Витторио лишь язвительно рассмеялся.
— Я действительно не знала о его проступках. Тем не менее я считаю, что Бернардо изменился. Если ты дашь ему шанс…
— Значит, ему все-таки удалось тебя убедить, — спокойно заявил Витторио. Он отвернулся, чтобы она не могла видеть его лицо. — Он настроил тебя против меня.
Ана вдруг почувствовала, что сейчас расплачется. Витторио был так категоричен и грустен.
— Витторио, это не так! Я просто хотела дать Бернардо шанс, не только ради него, а ради нас!
— Нас? — язвительно повторил Витторио.
— Да, ради нас. Потому что твоя ненависть к нему отравляет все вокруг! Отравляет… — Она остановилась, не желая откровенничать и признаваться ему в любви. — К тому же он может тебе помогать. Сегодня утром он позвонил мне из Милана и сказал, что встречи с торговыми представителями прошли успешно. Он не пытается отнять у тебя руководство фирмой.
— Так только кажется.
— Ваша вражда должна прекратиться, — заявила Ана. Ее голос дрожал, но она заставила себя продолжать говорить. Правдивость — единственное средство исцеления. — Ваша вражда отравляет вас обоих… Она отравляет нашу любовь.
Ей показалось, что атмосфера накалилась до предела.
Витторио обернулся, его глаза были словно два темных омута.
— Любовь? — спросил он вкрадчиво. — О чем ты, Ана?
Ана моргнула, сдерживая слезы. Она решила быть сильной, хотя и чувствовала себя наиболее уязвимой, чем когда-либо.
— Я люблю тебя, Витторио. Я предоставила Бернардо шанс из-за любви к тебе…
— То же самое говорила моя мать, когда пыталась лишить меня наследства, — с издевкой произнес Витторио.
— Она так сказала?
— Что-то вроде этого.
Но Ана отлично понимала, почему так говорила Констанция. Она ужасно боялась, что ее сын Витторио станет таким же холодным и жестким человеком, как его отец.
— Я не спорю, Витторио, Бернардо и Констанция причинили тебе страдания, но это не может продолжаться вечно. Я подумала, если Бернардо хоть как-то проявит себя, вы сможете наладить отношения. Сможете простить друг друга и научиться…
— О, Ана, твои слова чрезвычайно сладки, — протянул Витторио, — но все, о чем ты говоришь, совершенно нереально. Я женился на тебе не для того, чтобы ты работала психологом в моей семье. Я женился на тебе для того, чтобы рядом со мной был преданный союзник!
Ана моргнула:
— Ты хочешь сказать, что преданность подразумевает слепое подчинение? Я не могу принимать решения самостоятельно? Ты сказал, тебе не нужна болонка. Ты довольно трогательно называл наши отношения партнерством…
— Деловым партнерством, — поправил ее Витторио. — Именно это я имел в виду.
Ана сглотнула, стараясь не терять нить разговора и не расплакаться.
— И все же ты не хочешь, чтобы я интересовалась твоим бизнесом…
— Я не хочу, чтобы ты пользовалась своими привилегиями и ставила интересы моего брата выше моих! — прервал ее Витторио, повышая голос, чтобы ее перекричать. Затем он понизил голос и заговорил зловещим шепотом: — Ты предала меня, Ана.
— Я люблю тебя, — ответила Ана. Ее голос дрожал, тело содрогалось от волнения. — Витторио, я люблю тебя…
Он категорично покачал головой:
— Об этом мы не договаривались.
Она внимательно смотрела в его лицо, отыскивая в нем следы сострадания или даже сожаления. Но каждая черточка в нем была твердой и безжалостной. Витторио превратился в устрашающего незнакомца.
— Знаю, не договаривались, — тихо сказала она. — Но я влюбилась в тебя. Я полюбила тебя таким, каким ты… мне казался. Однако теперь, — она вздохнула, — ты так холоден со мной. Витторио, ты нисколько не любишь меня?
На щеке Витторио дрогнул мускул. Он не произнес ни слова в ответ. Он смотрел на нее сверху вниз суровым и непримиримым взглядом, и внезапно Ана не выдержала. Настолько уязвимой она чувствовала себя только один раз в жизни, когда бросилась к Роберто, надеясь, что он обнимет ее и признается во взаимной любви. Она была отвергнута тогда. Ее отвергают сейчас. И все же сейчас все было несколько иначе. Витторио отвергал ее не только физически, но и эмоционально, а это оказалось намного больнее.
— Вижу, что не любишь, — тихо сказала она.
Витторио снова не ответил.
И тогда Ана сделала единственное, что была способна придумать в тот момент. Она повернулась и вышла из офиса.
На вилле Россо царила тишина. Ана направилась к лестнице, когда услышала голос отца, идущий из кабинета.
— Эй, кто там?
— Это я, папа. — Ана остановилась на лестнице, когда отец вышел в вестибюль.
Он бросил взгляд на ее лицо и ахнул. Ана могла только догадываться, как ужасно выглядит.
— Ана, что случилось?
Ана грустно улыбнулась. Ей казалось, ее тело изломано, а душа разорвана на куски.
— Ты оказался прав, папа. Любовь не очень удобное чувство для тех, кто состоит в браке.
Лицо Энрико исказилось от горя, но Ана знала, что не выдержит сочувствия даже от отца. Она только покачала головой, тяжело поднялась по лестнице и отправилась в комнату, в которой ночевала до замужества.
Она провела ночь в одиночестве, лежа на кровати и наблюдая за луной. Ана не спала. Она вспоминала радость последних недель, которые казались ей теперь еще прекраснее. Витторио целовал ее, подхватывал на руки. Они смеялись, играя в бильярд, разговаривая о виноградниках и вине. Столько воспоминаний — замечательных, сладких, пугающих. Ана боялась, что больше никогда не будет счастлива.
Неужели их супружество закончилось? Она едва могла поверить в то, что он ее отверг и больше не захочет увидеть ее снова. Она уткнулась лицом в подушку и дала волю слезам.
Энрико постучал в ее дверь на следующее утро, приглашая к завтраку.
— Ана, съешь хотя бы тост, — неуверенно произнес он. — Я сказал повару не готовить копченого лосося. Знаю, ты его терпеть не можешь.
Ана не могла даже улыбнуться.
— Не утруждай себя, папа. Я не хочу есть. Мне просто нужно побыть одной какое-то время.
Ей нужно было побыть одной, чтобы оплакать окончание брака с Витторио. Витторио не пришел к ней, и Ана с ужасом ждала от него письма об официальном окончании их супружества. Хотя Витторио говорил прежде, что разводиться они не станут.
Тем не менее существовала альтернатива — холодный брак по расчету, на который она когда-то согласилась. Но теперь он стал бы наихудшим вариантом, ибо уважение между ними было уничтожено. Все, что им остается, — исполнение обязанностей.
«Забавно, — думала Ана, лежа на кровати и смотря на восход солнца; на ней была вчерашняя одежда, — как все-таки легко я согласилась на брак без любви».
