— Этан… — снова прошептала я его имя, приглашая.
И обещая.
Я прижалась губами к его коже чуть пониже уха, а он стоял
неподвижно, словно статуя. Я слышала, как всего в нескольких миллиметрах под
моими зубами поет кровь в его венах. Потом он вздохнул, и звук отозвался во
всем моем теле признанием разделенной страсти, взаимной жажды.
За спиной кто-то заговорил. Мне не нужны были слова. Мне
нужны действия. Тепло. Движение. Я царапнула зубами по его шее, не разрывая
кожу, просто обозначая свое желание. Направление укуса. У него участился пульс,
и я сдерживала себя, чтобы не кусать слишком быстро, чтобы продлить наслаждение.
Но сквозь пожар возбуждения меня укололо что-то неприятно
холодное. Я тряхнула головой и отвела губы от шеи Этана.
— Сеньор, тебе не стоит ее кормить в первый же раз. Ей
требуется кровь человека или новичка. Для первого кормления ты обладаешь слишком
большим могуществом. А она и так очень сильна.
Этан что-то проворчал, но не шевельнулся. Он так и остался
под моими губами воплощением молчаливой покорности. Я удовлетворенно обхватила
его руками за талию.
— Лукас, оттащи ее от него!
Я снова ощутила холод, словно на разгоряченную кожу упала
капля холодной воды. Неприятно. Неожиданно. Это мое сознание, как я поняла,
умоляло меня очнуться и укротить свой голод. Но супер-эго сопротивлялось,
вооруженное глубинным инстинктом и скрытым влечением.
И победило.
Я застонала и провела кончиком языка вдоль его уха, больше
не слушая предостережения разума.
— Этан…
— Люк, тебе придется… Я не… — Он сдавленно
застонал, когда я продолжила линию поцелуев по его шее. И боже мой, что это был
за звук — настолько низкий, что ласкал кожу. — Я не пил крови уже два дня.
Мерит, ты должна остановиться.
При всем при том он наклонялся ко мне навстречу, и его слова
звучали совсем неубедительно.
Кто-то взял меня за руку. Очень медленно повернув голову, я
увидела на своем плече кораллово-красные ногти. Этого прикосновения оказалось
достаточно, чтобы я осознала, что мои губы еще находятся в непосредственной
близости от шеи Этана, что я поступаю вопреки правилам «Канона». Несмотря на
его протест, я настаивала на своем, я собиралась его укусить. Я собиралась
разорвать его одежду и увлечь на пол.
Я собиралась всеми мыслимыми и немыслимыми способами служить
своему господину.
Пришедшее понимание сделало свое дело, леденящей рукой
задушило голод и швырнуло меня из страны грез назад, в мир реальности и
правильного выбора.
Собрав все силы, я сделала глубокий вдох и отшатнулась от
него и от нее. Для восстановления контроля над своим телом мне требовалось
свободное пространство. Я нагнулась, опираясь руками на колени, и опять набрала
полную грудь воздуху. Из-за приступа голода я покрылась испариной, несмотря на
то что была одета лишь в футболку и джинсы, и теперь, когда тело стало
остывать, кожа покрылась мурашками. Голод все еще ощущался где-то в глубине,
словно запертый тигр, который в любой момент может выскочить снова. Я понимала,
что контроль вернулся лишь на время. Это мнимое спокойствие.
Но где-то в глубине души я радовалась этому. Тигр вырвался
на волю и только поджидал подходящего момента. Он не упустит своего шанса.
Он будет пить кровь.
— Доставить кровь? — спросил Люк.
— На кухне, — хрипло ответил Этан. — Ей
привезли несколько упаковок. Эмбер, иди с ним. Оставьте нас одних на несколько
минут.
— Отличный контроль для перерыва в семьдесят два
часа, — заметил Люк. — Она сумела подавить голод.
— Если мне понадобятся ваши выводы, я вас
спрошу! — резко бросил явно встревоженный чем-то Этан. — Идите на
кухню и приготовьте кровь, прошу вас.
Мы остались одни, и я уже сумела выровнять дыхание. Только
тогда я выпрямилась и осмелилась взглянуть ему в глаза. Я ожидала
саркастического упрека, но Этан едва взглянул на меня, старательно сохраняя
невозмутимое выражение лица.
— Все в порядке, — невыразительно произнес
он. — Этого можно было ожидать.
— Но я не ожидала.
Он поправил воротник рубашки, одернул черный костюм. Я
поняла, что он тоже пытается восстановить самообладание, потому что едва
справился со своими желаниями. Серебристый блеск в его глазах был тому
неоспоримым подтверждением, как бы ни пытался Этан продемонстрировать обратное.
— Первый Голод всегда возникает неожиданно, —
сказал он. — Тебе незачем извиняться.
У меня приподнялась бровь.
— Я и не собиралась извиняться. Если бы не ты, не было
бы никакого голода.
— Ты забываешься.
— Можно подумать, ты мне это позволишь.
— Кто-то должен напомнить тебе о правилах. — Он
подошел ближе, так что отвороты его брюк накрыли мои домашние туфли. — Ты
обещала повиноваться. Ты согласилась отказаться от демонстративного
непослушания. Ты обещала больше не восставать против меня. И вот ты уже готова
обрушить на наши головы стены Дома Кадогана.
— Мастер ты или нет, — возмутилась я, поднимая
голову, — но тебе придется взять назад свои обвинения, иначе я опять
проявлю непокорность. — В моей жизни было достаточно предательств, чтобы я
научилась ценить благородство и честность, и я всегда старалась жить в согласии
с этими понятиями. — Я не давала тебе повода усомниться в моей лояльности,
а это уже очень много, учитывая то, что ты со мной сделал.
Его ноздри дрогнули, но Этан не стал оспаривать мое
заявление.
— Мерит, честное слово, если ты помогаешь Тейту
уничтожить мой Дом…
Я уставилась на него непонимающим взглядом:
— Тейту? Мэру Тейту? Я даже не понимаю, о чем ты
говоришь. С какой стати я стала бы ему помогать?
— Но отдел омбудсмена — это творение Тейта.
Я все еще не улавливала смысла.
— Это мне известно. Но какое мэру дело до того, чем я
занимаюсь? Какое ему дело до того, что один из служащих привел на работу свою
внучку?
Этан сердито посмотрел на меня сверху вниз:
— Какие бы ни были у тебя отношения с отцом, ты все
равно остаешься дочерью Джошуа Мерита. Мало того, ты еще и внучка одного из
самых влиятельных людей города. Но и это еще не все. Ты сильнее обычного
вампира. — Он махнул в сторону кухни. — Даже они это заметили.
Этан засунул руки в карманы брюк и отошел от меня к книжной
полке, висевшей у входной двери.
— Тейту нельзя доверять, — продолжал он. —
Ему известно о нас, и известно давно. Но назначение твоего деда на должность
омбудсмена не делает мэра менее скрытным. Как мы поняли, ему было известно и о
бродягах, однако он скрыл эту информацию от широкой публики.
