— А он расслышал, о чем они спорили?
— Ему показалось, что речь шла о вас.
— Обо мне?
Исабелла кивнула.
— Сын Семпере вышел ненадолго, чтобы передать заказ на
улице Кануда. Он отсутствовал всего минут десять-пятнадцать. Вернувшись, он
нашел отца лежащим на полу за прилавком. Сеньор Семпере еще дышал, но руки у
него уже похолодели. Когда пришел врач, было поздно…
На меня словно рухнул мир.
— Мне не следовало вам говорить… — прошептала
Исабелла.
— Нет, ты правильно поступила. А больше о той женщине
дон Анаклето ничего не сказал?
— Только то, что они спорили. Ему показалось, что из-за
книги. Книги, которую она хотела купить, а сеньор Семпере отказывался
продавать.
— А при чем тут я? Не понимаю.
— Потому что это была ваша книга. «Шаги с неба».
Единственный экземпляр, сохранившийся у сеньора Семпере в личном собрании. Он
не предназначался на продажу…
Мною овладела страшная уверенность.
— И книги?.. — начал я.
— Больше там нет. Она пропала, — закончила
Исабелла. — Я проверила учетный журнал, так как сеньор Семпере имел
привычку записывать названия проданных книг с ценой и датой продажи, и ваша
книга там не указана.
— Его сын знает?
— Нет. Кроме вас, я никому об этом не рассказывала. Я все
еще пытаюсь понять, что произошло в тот день в лавке. И почему. Я подумала, что
вы скорее всего догадаетесь…
— Эта женщина пыталась силой отнять книгу, и во время
борьбы у сеньора Семпере случился сердечный приступ. Вот что там
произошло, — сказал я. — И все из-за моей паршивой книги.
У меня внутри все перевернулось.
— Есть еще кое-что, — проронила Исабелла.
— Что?
— Много позже я встретила дона Анаклето на лестнице, и
он признался, что будто бы припомнил ту женщину. В тот день, глядя на нее, он
сразу не сообразил, но ему кажется, что он видел ее раньше, много лет назад, в
театре.
— В театре?
Исабелла кивнула.
Я долго не мог вымолвить ни слова. Исабелла встревоженно
следила за мной.
— Теперь я не смогу спокойно оставить вас одного. Не
надо было вам говорить.
— Нет, все правильно. Я в порядке. Правда.
Исабелла помотала головой.
— Сегодня ночью я останусь с вами.
— А твоя репутация?
— Опасности подвергается скорее ваша. Я на минутку
отлучусь к родителям в магазин, чтобы позвонить в книжную лавку и предупредить.
— Не стоит, Исабелла.
— Не стоило бы, если бы вы признали факт, что мы живем
в двадцатом веке, и установили телефон в этом мавзолее. Я вернусь через
четверть часа. Не надо спорить.
Пока Исабелла отсутствовала, уверенность, что смерть
дорогого и незаменимого друга, сеньора Семпере, лежит на моей совести, стала
проникать в глубину сознания. Я вспомнил, что старый библиофил всегда говорил,
что у книг есть душа — душа тех, кто их написал, кто их читал и мечтал над
ними. И я понял, что до последнего вздоха он защищал меня и пожертвовал собой,
чтобы спасти кипу исписанной бумаги, хранившей частицу моей чернильной души.
Исабелла, когда она вернулась, сгибаясь под тяжестью сумки с продуктами из
магазина родителей, поняла все с первого взгляда.
— Вы знаете ту женщину, — сказала она. —
Женщину, убившую сеньора Семпере…
— По-моему, да. Ирене Сабино.
— Это не особа со старых фотографий, которые мы нашли в
дальней комнате? Актриса?
Я кивнул.
— Но зачем ей понадобилась ваша книга?
— Этого я не знаю.
Позднее, поужинав деликатесами из бакалеи «Кан Хисперт», мы
уселись в большое кресло у камина. Оно было достаточно просторным для двоих.
Исабелла положила мне голову на плечо, и мы завороженно смотрели на игру
пламени.
— Как-то ночью мне приснилось, что у меня есть
сын, — сказала девушка. — Мне снилось, что он зовет меня, а я не
слышу его и не могу подойти к нему, потому что заперта в каком-то месте, где
очень холодно и невозможно пошевелиться. Он зовет меня, а я не в состоянии откликнуться.
— Это всего лишь сон, — сказал я.
— Он казался очень реальным.
— Пожалуй, ты могла бы написать об этом рассказ, —
предложил я.
Исабелла покачала головой.
— Я долго думала и пришла к выводу, что предпочитаю
жить настоящей жизнью, а не писать о ней. Не поймите меня превратно.
— Мудрое решение.
— А вы? Вы сами собираетесь жить?
— Боюсь, я уже свое прожил.
— А как же та женщина? Кристина?
Я глубоко вздохнул.
— Кристина ушла. Вернулась к мужу. Тоже мудрое решение.
Исабелла отодвинулась и посмотрела на меня, нахмурившись.
— Что? — спросил я.
— Мне кажется, вы ошибаетесь.
— В чем?
— Недавно к нам заходил дон Густаво Барсело, и в
разговоре речь зашла о вас. Он упомянул, что встречался с мужем Кристины,
неким…
— Педро Видалем.
— Точно. И муж признался, что Кристина ушла к вам, он
ее больше не видел и ничего не слышал о ней месяц или около того. На самом деле
я удивилась, не застав ее здесь, с вами, но не посмела спрашивать…
— Ты уверена, что Барсело имел в виду именно это?
Исабелла подтвердила.
— Что я теперь не так сказала?
— Ничего.
— Наверное, вы что-то скрываете от меня…
— Кристины тут нет. Ее нет с того дня, когда умер
сеньор Семпере.
— Где же она тогда?
— Понятия не имею.
Мало-помалу разговор иссяк, и мы сидели молча, уютно
свернувшись в кресле у камина. Под утро Исабелла заснула. Я обнял ее одной
рукой и смежил веки, анализируя все, что она сообщила, и пытаясь уловить в этом
какой-то смысл. Занялся рассвет. Когда первые его лучи осветили окна галереи, я
открыл глаза и обнаружил, что Исабелла проснулась и смотрит на меня.
— С добрым утром, — сказал я.
— Я размышляла, — начала она.
— И что?
— Я думаю принять предложение сына сеньора Семпере.
— Ты уверена?
— Нет, — засмеялась она.
— А что скажут родители?
— Полагаю, они расстроятся, но как-нибудь обойдется.
Они предпочли бы выдать меня за преуспевающего торговца морсильей
[55]
и прочими колбасными изделиями, а не книгами, но им придется смириться.
