— А вы? — небрежно спросил он. — Что вас
привело сюда?
— Искал одного человека.
— Я с ним знаком?
— Нет.
— И вы его нашли?
— Нет.
Патрон неторопливо кивнул, оценив мою неразговорчивость.
— У меня впечатление, будто я задерживаю вас против
воли, друг мой.
— Я немного устал, и только.
— В таком случае не буду больше отнимать у вас время. Я
порой забываю, что хотя сам наслаждаюсь вашим обществом, вы, возможно, не в
восторге от моего.
Я заученно улыбнулся и, воспользовавшись моментом, встал. Я
видел свое отражение в его зрачках — бледная кукла, затянутая в темный омут.
— Поберегите себя, Мартин. Пожалуйста.
— Непременно.
Поклонившись на прощание, я направился к выходу. Удаляясь, я
слышал, как захрустел на его зубах очередной кусок сахара.
По пути к бульвару Рамбла я заметил, что маркизы «Лисео»
ярко освещены и длинная вереница машин под присмотром целого полка шоферов в униформах
выстроилась вдоль тротуара. Судя по афишам, давали «Cosi fan tutte»,
[56]
и мне стало интересно, решился ли Видаль покинуть замок,
чтобы явиться на свидание с прекрасным. Я провел смотр шоферам, собравшимся в
кружок посреди улицы, и вскоре заметил Пепа. Я подозвал его жестами.
— Что вы тут делаете, сеньор Мартин?
— Где?
— Сеньор в театре, смотрит спектакль.
— Я не о доне Педро. Кристина. Сеньора Видаль? Где она?
Бедняга Пеп сглотнул.
— Я не знаю. Никто не знает.
Он объяснил, что Видаль ищет Кристину уже несколько недель,
а его отец, патриарх клана, также поднял на ноги прикормленных полицейских из
департамента, чтобы они установили ее местонахождение.
— Сначала сеньор думал, что она с вами…
— Она не звонила, не присылала писем или телеграмм?
— Нет, сеньор Мартин. Клянусь. Мы все очень волнуемся,
а сеньор… По правде говоря, сколько я его знаю, я не видел сеньора таким…
Сегодня он вышел в первый раз с тех пор, как ушла сеньорита, то есть сеньора…
— Не помнишь, Кристина хоть что-нибудь говорила перед
тем, как уехать с виллы «Гелиос»?
— Пожалуй… — начал Пеп, понизив голос до
шепота. — Я слышал, как она ссорилась с сеньором. И она очень грустила. Много
времени проводила в одиночестве. Писала письма и относила их на почту, которая
находится на бульваре Королевы Элисенды.
— Ты ни разу с ней не разговаривал с глазу на глаз?
— Однажды, незадолго до ее ухода, сеньор велел мне
отвезти ее к врачу.
— Она болела?
— Не могла спать. Доктор выписал ей капли лауданума.
— Она ничего не сказала по дороге?
Пеп передернул плечами.
— Спрашивала о вас. Не слышал ли я новостей, не видал
ли вас.
— И все?
— Она выглядела очень печальной и расплакалась. Когда я
спросил, что случилось, она призналась, что очень скучает по отцу, сеньору
Мануэлю…
И тогда меня осенило, и я обругал себя за то, что не
сообразил раньше. Пеп удивленно на меня посмотрел и спросил, чему я улыбаюсь.
— Вы знаете, где она? — полюбопытствовал он.
— Кажется, да, — пробормотал я.
Мне послышался голос, выкликавший Пепа через дорогу, и в
фойе «Лисео» возникла тень знакомых очертаний. Видаль не высидел даже до конца
первого акта. Пеп тотчас оглянулся, отвечая на зов хозяина, и, прежде чем он
посоветовал мне исчезнуть, я уже растворился в ночи.
6
Даже издалека эта картина явно не сулила ничего хорошего:
кончик папиросы тлел в ночной синеве, темные фигуры подпирали стену, сливаясь с
ее черной поверхностью, и дыхание клубами пара вырывалось изо рта трех
субъектов, стороживших портал дома с башней. Инспектор Виктор Грандес и его
верные псы, агенты Маркос и Кастело, составляли почетный встречающий эскорт. О
том, что произошло, догадаться было нетрудно. Не вызывало сомнений, что тело
Алисии Марласки уже обнаружили на дне бассейна в ее доме в Саррии и мои
котировки в черном списке взлетели до небес. Едва заметив полицейских, я замер,
растворившись в уличной тени. Стоя метрах в пятидесяти от них, я выждал пару
мгновений, желая удостовериться, что они меня еще не увидели. В тусклом свете
фонаря, висевшего над входом, я хорошо различал профиль Грандеса. Я медленно
отступил, прячась под покровтемноты, заливавшей улицы, и юркнул в первый же
переулок, затерявшись в путаном лабиринте пассажей и арок квартала Рибера.
Через десять минут я стоял у дверей Французского вокзала.
Билетные кассы уже закрылись, однако вдоль перронов под высоким куполом из
стекла и металла стояло несколько составов. Взглянув на табло, я убедился, что
сбылись мои наихудшие опасения: по расписанию до завтра поездов не было. Я не
мог вернуться домой, рискуя столкнуться с Грандесом и компанией. Интуиция мне
подсказывала, что теперь меня возьмут в комиссариате на полный пансион, и даже
вмешательство и связи адвоката Валеры не помогут извлечь меня оттуда так же
легко, как в прошлый раз.
Я решил переночевать в ближайшей гостинице, находившейся
напротив здания Биржи на пласа Паласио. По легенде, там прозябали живые трупы
заядлых игроков на бирже, с кем жадность и скверное знание арифметики сыграли
злую шутку. Я выбрал эту берлогу, полагая, что самому черту не придет в голову
меня там искать. Я зарегистрировался под именем Антонио Миранда и заплатил
вперед. Портье, внешне напоминал моллюска, вросшего, как в раковину, в каморку,
служившую регистрационной конторкой, бельевой и сувенирной лавкой. Он снабдил
меня ключом и куском мыла марки «Сид-воитель», распространявшего сильный запах
щелока и, по-моему, побывавшего в употреблении. Портье также сообщил, что, если
я желаю провести время в женском обществе, он пришлет ко мне служанку по
прозвищу Косуля, как только та вернется домой с мифического собрания.
— Она вас возродит, — заверил он.
Я отказался, сославшись на начинающийся прострел, и, пожелав
портье доброй ночи, устремился к лестнице. Интерьером и размерами комната
походила на саркофаг. Одного взгляда хватило, чтобы я проникся решимостью спать
одетым поверх матраца, вместо того чтобы лечь в постель и побрататься с
водившейся в простынях живностью. Я укрылся протертым до дыр одеялом, обнаруженным
в шкафу (оно воняло всего лишь нафталином), и погасил свет, пытаясь
представить, что нахожусь в номере-люкс, какой вполне по карману человеку с
сотней тысяч франков на банковском счету. Я почти не сомкнул глаз.
Я покинул гостиницу утром и поспешил на вокзал. Купив билет
первого класса, я надеялся отоспаться после бессонной ночи, проведенной в этом
клоповнике. До отхода поезда оставалось двадцать минут, и я, воспользовавшись
случаем, направился к длинному ряду телефонных кабинок. Я назвал девушке на коммутаторе
номер телефона соседей Рикардо Сальвадора, который он мне дал.
