Молчание Джеймса только еще больше разозлило ее. Она смерила своего спутника презрительным взглядом. Полностью сосредоточившись на управлении машиной, он словно забыл о ее существовании. Костяшками пальцев он отбивал по кожаной оплетке руля ритм несущейся из динамика песни.
Видя, что он не обращает на нее ни малейшего внимания, Николь зашлась от гнева. Напрасно она пыталась успокоиться, убеждая себя, что сидящий рядом с ней мужчина — вульгарный и грубый дикарь, выходки которого нужно просто не замечать. Уж лучше бы он кричал и ругался.
Не выдержав, Николь первая нарушила затянувшуюся паузу:
— Ты обвиняешь моих родителей в том, что они отказались отправиться вместе с нами, а сам?! Где сейчас твои родители? — Ее голубые глаза искрились от гнева. — Или им абсолютно наплевать на судьбу своего единственного сына?!
— Мои родители умерли, — резко оборвал ее Джеймс и остановил машину у обочины.
Прикрыв глаза, Николь изо всех сил пыталась подавить стон отчаяния. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой гадкой и отвратительной.
— Прости меня… — смущенно пробормотала она. — Я… я не знала. — Она была так расстроена своей бестактностью, что даже забыла о собственной злости. — Мне очень жаль, — несколько официально продолжала она.
Николь приходилось несколько раз сопровождать отца на похоронах высокопоставленных чиновников из разных министерств, и теперь от смущения ей удалось припомнить лишь эту дежурную фразу.
— Да что ты, — обернулся к ней Джеймс. — Ты не имела чести быть знакомой с моими стариками, к тому же ты так ненавидишь их единственного сына. К чему тебе горевать об их смерти?
Никто и никогда не задавал ей подобных вопросов.
Действительно, к чему горевать о смерти совершенно незнакомых ей людей?
— Ну… я… — краснея, Николь никак не могла найти подходящих слов. — Конечно, я никогда не знала твоих родителей… Но… но мне всегда очень грустно слышать о том, что кто-то… кто-то скончался…
Щеки ее пылали. Обычно она с легкостью выходила из всех неприятных ситуаций, всегда умела быстро изменить тему разговора, загладить свои или чужие неловкости, но теперь впервые в жизни она не знала, что ей делать дальше.
— Как… Когда ты потерял родителей, Джеймс?
— Я их не терял, — грубо оборвал ее он. — Они просто умерли. Я понимаю, ты хочешь хоть немного смягчить свои слова, но смысл твоего вопроса от этого нисколько не меняется.
Николь тяжело вздохнула.
— Просто я думала, что тебе будет больно снова услышать это слово, — терпеливо возразила она. — К тому же смысл вопроса от этого не меняется. Умерли… Это звучит немного официально.
— Совершенно верно. Только сегодня утром слушал по радио дебаты двух конгрессменов по поводу растущих с каждым годом налогов и «умирающего среднего класса», — совершенно неожиданно сказал он.
Радуясь, что удалось-таки замять тягостную тему, Николь с энтузиазмом подхватила:
— Слова наших политиков ничего не стоят. Государство уже очень давно думает только о том, как бы разбогатеть за счет своих граждан. И все политики уже поняли правила игры. Перед выборами они обещают избирателям улучшение жизни, но, как только добираются до вершин власти, продолжают повышать и налоги, и плату за государственные услуги на образование и здравоохранение.
Его усмешка оборвала поток ее слов. Онемев, она растерянно смотрела на него, не в силах даже пошевелиться…
Наконец Джеймс отвернулся от нее, и они снова тронулись в путь.
Дрожащими руками девушка поправила вылившуюся из-под заколки прядь волос.
Несомненно, она в опасности. Его взгляды, его прикосновения, даже его молчание просто сводят ее с ума. И если одна его улыбка может заставить ее дрожать от волнения и страсти…
Николь попыталась собраться с мыслями. Еще не все потеряно. Просто не стоит раскисать. Нужно сопротивляться. Ведь Джеймс Дукарт просто купил ее. Просто помахал перед носом у отца чеком на несколько сотен тысяч, и сделка состоялась. Так неужели же она собирается смириться с этим?
Гнев и злость нарастали в ней с новой силой. Что ждет ее после свадьбы? Такие мужчины, как Дукарт, обычно полностью подчиняют себе женщину, не оставляя ей права выбора даже в мелочах. Не пройдет и нескольких лет, и она станет бледной и жалкой тенью своего богатого мужа.
Он уже заставил ее бросить все свои дела и ехать с ним в этот дурацкий Коннектикут. А завтра этот наглец прикажет ей забыть обо всех ее прежних друзьях, о веселых вечеринках и пикниках в кругу утонченной и образованной молодежи. Он запрет ее в четырех стенах, и она месяцами не будет видеть никого, кроме своего мужа.
Николь уже готова была разрыдаться от жалости к самой себе.
Нет, она должна сопротивляться до самого конца. Речь идет обо всей ее жизни.
Прищурившись, девушка снова внимательно посмотрела на своего спутника. Он еще не раз пожалеет о своей «покупке».
— Ты спрашивала, когда и как умерли мои родители.
Спокойный голос Джеймса ворвался в поток ее мрачных мыслей. Теперь уже звук его голоса не вызвал в ней никаких особых эмоций. Мысленно поздравив себя с первой победой, она опустила глаза.
— Они погибли в автомобильной катастрофе двенадцать лет назад, мне тогда исполнилось двадцать три. С ними был и один из моих младших братьев, который тоже умер, только в больнице десять дней спустя, — сухо продолжал Джеймс.
Даже помня о том, что сидящий напротив нее мужчина был ее злейшим врагом, Николь не смогла больше притворяться равнодушным бревном, не могла не выразить сочувствия.
— Это просто ужасно… — прошептала она. — И не могу представить, что было бы со мной, очутись я тогда на твоем месте. К тому же потерять брата…
Голос ее заметно дрожал.
— Да, мне тогда было очень тяжело…
Губы Джеймса сжались и побелели от напряжения, он неотрывно следил за дорогой, не поворачиваясь в ее сторону.
— Как… Как это случилось?
— Родители повезли Шона в колледж после каникул… Со встречной полосы на них выехал совершенно пьяный придурок… Лобовое столкновение. Шону тогда только исполнился двадцать один год. Он был одним из лучших в Бостоне. В моей альма-матер… — чуть заметно улыбнулся Джеймс.
— Ты учился в Бостоне? — почему-то Николь была уверена, что Джеймс сразу после школы отправился ворочать капиталами своей семьи, предпочитая до всего доходить своим умом.
— А после Бостона я закончил Нью-Йоркский бизнес-колледж, — заметив ее удивление, миролюбиво усмехнулся он. — Я изучал там финансы и банковское дело. Собирался стать банкиром, работать где-нибудь в Вашингтоне. — Голос его опять стал глухим и бесстрастным. — Когда это случилось, я как раз сдавал выпускные экзамены.
Глаза их встретились.
