Как ни противно, но я получила лишь еще один оценивающий
взгляд. Габриэла была на своей территории. Наконец она подняла взгляд своих
темных глаз и старательно приподняла одну бровь:
— О, он… внутри.
Я кивнула:
— Мне известно, что он в Доме. Я видела его не так
давно, и он просил зайти. Тебе известно, где именно он сейчас находится?
Она поджала губы, словно сдерживая усмешку, и дерзко
тряхнула головой.
— Он внутри, — повторила она. — Но я
сомневаюсь, чтобы он хотел тебя видеть.
Говоря это, она продолжала улыбаться. Я знала, что не
улавливаю шутки, но никак не могла понять, что она имеет в виду.
Чтобы не заорать на нее, мне пришлось до боли сжать кулаки.
— Он просил разыскать его, — объяснила я. —
Чтобы поговорить о делах.
Она слегка дернула плечиком:
— Мне-то все равно. Но если так хочешь его увидеть… Что
ж, отправляйся. Он в своих апартаментах.
— Спасибо.
Не двигаясь с места, она дождалась, пока я не отойду от
кабинета, а затем прикрыла за нами дверь. Я направилась к главной лестнице, но
еще услышала ее злорадный смешок.
Я поднялась на второй этаж, прошла через лестничную площадку
и снова подошла к лестнице. То здесь, то там на удобных диванах и в креслах
сидели вампиры, читали, просматривали журналы или просто болтали друг с другом.
Чем дальше я заходила, тем тише становилось вокруг. На третьем этаже было
совсем пустынно. Длинный коридор привел меня к апартаментам Этана, и я
остановилась перед закрытыми створками дверей.
Я постучала, но ответа не последовало. Приложив ухо к двери,
я ничего не услышала и, повернув ручку, медленно распахнула дверь.
Моим глазам предстала гостиная. Хорошо обставленная, со
вкусом отделанная. Дубовые панели заканчивались на уровне подлокотников кресел,
а одну стену почти целиком занимал камин, облицованный ониксом. Комната
делилась на две зоны, и вся мебель была явно сделана на заказ и выглядела очень
дорогой. На маленьких столиках стояли вазы с цветами, а в воздухе плыла мелодия
одной из сонат Баха. В противоположной стене, рядом с небольшим столом, имелась
еще одна двустворчатая дверь. Одна створка была закрыта, вторая чуть-чуть
приоткрыта.
— Этан? — окликнула я, но слишком тихо, явно
недостаточно, чтобы привлечь чье-то внимание.
Я подошла к двери, положила ладонь на закрытую створку и
заглянула в щель.
Вот тогда я поняла, что имела в виду Габриэла, говоря, что
он внутри. Внутри Дома. Внутри своих апартаментов.
И внутри Эмбер.
Глава 12. Нельзя доверять мужчине, который ест хот-дог при помощи вилки
Я прихлопнула ладонью рот, сдерживая готовый вырваться из
горла крик. Потом украдкой оглянулась на гостиную и снова наклонилась к щели.
Этана я видела в профиль. Он был полностью обнажен, светлые
волосы заправлены за уши. На гигантской кровати с пологом на четырех столбиках,
спиной к нему, стояла на коленях Эмбер. Одного взгляда было достаточно, чтобы
понять, что женщина близка к оргазму: губы полуоткрыты, веки опущены, пальцы
сжимают простыню цвета хаки. Но ее тело было неподвижно, если не считать
колышущихся грудей, — вероятно, Эмбер предпочитала, чтобы действовал Этан.
И он действовал. Он стоял расставив ноги на ширину плеч, и
на ягодицах перекатывались ямочки, когда он прижимался бедрами к ее телу. Кожа
отливала золотом, и тело казалось безупречным, словно ожившая статуя. На задней
стороне икры я заметила небольшую татуировку, но остальное тело было
девственно-чистым и лишь слегка покрыто испариной. Одной рукой он придерживал
женщину за бедро, вторую положил на ее потемневший от пота затылок. Его взгляд
— чувственный, хищный и пристальный — сосредоточенно следил за ритмичным
соединением их тел. Не замедляя темпа, Этан провел ладонью по шее Эмбер и
кончиком языка облизнул нижнюю губу.
Я застыла, поглощенная этим зрелищем. И вдруг внизу живота
почувствовала зарождающееся возбуждение — знакомое и такое нежелательное
ощущение.
Он великолепен.
Я бессознательно поднесла палец ко рту, а потом застыла,
осознав, что прячусь в его гостиной, подглядываю в щель и смотрю, как мужчина,
которого неделю считала своим смертельным врагом, занимается сексом. Мало того,
еще и сама чувствую возбуждение.
И я бы ушла, унося с собой лишь легкую досаду, если бы Этан
не выбрал именно этот момент, чтобы нагнуться и укусить Эмбер.
Сначала он зажал зубами кожу между шеей и плечом, а потом
прокусил ее. По его горлу прокатились конвульсивные толчки, бедра еще
энергичнее задвигались взад и вперед. Две красные струйки крови потекли по
белоснежной шее.
Я инстинктивно поднесла руку к тому месту, куда укусили
меня, к тому месту, где должны были остаться шрамы. Я на себе испытала укус и
его корыстную жестокость, но сейчас видела совершенно иное явление. Передо мной
были вампиры, настоящие вампиры. Даже если забыть о сексе, это был процесс
питания, такой, каким ему надлежало быть. В нем участвовали они оба — он и она,
и это совсем не похоже на питье подогретой крови из пластиковой упаковки. Я
понимала это, понимала на генетическом уровне. И это сознание, это наблюдение
за процессом и доносящийся до меня запах — все вместе пробудило во мне вампира,
хоть я и не была голодна, тем более что крови Эмбер я точно не хотела. Я быстро
сделала глубокий вдох, стараясь загнать вампира в себе обратно, стараясь
успокоиться.
Но не успела.
Этан внезапно повернул голову, и наши взгляды встретились в
трехдюймовой щели приоткрытой двери. Он задержал дыхание, в глазах блеснуло
серебро.
Вероятно, он заметил выражение досады на моем лице, потому
что его глаза быстро вернули зеленый блеск. Но он не отвел взгляда. Он
восстановил дыхание и продолжал пить, не сводя с меня глаз.
Я отскочила от двери и прижалась спиной к стене, хотя это
было бессмысленно. Он уже увидел меня, и за мгновение до вспышки серебра в его
глазах я заметила выражение надежды. Надежды на то, что я пришла к нему с
другой целью, что я собиралась предложить ему себя так, как предлагала Эмбер.
Но согласия в моих глазах он не нашел. А мое смущение его не устраивало.
Вот тогда его глаза снова стали зелеными, надежда сменилась
чем-то другим, очень холодным. Возможно, сознанием собственного унижения,
поскольку я отказала ему два дня назад и не искала его благосклонности сегодня.
Поскольку я отвергла четырехсотлетнего вампира, перед которым все преклонялись,
которому подчинялись и уступали. Если возникшее желание его просто раздражало,
то мой отказ привел в бешенство. Вот почему серебристый блеск тотчас погас, а
зрачки превратились в сердитые черные точки.
Кто я такая, чтобы отказывать Этану Салливану?!
Пока я подыскивала ответ на собственный вопрос, голова у
меня слегка закружилась и снова возникло ощущение туннеля. А потом в голове
возник его голос:
