, это ведомо? И заодно откройте мне, откуда шли вы,
полуголая? Где вы встречались с любовником? Где?! Не в комнате ли Николь? – Он
отшвырнул Марию от себя, и она упала, ударившись спиной о поставец, дверцы
которого распахнулись, и оттуда с грохотом посыпалась какая-то посуда.
