— Мерит, наши законы существуют не просто так. И мы не
просто так объединились в Дома. Тому есть множество причин, и они не зависят от
твоего мнения… И не важно, находишь ли ты в этом… добродетель. Нравится тебе
или нет, но ты моя подданная. Если ты отвернешься от своего Дома, последует
неминуемое наказание. Ты будешь изгнана. Станешь бродягой. От тебя откажутся
все вампиры, они будут игнорировать и высмеивать тебя за то, что ты не
доверяешь мне. У тебя не останется ни Дома, ни друзей, ни меня.
Я подняла на него взгляд:
— Но между порабощением и анархией должно быть что-то
еще.
Этан посмотрел в потолок, потом прикрыл глаза.
— Почему ты считаешь это порабощением? Ты видела
вампиров в моем Доме. Ты видела Дом. Неужели он показался тебе тюрьмой? Или они
выглядели несчастными? А после твоего вызова, разве я обошелся с тобой
нечестно? Разве жестоко наказал тебя или не дал шанса себя проявить? Ты
достаточно умна, чтобы разобраться.
Конечно, он был прав. Вампиры в Доме Кадогана относились к
нему с уважением и на первый взгляд были вполне довольны своим лидером. Но это
не значит, что я готова слепо довериться ему или кому-то из них. Считайте это
кризисом веры.
Потом мы стояли молча, пока у Этана не вырвался вздох
разочарования, и он позвал Люка и Эмбер. Они тотчас вошли в гостиную, и Эмбер
окинула меня взглядом, в котором одновременно читались и понимание, и
торжество.
Скорее всего, она подслушивала, так или иначе, определенно
знала, что предложил мне Этан, знала и о моем отказе. Я не вышла из игры, но
укрепила ее позиции. Эмбер весело подмигнула, и я ощутила невольный и
неожиданный укол ревности. Я не хотела, чтобы он ее обнимал. Я не хотела, чтобы
она к нему прикасалась. Имея возможность занять ее место, я отказалась. Решение
было принято, так что мне оставалось только подавить раздражение и отвернуться.
— Пора уходить, — сказал Этан.
Люк кивнул мне:
— Кровь на кухонном столе. Она подогрета и готова к
употреблению.
Этан, не глядя на меня, пошел к двери, и я ощутила тяжесть
его разочарования. Вопреки всякой логике мне хотелось, чтобы он мной гордился,
гордился моей силой и способностью бороться, а не испытывал разочарование из-за
того, что я не захотела принять обычаи вампирской жизни. С другой стороны, я не
собиралась извиняться за то, что не дала главе Дома затащить себя в постель.
Люк и Эмбер уже вышли. У тротуара стояли две машины — черный
спортивный двухместный «мерседес», который, как я догадалась, принадлежал
Этану, и большой черный джип. Люк и Эмбер направились ко второму автомобилю.
Охрана.
Этан задержался на первой ступеньке и оглянулся. На его лицо
вернулось обычное бесстрастное выражение.
— Мерит, если бы я мог, я обязательно тебя спросил бы.
Я спросил бы твоего согласия, хотел бы, чтобы ты приняла решение еще тогда. Но
я не мог. В тот момент не было времени для обсуждения положительных и
отрицательных сторон превращения в вампира. Я очень хотел бы, чтобы выбор был
сделан сознательно.
Он немного помолчал, потом продолжил, и его голос не мог
скрыть накопившейся усталости:
— Время не ждет. У тебя осталось четыре дня до коммендации,
до официального вступления в Дом. Тебе пора сделать окончательный выбор, Мерит.
Пора решить, принять ли данную тебе жизнь и воспользоваться всеми ее
преимуществами или бежать и жить на окраинах нашего сообщества, стать
изгнанницей и терпеть оскорбления от себе подобных. От всех, кто понимает, кто
ты такая. И как тебя мучит жажда. — Его голос неожиданно окреп. — Ты
должна сама сделать выбор. Это твое решение.
После этих слов он отвернулся и сбежал по ступеням. Следом
за ним я вышла за дверь, остановилась между двумя охранниками и окликнула
Этана. Он обернулся.
— Насчет… голода. Он всегда будет проявляться подобным
образом?
Он невесело усмехнулся:
— Это так же, как быть вампиром Кадогана, Мерит. Смотря
с какого боку посмотреть.
В одном Этан был, безусловно, прав: пришло время принять
решение. Сделать выбор: принять подаренную мне жизнь такой, какая она есть, или
отказаться от Этана, от его Дома, от всего сообщества вампиров. Я могла стать
членом одного из американских Домов, а могла выбрать жизнь отшельника. Но
вечная жизнь, тогда как мои друзья и мир будут изменяться, а я буду оставаться
прежней, будет слишком одинокой. Постареет Мэллори, постареет мой дедушка, а я
по-прежнему останусь двадцатисемилетней. Что это будет за жизнь, если я,
отвергнув Дом, стану притворяться человеком и вместо друзей у меня останутся
лишь пыльные книги да медицинские пакеты с кровью?
И все же я не была готова сделать последний шаг. Еще нет.
Остались еще кое-какие незавершенные дела. Вернее, одно дело. Именно это дело
заставило меня в четыре часа утра сесть в машину, покинуть безопасное убежище и
пренебречь опасностью новой встречи с вампирами. На этот раз я направилась к
университету. И я торопилась, так что проигнорировала все запрещающие знаки и
остановилась на первом же свободном пятачке обочины. Выбравшись из машины, я
забросила на плечо пустой рюкзак и направилась к главному комплексу.
На краю кампуса я остановилась, посмотрела на просторные
лужайки, дорожки и деревья и невольно подняла руку к горлу. Мне всегда
нравилось это место, и частенько я останавливалась по пути к своему корпусу,
где располагалась кафедра английской литературы, чтобы полюбоваться травой и
небом. Я дошла до того места, где на меня напали, присела на корточки и
прикоснулась ладонью к тому клочку земли, где пролилась моя кровь. Здесь,
конечно, ничего не сохранилось; ни крови, ни смятой травы — ничего, что могло
бы свидетельствовать о смерти и возрождении.
Слезы, хоть я и считала, что они уже кончились, вновь
навернулись на глаза. Упав на колени, я вцепилась пальцами в траву, отчаянно
жалея, что прошлое изменить нельзя. Жалея, что вышла из дому и приехала сюда. И
я еще долго плакала, изливая свое горе и разочарование.
На лужайке послышался тихий смех. Я смахнула слезы и подняла
голову. По дорожке, взявшись за руки, прошли двое студентов, юноша и девушка.
Вскоре они исчезли между зданиями, и снова установилась ночная тишина. В
главном корпусе не светилось ни одно окно, и даже листва деревьев оставалась
неподвижной.
Я закрыла глаза. Сделала вдох. Потом выдохнула. Открыла
глаза. Несмотря на свою печаль, я не могла не залюбоваться красотой ночи. Одной
из бесконечной вереницы ночей, которую я теперь имела возможность наблюдать. Но
для того чтобы прожить эту бесконечность, мне предстояло найти способ смириться
с потерями, оплакать жизни близких, тогда как моя жизнь будет продолжаться.
Найти способ примириться с требованиями Дома Кадогана.
И с Этаном.
Надо найти возможность помочь Мэллори и поддерживать
отношения с дедушкой, несмотря на его и мое положение. И научиться отличать
плохих парней от хороших в этом странном новом мире, в котором я оказалась.
