Я не могу не выразить свою благодарность, по крайней мере,
некоторым людям:
Джессике и другим сотрудникам «Pengun» за телефонный звонок,
которого я никогда не забуду, и предоставление шанса новому автору; Люсьене,
моему агенту, терпеливо читавшей главы будущего романа, за ее потрясающие
советы; Мелиссе за то, что объяснила мне структуру английского факультета
Чикагского университета; Джесс и Джилл — в моем литературном эксперименте они
взяли на себя роль подопытных морских свинок; Джесс и Дженни за то, что
позволяли мне изливать на них все мои сомнения; Району, читавшему все сцены
драк и изображавшему их, чтобы я могла правильно описать движения; моим друзьям
и коллегам — Джулии, Сэнди, Энни, Эмми, Хизер, Тори и Кевину, читавшим черновики,
помогавшим выбрать название и (или) дававшим советы по развитию сюжета и
усовершенствованию персонажей, принимавшим участие в редактировании (и
терпеливо выслушивающим мои бесконечные лекции о достоинствах вампиров); Джею
за информацию об оружии и тактике; семейству Мэрфи за их гостеприимство, советы
и вдохновляющие саркастические замечания; Бакстеру за то, что составил мне
компанию; Нейту за то, что заставлял меня улыбаться и смеяться; Дусану и маме
за их неиссякаемую веру в мои силы.
Хлоя Нейл
Глава 1. Шанс
Начало апреля, Чикаго, штат Иллинойс.
Поначалу я решила, что таким образом меня проучила судьба. Я
всегда посмеивалась при любом упоминании о вампирах, и вот, словно в наказание
за неверие, я стала одной из них. Вампиром. Хищником. Членом одного из
двенадцати старейших в Соединенных Штатах Домов.
И не просто одной из них.
Я стала одной из лучших.
Но я слишком забегаю вперед. Начну, пожалуй, с того, как я
стала вампиром. История моего обращения началась в один из вечеров за несколько
недель до моего двадцать восьмого дня рождения. В тот самый вечер, когда я
очнулась на заднем сиденье лимузина спустя три дня после нападения неподалеку
от кампуса Чикагского университета.
Всех подробностей нападения я не помню. Зато хорошо помню,
что очень хотела остаться в живых. И очень удивилась, обнаружив себя живой.
В лимузине я прикрыла глаза и припомнила тот злосчастный
момент. Я слышала приглушенные шаги по мокрой от росы траве, а потом меня
кто-то схватил. Я кричала, брыкалась, старалась вырваться, но он свалил меня на
землю. А потом со звериной яростью впился зубами в шею. После этого не
приходилось гадать, кто на меня напал. Вернее — что.
Вампир.
Он разорвал кожу и мышцы, но выпить кровь не успел. Внезапно
вскочив, он бросился наутек и скрылся между зданиями университета.
Решив, что легко отделалась, я подняла руку к тому месту,
где плечо переходит в шею, и ощутила теплую липкую жидкость. Сознание
помутилось, но я успела ясно увидеть на пальцах багряные потеки.
Потом снова послышались шаги. Подошли двое мужчин.
Именно их испугался напавший на меня вампир.
— Он спешит. Тебе нельзя задерживаться, сеньор, —
взволнованно произнес первый.
Второй ответил с непоколебимой уверенностью.
— Я справлюсь.
Он опустился рядом со мной на колени и, поддерживая одной
рукой за талию, приподнял. Я почувствовала чистый, немного мыльный запах
одеколона.
Попробовала сопротивляться ему, но толком не смогла даже
пошевелиться.
— Не дергайся.
— А она хорошенькая, — заметил первый.
— Да, — согласился второй.
И начал высасывать кровь из раны на шее. Я попыталась
увернуться, и он погладил меня по волосам:
— Успокойся.
О следующих трех днях, когда шла перестройка организма и
превращение в вампира, я тоже почти ничего не помню. Даже сейчас в памяти
остались лишь некоторые ощущения. Глубоко укоренившаяся боль во всем теле, от
которой я буквально сгибалась пополам. Леденящий холод. Темнота. И пара
ярко-зеленых глаз.
Еще в лимузине я пыталась нащупать шрамы на плече и шее.
Напавший на меня вампир не церемонился — он разорвал мою кожу, словно изголодавшийся
пес. Но кожа была гладкой. Никаких шрамов. Никакой опухоли. Никаких повязок. Я
вытянула перед собой руку и уставилась на гладкую бледную кожу и коротко
подстриженные ногти, аккуратно покрытые вишнево-красным лаком.
Крови на пальцах нет, и кто-то сделал мне маникюр.
Я села, стараясь подавить приступы тошноты. Одежда на мне
тоже была другой. В тот вечер я надела джинсы и футболку, а теперь на мне было
черное коктейльное платье длиной чуть ниже коленей и черные туфли на
трехдюймовых каблуках.
Двадцатисемилетняя жертва уличного нападения, без единого
шрама и следов насилия, в чужой одежде. Уже тогда не осталось никаких сомнений,
что они сделали меня одной из них.
Чикагским вампиром.
Это началось восемь месяцев назад с открытого письма
вампиров, опубликованного сначала в «Сэнди таймс» и «Трибьюн», а потом
перепечатанного почти всеми газетами страны. Своего рода манифест о
существовании вампиров, адресованный всему миру. Многие сочли публикацию
обычным розыгрышем, по крайней мере до последовавшей вскоре пресс-конференции,
на которой трое вампиров продемонстрировали свои клыки. Возникшая в Городе
ветров паника вызвала четырехдневные волнения, а потом в магазинах возник
дефицит бутилированной воды и консервированных продуктов. Тогда вмешались федеральные
власти, в конгрессе было назначено расследование, появилось множество слухов и
публикаций, обсуждавших мельчайшие подробности жизни вампиров. Но, несмотря на
сделанное заявление, вампиры не спешили поделиться деталями своего образа жизни
— широкой публике были известны наверняка лишь немногие факты вроде наличия
клыков, питания кровью и склонности к ночному образу жизни.
Спустя восемь месяцев некоторые люди все еще испытывали
страх. Другие были очарованы таинственным образом жизни, вероятностью бессмертия,
могуществом, а в особенности Селиной Дезалньер, очаровательной вампиршей из
Города ветров, которая, очевидно, и затеяла эту шумиху, и дебютировала на
публике в первый день слушаний в конгрессе.
Селина была высокой, стройной и черноволосой женщиной и в
тот день появилась в черном костюме, облегавшем ее тело, словно вторая кожа.
При незаурядной внешности, она была еще и, безусловно, умна, и находчива и
прекрасно знала, как манипулировать людьми. К примеру, старейший сенатор от
Айдахо спросил, чем она планирует заниматься, после того как вампиры раскрыли
свои секреты.
Не задумавшись ни на мгновение, она ответила самым
вкрадчивым тоном:
— Я извлеку из этих тайн наибольшую выгоду.
Сенатор с двадцатилетним стажем улыбнулся ей с таким
откровенным вожделением, что его фотография появилась на первой странице
«Нью-Йорк таймс».
