Ну вот, опять список моих прегрешений. Все причины, по
которым он не мог мной увлечься. Причины, по которым влечение, возникшее помимо
нашей воли, было ему ненавистно.
— Я ничего от тебя не хочу, — сказала я, и мой
тихий голос как будто прозвучал издалека.
— Лжешь, — возразил он и прижался губами к моему
рту.
Он поцеловал меня, и цепь опять замкнулась.
Его теплые и мягкие губы вызвали желание ответить, уступить
— пусть и кратковременному — влечению. Ноги ослабели, тело откликнулось на его
призыв и умоляло забыть обо всем и погрузиться в бездну наслаждения. Но я уже
слишком близко подошла к огню, когда набросилась на Этана и попыталась напиться
крови из его вен. Этого оказалось достаточно. Более чем достаточно. Я сжала
губы и попыталась отвернуться.
— Мерит, — простонал он, — успокойся.
Пальцы Этана скользнули вдоль моих щек, погрузились в
волосы, и он слегка приподнял мое лицо. Он еще чуть-чуть шагнул вперед, и наши
тела слегка соприкоснулись.
Нагнув голову, он снова поцеловал меня, поглаживая скулы
большими пальцами. Его губы прижимались к моим ласково и осторожно, совсем не
требовательно. И когда его язык проскользнул между губами и коснулся кончика
моего языка, когда в спине возникла необъяснимая дрожь, я сдалась.
Поначалу очень осторожно — и обещая себе, что никогда,
никогда не прикоснусь к нему снова, — я ответила на поцелуй. Я целовала
его, посасывала предложенный язык и отвечала нежными укусами на его укусы.
Я не могла удержаться. Я не могла его не целовать. Я была
без ума от его вкуса и запаха. Он стал для меня небом, золотым маяком в
непроницаемой тьме сверхъестественного мира. Но волшебство было здесь ни при
чем. Наше влечение было стихийным и потому более мощным. Это было взаимное
желание в его самой первобытной форме.
Но я не могла позволить себе желать того, кто не хотел меня.
Я положила руку ему на грудь, на мгновение ощутила биение
сердца под мягкой тканью рубашки, а потом оттолкнула:
— Прекрати.
Ему пришлось сделать пару шагов назад, чтобы не упасть.
Грудь тяжело поднималась и опускалась, словно легким не хватало воздуху,
зеленые глаза уставились на меня.
— Это ошибка, — сказала я. — Этого не должно
было случиться.
Он облизнул губы и провел рукой по лицу.
— Нет?
— Нет.
Он помолчал.
— Я мог бы многое тебе предложить, — сказал он
немного погодя.
Я моргнула, подняла голову, встретила его взгляд:
— Что же?
— Власть. Возможности. Награды. Ты будешь подчиняться
только мне.
От потрясения у меня приоткрылся рот и внезапно пропал
голос.
— Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей? —
наконец выдавила я.
Он немного помолчал, и мне показалось, что он обдумывал свое
предложение. Словно взвешивая все издержки и выгоды, решая, стоит ли
удовлетворение похоти возможного беспокойства. На его скулах вспыхнули красные
пятна.
— Да.
— О боже! — Я опустила голову и приложила руку к
груди, гадая, почему эта ночь выдалась такой странной. — О боже!
— Это означает «да»?
Я опять взглянула на него, заметила в глазах проблеск
тревоги.
— Нет, Этан. Господи, конечно нет.
Его глаза опасно сверкнули, и я задала себе вопрос,
случалось ли ему когда-нибудь быть отвергнутым? Нашлась ли за почти четыре
сотни лет хоть одна женщина, которая отказалась от возможности ему
принадлежать?
— Ты хоть понимаешь, что сейчас не тысяча восемьсот
пятнадцатый год?
— Для мастеров вполне естественно иметь официальных
любовниц.
— Конечно, — ответила я. — И твоя спутница
сейчас находится на моей кухне. Если тебе необходимо… разрядиться, обратись к
ней.
Шок — настоящий шок, — вызванный его предложением,
начинал проходить, уступая место боли и негодованию, что я не настолько нравилась
ему, чтобы предложить нечто большее, и что он считал такое положение для меня
лестным.
— Как ни больно в этом признаться, но Эмбер — это не
ты.
— Я даже не знаю, как к этому относиться. Считать себя
польщенной, что ты, не испытывая ко мне никаких чувств, готов чем-то
пожертвовать, лишь бы залезть мне под юбку?
У него дернулся нос и между бровей залегла морщинка.
— Ты грубишь.
— Я? — Мой голос упал до пронзительного
шепота. — Это ты только что предложил мне стать твоей шлюхой.
Он шагнул ближе, так сильно сжав челюсти, что на щеке
задрожал мускул.
— Стать спутницей мастера-вампира — большая честь, но
никак не оскорбление.
— Для меня это оскорбление. Я не собираюсь быть твоей —
и ничьей — сексуальной отдушиной. Когда это… случится со мной, когда я встречу
его, я хочу партнерства. Любви. А ты не настолько мне доверяешь, чтобы считать
меня партнером, и я вообще не уверена, что ты способен любить.
Он вздрогнул, и я тотчас пожалела о своих словах. Я перевела
дыхание и попятилась к дивану. Мне понадобилось немало времени, чтобы собраться
с силами и снова взглянуть ему в глаза.
— Прости. Я наговорила гадостей. Просто… просто мы
живем в разных временах, — сказала я. — И у нас разные надежды. Я
рождена не для того, чтобы служить кому-то без оглядки, не думая о себе. Как бы
я ни относилась к своему отцу, но он воспитал в своих детях чувство
независимости. Научил искать свой собственный путь. Просто он не верил, что
выбранные мной дороги — правильные. Этан, я стараюсь быть самой собой.
Сохранить здравый смысл среди всего этого… — я неопределенно взмахнула
рукой, — хаоса. Я не могу быть такой, какой ты хочешь меня видеть.
В моих словах, как я только что поняла, был не только ответ
на предложение стать его любовницей. Я не была уверена, что смогу стать
покорным вампиром, послушным рядовым в армии Кадогана.
Лицо Этана дрогнуло, стало непроницаемым, зеленые глаза —
равнодушными.
— Значит, на этом и закончим. Я объяснил тебе ситуацию.
Нравится тебе или нет, но мы не люди. И ты не человек. Больше не человек. Наши
законы отличаются от тех, к которым ты привыкла, но это законы. Ты можешь их
порицать, можешь отрицать, но это наши законы. — В его взгляде сверкнула
сила. — И если ты не подчинишься, если будешь упрямиться, это будет
вызовом мне.
— Я не собираюсь бунтовать, — спокойно ответила я,
вспоминая, сколько границ нарушила — или мы нарушили — за сегодняшнюю
ночь. — И я не намерена узурпировать твою власть. Я пытаюсь только… —
я помолчала, подбирая слова, — уклониться от нее.
Этан поправил стрелки на брюках.
