— Это все, что ты хотел?
— Ты все еще остаешься Мерит.
«Но не только Мерит», — подумала я и не удержалась от
легкой усмешки.
— Это все, что ты хотел? — спокойно повторила я.
У отца на щеке задергалась мышца, но он сдержался. Не говоря
больше ни слова, не поздравив свою младшую дочь с днем рождения, он резко
развернулся и вышел.
Хлопнула входная дверь, а я все еще стояла на том же месте,
в пустой кухне, вцепившись пальцами в край стола. Мне очень хотелось догнать
отца и потребовать, чтобы он наконец понял, кем я стала, и любил меня такой,
какая я есть.
Я проглотила слезы и разжала пальцы.
То ли от ярости, то ли от горя, но я ощутила жажду крови.
Отыскав в холодильнике пакет с кровью нулевой группы и положительного резуса,
покачала его в руке и села на пол.
На этот раз не было никаких отрицательных эмоций. Появилось
чувство насыщения, глубокого примитивного удовлетворения, так что я почти
забыла о том, что вливаю в свое тело человеческую кровь. Не было ни опьянения,
ни головокружения. Похоже, мое тело смирилось с тем, что едва начал принимать
мой мозг, несмотря на все, что я говорила отцу, Этану и самой себе.
Я стала вампиром Кадогана.
Нет. Просто вампиром. Независимо от принадлежности к Дому,
независимо от своего положения, несмотря на то, что я не брожу по ночам среди
могил, что не умею летать (по крайней мере, я не думаю, что умею, — не
пробовала), что не съеживаюсь при виде распятия, висевшего над зеркалом в
ванной комнате. Несмотря на то, что я ем чеснок, отражаюсь в зеркале и могу
кое-как пережить день, хотя чувствую себя не слишком бодро.
Да, я не такой вампир, каким его представляет Голливуд. Я
сильно отличаюсь от этого образа. Я просто сильнее. Быстрее. Проворнее. У меня
просто есть аллергия на солнечные лучи. И способность к регенерации. Мне нравится
вкус гемоглобина. У меня появилось несколько новых друзей, новая работа, босс,
которого я старательно избегаю, а моя кожа стала значительно бледнее. Я
научилась держать меч, постигла азы боевых искусств, чудом избежала смерти и
открыла для себя совершенно незнакомую сторону Города ветров. Я чувствую магию,
ощущаю энергию, протекающую по туннелям, дублирующим речные протоки. Я могу
мысленно слышать голос Этана, я видела магические разряды, испускаемые
провинившимся волшебником, и, благодаря тому же волшебнику, лишилась своей
лучшей подруги и соседки (так же как и жилья).
После всех этих изменений и потрясений что мне оставалось
делать? Стать стражем Дома Кадогана, взять в руки оружие и защищать Дом, в
верности которому я поклялась.
Я поднялась с пола, выбросила опустевший медицинский пакет,
вытерла рукой губы и уставилась в непроглядную темень за кухонным окном.
Сегодня мой двадцать восьмой день рождения.
Я выгляжу на двадцать семь, и ни днем больше.
Намереваясь как следует воспользоваться своим выходным, я
приняла душ, переоделась и закрылась в спальне. Там я уселась, в джинсах,
поверх одеяла и открыла поэму Алджернона Суинберна «Тристрам из Лайонесса». Это
произведение не входило в рамки моей диссертации, поскольку Суинберн написал
свою версию «Тристана и Изольды» много позже интересовавшего меня
Средневековья, но, несмотря на трагический конец, оно привлекало меня снова и
снова. Я читала и перечитывала прелюдию, оду Суинберна, посвященную родству душ
известных истории любовников, его оду самой любви:
…И каждый новый акт любви, и новая страсть
Обожествляют красоту и тело,
Зажигают тело духовным светом и огнем,
Который освещает жизнь ярче, чем луна в ночи;
Любовь — мирское воплощение человеческой души
И заключенный в теле дух, сокрытый у источника дыханья;
Любовь дает гармонию двум жизням;
Любовь есть кровь, текущая по венам времени.
Огонь. Свет. Кровь. Вены времени. Никогда еще эти слова не
были полны такого глубокого смысла, как сейчас. Контекст определенно имеет
огромное значение.
Я сидела и вчитывалась в текст, наслаждаясь метафорами, как
вдруг в комнату кто-то постучал. Дверь открылась, и на пороге возникла Линдси.
— Так вот где таинственный страж Кадогана проводит свое
свободное время?
Линдси пришла в джинсах и черной футболке, оба запястья
обхватывали широкие кожаные напульсники, а светлые волосы были стянуты в
конский хвост. Она вошла в комнату и осмотрелась:
— Насколько я понимаю, у кого-то сегодня день рождения.
Я закрыла книгу.
— А разве ты не работаешь этой ночью?
Линдси пожала плечами:
— Я поменялась с Джульеттой. Эта девчонка помешалась на
оружии и даже спит с мечом. Она с радостью согласилась подежурить.
Я кивнула. За несколько дней знакомства у меня сложилось о
ней такое же впечатление. На первый взгляд она казалась невинной девушкой, но
всегда была готова к бою.
— Что привело тебя ко мне?
— Твой день рождения, подружка. Вечеринка ждет.
Я прищурилась:
— Какая вечеринка?
Она поманила меня пальцем и вышла в коридор. Мне стало
любопытно. Отложив книгу, я погасила лампу, выбралась из постели и последовала
за Линдси. Она бегом спустилась вниз, распахнула дверь гостиной, и я вмиг
оказалась в дружеской компании. Меня встретила Мэллори, придерживаемая за талию
Катчером. Джефф улыбался во весь рот и вертел в руках обернутую серебристой
бумагой коробку.
Мэллори шагнула вперед и протянула ко мне руки:
— С днем рождения, наша маленькая вампирочка!
Я обняла подругу и через ее плечо подмигнула Джеффу.
— Мы тебя приглашаем, — сказала Мэллори. —
Вернее, передаем приглашение твоего дедушки. Он для тебя что-то приготовил.
— Согласна, — ответила я, не в силах спорить.
Решение друзей организовать праздник по поводу моего дня
рождения привело меня в полную растерянность. Но это было гораздо лучше, чем
так называемый родительский визит.
Я отыскала туфли, собрала сумочку, погасила свет, и под
пристальным наблюдением охранников мы заперли за собой входную дверь. Мэллори и
Катчер быстро погрузились в стоявший у обочины внедорожник, принадлежавший, как
я догадалась, Линдси, поскольку она решительно заняла водительское сиденье.
Джефф отстал от них и смущенно протянул мне серебристую коробку.
Я взяла ее, осмотрела, снова подняла голову:
— Что там?
— Благодарность, — с усмешкой ответил он.
Я улыбнулась, сорвала подарочную обертку, потом открыла
бледно-голубую коробку. Внутри оказалась маленькая серебряная статуэтка.
Коленопреклоненная человеческая фигурка с протянутыми вперед руками. Я немного
смутилась и вопросительно посмотрела на Джеффа.
