Суть обвинений нимфы Гусиного острова, если отбросить всю ее
ругань, состояла в том, что жгучая брюнетка из Северной протоки (шлюха),
стоявшая слева от нее, спала с приятелем (потаскуном) платиновой блондинки из
Западного рукава, стоявшей справа. И это предательство, как утверждала нимфа
Гусиного острова, подразумевало посягательство на границы владений.
Джефф прищелкнул языком и обратился к брюнетке из Северной
протоки:
— Касси, милочка, но ты же выше этого.
Касси, смущенно пожав плечами, уставилась в пол.
— Мелайна, — повернулся он к блондинке из
Западного рукава, — ты должна его бросить.
Мелайна шмыгнула носом и дернула головой, отбрасывая с лица
прядь волос:
— Он сказал, что я хорошенькая.
Джефф грустно улыбнулся и развел руки. Мелайна мгновенно
прыгнула в его объятия и радостно вскрикнула, когда Джефф сомкнул руки. Потом
он похлопал ее по спине и стал что-то шептать на ухо. Мэллори с любопытством
искоса взглянула на меня.
Я могла только пожать плечами в ответ. Кто знал, что малыш
Джефф на такое способен? Может, это особенности отношений между оборотнями и
нимфами? Надо бы справиться в «Каноне».
— Ну вот, — наконец сказал Джефф, подталкивая
Мелайну к подругам, — все кончено. — Он сложил руки на груди и окинул
взглядом группу. — Мы больше не будем сегодня тревожить мистера Мерита? Я
уверен, он разобрался в ваших проблемах и обязательно доложит о них мэру.
Джефф в поисках поддержки обернулся к дедушке, и тот важно
кивнул:
— Все в порядке, девочки?
Нимфы еще немного пошмыгали, смахнули с лиц оставшиеся
слезы, но в конце концов все согласно кивнули. Прощание было таким же громким,
как и спор. Зазвучали визгливые извинения, приглашения на маникюр-педикюр и
спа-процедуры, потом все стали обниматься, поправлять порванную одежду и
макияж. (Как ни удивительно, но ни у одной женщины не потекла тушь, —
видимо, речные нимфы пользуются только несмываемой косметикой).
Вскоре они совершенно успокоились, окружили Джеффа, осыпали
его поцелуями и ласковыми словами и выбежали за дверь. Мы с Мэллори через окно
наблюдали, как они защелкали мобильными телефонами, расселись по изящным
машинам и умчались в ночь.
Мы все повернулись к Джеффу, а он уже нажимал большими
пальцами кнопки на клавиатуре своего телефона.
— Сегодня ночью проводится турнир по «Варкрафту».
Кто-нибудь участвует?
— Как долго живут оборотни? — спросила я у
Катчера.
Он озадаченно моргнул:
— Сто двадцать — сто тридцать лет. А что?
Значит, он еще молод, хотя, по человеческим меркам, в
двадцать один год считается вполне взрослым.
— Знаешь, когда он повзрослеет, он будет ужасно хорош.
Джефф поднял голову и помахал телефоном.
— Серьезно, кто хочет поиграть? — спросил он,
глядя на меня с надеждой в широко распахнутых глазах. — У меня есть
наушники.
— Вот именно, когда повзрослеет, — проворчал
Катчер, выхватил у Джеффа телефон и спрятал его к себе в карман. —
Давай-ка поедим, Эйнштейн.
После запоздалых объятий и приветствий дедушка пригласил нас
в столовую. Там ожидал накрытый стол, достойный короля — или копа, двух
вампиров, оборотня и двух волшебников. В окружении зеленых салфеток с приборами
стояли блюда с зелеными бобами, маисом, картофельным пюре, тушеной тыквой и макаронами
с сыром. Между ними расположились корзинки с булочками, а на буфете выстроились
десерты — слоеный пирог с кокосовой стружкой, блюдо шоколадных пирожных и
тарелка с бело-розовыми кексами.
Но главное место, безусловно, занимало овальное блюдо с
самым большим мясным хлебцем, который я когда-либо видела, обильно политым
кетчупом.
Я радостно вздохнула. Да, я любила поесть и ела все, что
передо мной ставили, — пинта крови, выпитая накануне, достаточное тому
доказательство, но мясной хлебец, приготовленный по особому рецепту деда, был
моим любимым блюдом.
— Укушу любого, кто прикоснется к мясному хлебцу
раньше, чем я положу себе порцию, — предупредила я, грозя пальцем
ухмыляющимся друзьям.
Дедушка положил мне руки на плечи:
— С днем рождения, милая. Я подумал, что съедобный
подарок ничуть не хуже любого другого.
Я кивнула, не в силах сдержать улыбку.
— Спасибо, дедушка, — ответила я и обняла его,
прежде чем выдвинуть стул.
Мои друзья расселись вокруг стола. Мэллори рядом со мной,
Катчер занял место на одном конце овального стола, дедушка — на другом, Линдси
и Джефф, чье лицо излучало хищную радость от предвкушения ужина, сели друг
напротив друга. А потом возникла пауза, вызванная, как ни странно, поведением
Катчера. Он закрыл глаза, опустил голову и с серьезным видом прочитал
коротенькую молитву, благословляющую трапезу.
Подняв головы, мы улыбнулись друг другу и начали опустошать
тарелки.
Это был настоящий домашний ужин. Семейный ужин, который так
редко мне доводилось видеть. Джефф сказал что-то смешное. Катчер тоже ответил
шуткой. Линдси спросила Мэллори о ее работе. Дедушка поинтересовался моими
успехами. Разговор не прерывался, пока мы накладывали на тарелки мясо и овощи,
посыпали все это перцем и солью, пили холодный чай, заранее налитый в стаканы.
Наконец все разложили на коленях салфетки, подняли вилки и начали есть.
Когда в больших блюдах остались только крошки и раздаточные
ложки, когда мужчины откинулись на спинки стульев, словно пресыщенные коты,
Линдси отодвинула свой стул, встала и подняла бокал.
— За Мерит! — сказала она. — Пожелаем ей мира
и радости на следующий год, много денег и хороших парней-вампиров.
— Или оборотней, — добавил Джефф, поднимая свой
бокал.
Катчер возмущенно закатил глаза, но тоже отсалютовал
выпивкой. Все присоединились к пожеланиям Линдси, и у меня на глазах выступили
слезы. Пока я смущенно ерзала на стуле — и доедала третью порцию мясного
хлебца, — Мэллори притащила огромную коробку, завернутую в розово-лиловую
бумагу с единорогами и увенчанную большим розовым бантом. Она поставила коробку
на пол у моего стула и сжала мои плечи:
— С днем рождения, Мер!
Я улыбнулась ей, отодвинула стул, чтобы поставить коробку на
колени, и сорвала бант. Потом настала очередь оберточной бумаги, и я бросала
скомканные обрывки на пол, одновременно высказывая комплименты по поводу
художественного вкуса Мэллори. Наконец я открыла коробку, вытащила слой
упаковочной бумаги и заглянула внутрь:
— О Мэл!
Это была черная кожа. Мягкая лоснящаяся кожа. Я еще дальше
отодвинула стул, поставила коробку на сиденье и вытащила пиджак. Прекрасный
черный кожаный пиджак с оранжевым воротником. Похожий на пиджак для езды на
мотоцикле, но без всякой символики. Похожий на тот, что носил Морган в клубе
Наварры, и шикарный, каким только может быть пиджак из черной кожи. Я еще раз
заглянула в коробку и обнаружила там черные кожаные брюки. Облегающие брюки, от
которых у Джеффа наверняка глаза вылезут на лоб.
