Я подняла голову. Лицо Этана выражало вполне понятную
печаль.
— Мы не воюем, — сказал он. — По крайней мере
сейчас. Но это может измениться в любой момент, и мы должны изо всех сил
защищать мир. Мы научились соблюдать осторожность и отличать друзей от врагов,
а также стараемся, чтобы наши враги знали, кто наши друзья.
Его слова напомнили мне рассказ Катчера об отношениях между
вампирами и оборотнями. Теперь понятно, что оборотни, предпочитавшие держаться
в стороне, вместо того чтобы предотвратить изничтожение вампиров, не
пользовались популярностью у обитателей Домов. Нетрудно догадаться, почему
вампиры стараются держаться вместе, объединяются в Дома и смотрят с подозрением
на любых чужаков.
— Ты видел… — я запнулась, подбирая подходящее
слово, — такие казни?
— Точно такой не видел. Но я потерял много друзей и сам
с трудом уцелел во времена Второго Очищения.
Я нахмурилась и прикусила нижнюю губу.
— Но если все так страшно, разумно ли было созывать ту
пресс-конференцию? Объявлять о своем существовании?
Этан не отвечал. И выражение его лица не изменилось. Он
сосредоточенно смотрел на меня, словно подталкивая к выводам, которые не хотел
произносить вслух.
Вывод сделать было нетрудно. Отказ от скрытности привлек к
вампирам внимание людей, но поставил под сомнение их дальнейшее выживание,
несмотря на, как сказал дедушка, эру после Гарри Поттера. До сих пор нам везло
— последствия заключались лишь в расследовании конгресса и небольших волнениях
среди населения. Эта удача с Божьей помощью может продлиться и дальше, но тот
факт, что убийца все еще находился на свободе, не сулил ничего хорошего.
Положение легко может измениться.
Внезапно мне очень захотелось оказаться дома — в
безопасности запертого дома, за каменными стенами и под охраной вооруженных
мечами воинов.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала я, и Этан проводил
меня до дверей кабинета. — Как ты думаешь, Селина известит тебя о
происшествии в клубе?
— Селина известит. — Он открыл дверь. —
Спасибо, что решила сама рассказать о своих… выходках.
Формулировка мне не понравилась, но я решила, что он просто
хочет слегка развеять мрачную атмосферу, и поэтому усмехнулась в ответ:
— Не за что. Спасибо за урок истории.
Этан кивнул и заговорил снова:
— Если бы ты читала…
Но я подняла руку:
— Я знаю. Надо читать «Канон». Возьмусь за книгу, как
только доберусь до дому. — Я двумя пальцами прикоснулась к брови. —
Слово скаута.
Уголок рта Этана приподнялся в слабой улыбке.
— Уверен, если ты постараешься, то сможешь найти лучшее
применение своему уму, чем сарказм.
— А будет ли это так же весело?
Этан прислонился к косяку.
— Я знаю, что необходимость подчиняться будет тебе в
новинку, но я жду этого с нетерпением. До коммендации и принесения клятв
осталось два дня. Ты могла бы провести это время в размышлениях о своей
верности Дому.
Его слова заставили меня развернуться.
— Если я только одна из двенадцати новичков, читаешь ли
ты и остальным такие же проповеди? Угрожаешь? Сомневаешься в них?
Делаешь ли такие же предложения?
Мне стало интересно, лгал ли он мне, когда говорил о долге и
о мастере Дома.
— Нет, — ответил он. — Остальные из этой
компании не требуют столь пристального внимания. Это простые солдаты, Мерит.
Он замолчал, и я решила его подтолкнуть:
— А я?..
— Не такая.
После такого невразумительного ответа он вернулся в кабинет
и закрыл за собой дверь.
До Уикер-парка я добралась около полуночи. В доме было
пусто, и я решила, что Катчер и Мэллори после небольшой стычки за ужином уже
успели помириться. К этому времени я уже проголодалась, так что сделала себе
сэндвич с ветчиной, добавила сверху кукурузных чипсов, завернула это сооружение
в салфетку и отправилась в гостиную. Для создания шумового фона я включила
телевизор, — к несчастью, моя жизнь теперь протекала в часы рекламных
роликов, малобюджетных фильмов и информационных обозрений. Устроившись на
диване, я наконец раскрыла «Канон». Я ела и читала, через час осилила первую
главу и перешла к разделу «Служение господину». К счастью, в этой главе не было
никаких матримониальных наставлений. Если в первой главе излагались основы
вампиризма, то вторая была посвящена детальному освещению добродетелей неофита
— верности, преданности и тому, что называлось в книге «признательной благодарностью»,
что в полном соответствии с определением вызывало в памяти романы Джейн Остин.
От меня требовалось «вежливое внимание» по отношению к Этану, почтение и
уважение и, что важнее всего, исполнение всех его просьб и требований с
благодарностью за то, что он снизошел к своему подданному.
Я не удержалась от усмешки, представив, до какой степени его
шокировало мое непокорство. Интересно, почему «Канон» сохраняется в неизменном
виде со времен… наверное, регентства?
Стук в дверь раздался как раз в тот момент, когда я смяла
салфетку и бросила ее на кофейный столик. Возможно, Мэллори забыла ключи или
Этан явился, чтобы потребовать от меня «признательной благодарности» к его
высокочтимой персоне. Присутствие охранников у дверей совсем ослабило мою бдительность,
и я допустила ошибку: открывая замок, даже не заглянула в глазок. Прежде чем я
успела захлопнуть дверь перед его носом, он успел просунуть внутрь обутую в
черный ботинок ногу.
— Мне очень жаль, — обратился он ко мне через
трехдюймовую щель.
— Убери свой ботинок из моего дома.
Морган поежился, но продолжал заглядывать внутрь.
— Я пришел, чтобы должным образом извиниться. Я готов
просить прощения на коленях. — Его голос заметно смягчился. —
Послушай, я действительно сожалею о вчерашней сцене. Надо было постараться,
чтобы все прошло спокойнее.
Я распахнула дверь и окинула его самым высокомерным
взглядом, на какой только была способна:
— Надо было постараться?! В том смысле, чтобы не
унижать моих друзей и меня?! И не сомневаться, когда я говорила — и ты это
прекрасно знал, — что мы никому не причиним беспокойства?! Или не
относиться к нам словно к какой-то дряни только по той причине, что я
принадлежу к другому Дому?! Что именно ты хотел устроить? Объясни.
Морган смущенно улыбнулся, и это выражение в сочетании с
темной шевелюрой и соблазнительными глазками сделало его лицо чертовски
привлекательным. Он сегодня опять был в джинсах, а грудь обтягивала
дымчато-голубая футболка с короткими рукавами. На шее блеснуло какое-то золото,
и я решила, что это медальон Дома Наварры, похожий на тот, что носил Этан,
только, как показал вчерашний вечер, символизирующий совершенно другую
философию.
