Его холодный взгляд остудил мой сарказм. Я кивнула.
— Хорошо. — Он открыл дверь, давая понять, что мне
пора уходить. — До твоей коммендации осталось пять дней. В «Каноне» ты
найдешь разъяснения клятв, порядок церемонии и примерное описание твоей службы.
Приготовься.
Я снова кивнула и шагнула за порог.
— И сделай что-нибудь со своей одеждой! — приказал
Этан, прежде чем закрыть за мной тяжелую дубовую дверь.
Мы с Мэллори молча прошли к машине, и под щеткой на ветровом
стекле я обнаружила рекламный листок. Подняв щетку, я вытащила листовку,
приглашавшую в клуб «Красный» на северном берегу реки. Я села в машину, открыла
дверцу Мэллори и сунула листовку в перчаточный ящик. Танцы в программе моего
сегодняшнего вечера не числились.
Обратная поездка прошла в молчании, поскольку мы обе, как я
думала, переваривали последствия встречи. Я, во всяком случае, никак не могла
выбросить из головы образ Этана Салливана. В первые несколько секунд, пока я не
знала, кто он такой, я была очарована им, заинтригована почти осязаемой аурой
властности и силы.
Но мне мало было счесть его красивым. Куда больше меня
тревожил тот факт, что и после знакомства влечение к нему не померкло. А совсем
наоборот. Его высокомерие раздражало, но он был красив, умен и пользовался
уважением своих собратьев. Этан носил мантию хладнокровия и самообладания с тем
же изяществом, что и свой отлично сшитый костюм. Но за безупречным фасадом — я
это знала — таилась опасность. Этан требовал от каждого без исключения полной и
беспрекословной лояльности и, казалось, не имел привычки искать компромиссы. Он
был достаточно опытен, силен и проворен, чтобы утвердить свои права в схватке с
незнакомым противником на глазах у многочисленных зрителей. И хоть он и нашел
меня привлекательной — и откровенно в этом признался, — не поддался
очарованию. Напротив, постарался отделаться от меня поскорее. Так же как и я от
него.
Наверное, поэтому я никак не могла избавиться от воспоминаний
о том мгновении, когда увидела его впервые. Стоило закрыть глаза, как сетчатка
воспроизводила блеск его зеленых глаз, и я сознавала, что это видение ничто не
сможет стереть. Воздействие оказалось слишком сильным, словно в моем разуме
образовался кратер, который не в состоянии заполнить ни один смертный мужчина.
Осознав физиологический подтекст своих размышлений, я
выругалась про себя и постаралась сосредоточиться на вождении по ночному
городу.
Мэллори кашлянула, прочищая горло.
— Значит, вот он какой, Этан Салливан.
Мы были уже недалеко от дома, и я свернула в боковую улицу.
— И что ты о нем думаешь?
Я пожала плечами, не желая сознаваться в своих чувствах даже
Мэллори.
— Я ведь должна его ненавидеть, верно? Ведь это он меня
превратил в вампира. Изменил мою жизнь. Лишил всего.
Мэллори продолжала смотреть в боковое окно.
— Избежать превращения было невозможно, Мерит. Он спас
тебе жизнь.
— Он превратил меня в ходячего мертвеца.
— Он сказал, что ты не умирала. Что это было лишь
генетическое изменение. И ты многое выиграла, даже если не желаешь этого
признавать.
Просто генетическое изменение. Подумаешь, пустяки какие!
— Я должна пить кровь, — напомнила я. — Пить.
Кровь.
Мэллори ответила сердитым взглядом:
— Тогда уж будь честной — ты можешь пить все, что тебе
нравится, есть что угодно и, весьма вероятно, никогда не наберешь лишней унции
на свои длиннющие ноги. А кровь… — Она помахала в воздухе рукой. —
Это просто новый витамин или что-то в этом роде.
— Может быть, — уступила я. — Но я не могу
выйти на солнце. Я не смогу пойти на пляж или ездить днем в машине с опущенным
верхом. — Следующая мысль меня чрезвычайно расстроила. — Мэллори, я
не смогу вернуться в Ригли. И больше никогда не буду возиться со щенками в
теплый субботний денек.
— Твои предки родом из Ирландии. На солнце твое лицо
покрывается пятнами, и ты не была в Ригли — дайка вспомнить — уже два года. И
все эти удовольствия ты сможешь наблюдать по телевизору из своей спальни, как
ты обычно и делаешь.
— Но я не могу вернуться в университет. И мои родные меня
ненавидят.
— Дорогая, у тебя всегда были ужасные отношения с
родителями, — ласково сказала она. — Ты можешь продемонстрировать им
настоящее вампирское обхождение.
Какой бы соблазнительной ни казалась эта мысль, она не могла
развеять моего уныния. Я сознавала, что должна встряхнуться, смириться со
своими лишениями и найти способ выжить и приспособиться к новому для меня миру.
Но как отказаться от планов построить карьеру? Как отказаться от прошлой жизни
и принять жизнь будущую?
Мэллори продолжала сыпать советами, стараясь помочь мне
преодолеть мелкие неприятности, но упорно избегала упоминания о загадочных
репликах троих вампиров насчет магии и ее самой.
Я почти ничего не знала о магии, кроме того, что видела в
телефильмах и почерпнула в случайных разговорах с Мэллори, изучающей оккультные
науки. И нежелание моей обычно разговорчивой соседки обсуждать эту тему меня
немного пугало. Поставив машину в гараж, я сделала еще одну попытку:
— А ты не хочешь поговорить о другой проблеме?
— Насколько я знаю, никакой другой проблемы нет.
— Ну же, Мэллори. Они сказали, что ты обладаешь магией.
Ты… что-нибудь ощущаешь? То есть я хотела сказать, если они правы, ты должна
что-то чувствовать.
Она выскочила из машины и так хлопнула дверцей, что я
поморщилась от жалости к «вольво».
— Мерит, я не хочу об этом разговаривать.
Заперев дверь гаража, я догнала Мэллори, и мы обе сделали
вид, что не заметили одетых в черное охранников, стоявших по обе стороны от
входной двери. На вид они ничем не отличались от тех, что стояли на страже у
Дома Кадогана, — такие же высокие и мрачные, с мечами на боку. При всех
своих недостатках, Этан действовал чертовски эффективно.
Мы вошли в дом. Здесь царили тишина и покой и, не считая
меня, не было никаких вампиров. Мэллори притворно зевнула и направилась к
лестнице:
— Я иду спать.
— Мэллори!..
Она задержалась на нижней ступеньке, повернулась и
посмотрела на меня, едва сдерживая раздражение:
— Что?
— Просто… постарайся быть осторожной. Нам не
обязательно разговаривать об этом сейчас, но если угрозы продолжатся или Этан
узнает о тебе что-то новое…
— Прекрасно.
Она стала подниматься, а я, стараясь утешить ее, как она
сама только что утешала меня, сделала еще одну попытку:
— Мэллори, это, может быть, и к лучшему. Возможно, у
тебя проявятся новые способности.
