Она остановилась и саркастически усмехнулась:
— Судя по тому, что я чувствую сейчас, могу только
предположить, что все мои дурацкие увещевания тебе ничуть не помогли.
Она поднялась по лестнице, и вскоре я услышала, как хлопнула
дверь ее спальни. Я ушла в свою комнату, бросилась навзничь на широкую кровать
и смотрела на вращающийся вентилятор, пока не забрезжил рассвет.
Глава 4. Те, кто выходит по ночам… возможно, всего лишь рядовые чикагские избиратели
Я уже два дня откладывала встречу с дедом, так что в этот
вечер, проснувшись на закате в пустом доме, я приняла душ, надела джинсы и
футболку с нарисованными ниндзя (которая наверняка разочаровала бы Этана) и
поехала в Западный район.
К несчастью, даже боевитая вампирша Мерит боялась
непонимания, и потому я стояла на узеньком крылечке дедушкиного дома, не в
силах заставить себя постучать. Но дверь со скрипом отворилась, и из-за
раздвижной створки выглянул дед.
— Ты не собираешься войти и поговорить со своим
стариком?
Слезы — сомнений, облегчения и любви — немедленно хлынули из
глаз. Я смущенно пожала плечами.
— Ну, здравствуй, моя малышка. Только не надо плакать.
Он отвел раздвижную створку, придержал ее ногой и широко
развел руки. Я бросилась вперед и крепко обняла деда. Он закашлялся.
— Полегче, девочка. С тех пор как мы виделись в
последний раз, у тебя заметно прибавилось сил.
Я разомкнула руки и вытерла слезы.
— Извини, дедушка.
Он обхватил мое лицо своими медвежьими лапами и поцеловал в
лоб.
— Ничего. Входи.
Пройдя в дом, я услышала, как он запер за мной обе двери.
Дом дедушки — и бабушки, до ее смерти, — ничуть не
изменился за все те годы, что я его помнила. В комнатах стояла все та же
простая и удобная мебель, а на стенах висели семейные фотографии моих теток и
дяди — двух сестер и брата отца, — а также их родных. Они относились к
своему положению гораздо терпимее, чем мой собственный отец, и я часто
завидовала их сердечным отношениям с детьми и дедом. Я понимала, что идеальных
семей не бывает, но несовершенство было бы лучше, чем бесконечные усилия моих
родителей взобраться как можно выше по социальной лестнице.
— Садись, дорогая. Хочешь печенья?
Я улыбнулась и устроилась на цветастом диване.
— Нет, спасибо, дедушка. Все в порядке.
Он подвинул к дивану глубокое кресло, сел и наклонился
вперед, упершись локтями в колени.
— Твой отец позвонил мне после того, как получил
весточку из Дома. — Дед помолчал. — На тебя напали? Укусили?
Я кивнула.
Он осмотрел меня с головы до ног.
— Но теперь с тобой все в порядке. Ты хорошо себя
чувствуешь?
— Наверное. То есть я в полном порядке, если не считать
превращения в вампира.
Он усмехнулся, но сразу же снова стал серьезным:
— Тебе известно о нападении на Дженифер Портер? Этот
случай похож на твой?
Я опять кивнула:
— Мы с Мэллори смотрели пресс-конференцию по
телевидению.
— Конечно-конечно. — Дедушка собрался что-то
сказать, но передумал. На несколько мгновений установилось молчание, и в доме
слышалось только тиканье настенных часов. Наконец он поднял на меня озабоченный
взгляд. — Твой отец просил не привлекать к этому делу полицию. Но твое имя
попало в газеты, так что в городе известно о твоем превращении. О том, что ты
стала вампиром.
— Я знаю, — ответила я. — Нам уже звонили
журналисты.
Дедушка кивнул:
— Ну да. Этого следовало ожидать, учитывая положение
твоего отца. Знаешь, Мерит, я не собираюсь мешать полицейскому расследованию,
особенно когда дело касается такого тяжкого преступления. Я бы ни за что на это
не пошел. Преступник все еще на свободе. Но у меня достаточно связей, чтобы
держать подробности твоего превращения втайне от всех, кроме ограниченного
круга следователей. Если мы перекроем доступ к информации, посвящая в детали
только тех, кто непосредственно занят этим делом, тебе не придется идти в
участок в качестве потенциальной жертвы киллера. Тогда и пресса перестанет тебя
преследовать, и ты сможешь приспособиться к жизни вампира, а не жертвы
нападения. Согласна?
Я кивнула, едва сдерживая вновь подступившие слезы. Можно
что угодно говорить об отце, но этого человека я любила.
— Ну, раз мы договорились, и я не собираюсь тащить тебя
в участок, нам все же не обойтись без официального заявления для
протокола. — Он положил узловатую руку на мое колено. — Почему бы
тебе не рассказать обо всем, что произошло, своими словами?
Мой дедушка — коп.
Я поведала ему всю историю, начиная с прогулки по кампусу и
заканчивая разговором с Этаном, Люком и Маликом, не скрывая и их гипотезы о
причастности вампира-бродяги. Пусть широкой публике ничего не известно об их
существовании, но я не собиралась скрывать эту информацию от деда. После того
как я закончила рассказ, он стал задавать вопросы, заставив меня заново
пережить эти несколько дней, но на этот раз дед интересовался деталями, которые
не обсуждались Этаном, Люком и Маликом. Например, тем фактом, что нападавший на
меня вампир сбежал, едва завидев Этана. Вероятно, он знал, кто это, и не
собирался вступать в единоборство. Закончив допрос, дед выпрямился в кресле и
пригладил пальцами остатки волос, венчиком обрамлявших его череп. Несмотря на
возраст, дед сохранил кристальную ясность мышления, хотя внешне выглядел
обыкновенным пенсионером — плотная фланелевая рубашка, мягкие брюки, удобные
туфли на толстой подошве и сияющая лысина.
Вскоре он опять наклонился вперед и поставил локти на
колени.
— Значит, вампиры Кадогана пришли к заключению, что
гибель Портер как-то связана с нападением на тебя?
— Мне кажется, они учитывают такую вероятность.
Дед задумчиво кивнул, поднялся и скрылся в кухне. Вернулся,
держа в руке светло-коричневую папку. Снова уселся в кресло, отрыл папку и
перелистал несколько страниц.
— Белая женщина двадцати восьми лет. Закончила колледж.
Брюнетка. Глаза голубые. Худощавого телосложения. На нее напали сразу после
наступления темноты, когда девушка выгуливала в Грант-парке собаку. Ее
обескровили и оставили умирать. — Светло-голубые глаза деда, очень похожие
на мои, задержались на моем лице. — Нельзя не заметить определенного
сходства.
Я кивнула, хотя и не слишком обрадовалась, что дед
подтвердил вывод Этана. Еще хуже: это подтверждало вывод, что первый вампир
явно хотел меня убить. Стало быть, меня прочили в качестве второй жертвы, и я
стала бы ею, если бы не подоспел Этан.
Я и впрямь была обязана ему жизнью.
