— Вы когда-нибудь поднимались по этой дороге? —
спросил Грандес.
Я кивнул.
— Дочка ее обожает. Раз в месяц она просит, чтобы мы
прокатились туда и обратно. Немного дороговато, но развлечение того стоит.
— Старик Видаль хорошо заплатил вам, чтобы убрать меня.
Так что не сомневаюсь, теперь вы сможете катать здесь дочь хоть каждый день,
если ей захочется. Простое любопытство. Сколько я стою?
Грандес улыбнулся. Кабина вынырнула из пухлого багрового
облака, и мы зависли над внутренним рейдом порта и огнями города,
растекавшимися над темной водой.
— Пятнадцать тысяч песет, — ответил он, похлопывая
по белому конверту, торчавшему из кармана его пальто.
— Полагаю, мне нужно считать себя польщенным. Некоторых
убивают и за два дуро. Сюда входит цена предательства двоих ваших агентов?
— Напоминаю, что единственный здесь человек, кого-то
убивший, — это вы.
К этому моменту четыре священнослужителя взирали на нас с
изумлением и замешательством, утратив вкус к прелестям головокружительного
полета над городом. Грандес мельком взглянул на них:
— Не будет ли смелостью с моей стороны попросить ваши
преподобия любезно выйти на первой остановке, предоставив нам возможность
обсудить наши мирские дела?
Башня, стоявшая во внутренней части гавани, вырастала перед
нами, увенчанная барабаном из металла и тросов, похожим на оригинальный купол,
похищенный из какого-нибудь модернового собора века механики. Кабина скользнула
под своды башни и остановилась у платформы. Как только дверца открылась,
четверо священников пустились наутек. Грандес, сжимая пистолет в руке, велел
мне переместиться в глубину кабины. Один из священников, ступив на платформу,
взглянул на меня с тревогой.
— Не волнуйтесь, молодой человек, мы сообщим в
полицию, — сказал он прежде, чем дверь снова закрылась.
— Сообщите непременно, — посоветовал Грандес.
Как только дверь заблокировали, кабина тронулась. Мы выплыли
из башни: начинался последний отрезок пути. Грандес подошел к окну, глядя на
город — мираж, сотканный из огней и туманов, соборов и дворцов, тесных
переулков и широких проспектов, сплетавшихся в лабиринт тьмы.
— Город проклятых, — сказал Грандес. — Чем
больше расстояние, с которого смотришь на него, тем он кажется красивее.
— Это моя эпитафия?
— Я не собираюсь вас убивать, Мартин. Я не убиваю
людей. Вы сами окажете мне эту любезность. Мне и самому себе. Вы знаете, что я
прав.
Без всякого перехода инспектор выстрелил три раза подряд по
механизму замка и пинком открыл дверцу воздушного вагончика. Дверь повисла в
воздухе, и поток влажного воздуха хлынул в кабину.
— Вы ничего не почувствуете, Мартин. Поверьте. Удар
длится меньше десятой доли секунды. Мгновение. И наступит покой.
Я посмотрел на зиявший дверной проем. Мне предстояло падение
в пустоту с высоты семидесяти метров. Я перевел взгляд на башню Сан-Себастьян и
прикинул, когда мы причалим к ней. Получалось, мне нужно было продержаться
всего несколько минут. Грандес словно прочел мои мысли.
— Через несколько минут все будет кончено, Мартин. Вам
следует меня поблагодарить.
— Вы действительно думаете, что я убил всех этих людей,
инспектор?
Инспектор вскинул пистолет и прицелился мне в сердце.
— Не знаю и знать не хочу.
— Я думал, мы друзья.
Грандес усмехнулся и едва заметно покачал головой:
— У вас нет друзей, Мартин.
Я услышал грохот выстрела и ощутил удар в грудь такой силы,
словно фабричный молот саданул меня по ребрам. Я упал на спину бездыханный,
судороги боли распространялись по телу, словно бензин, проникая в каждую пору.
Грандес схватил меня за ноги и потащил к открытому проему. Верхушка башни
Сан-Себастьян, окутанная вуалью облаков, появилась с другой стороны. Грандес
перешагнул через меня и присел сзади. Теперь он подталкивал меня к дыре за
плечи. Я почувствовал, как холодный влажный ветер овевает ноги. Грандес толкнул
меня снова, и я почувствовал, что вываливаюсь — наполовину вывалился — из
кабины. Сила тяжести мгновенно повлекла меня вниз. Я падал.
Вскинув руки, я потянулся к полицейскому и вцепился пальцами
ему в глотку. Под весом моего тела Грандес не мог сдвинуться с места, застряв в
дверном проеме. Я сжимал руки со всей мочи, сдавливая трахею и сминая артерии
на шее. Он сопротивлялся, пытаясь отодрать мои руки одной рукой, а другой в это
время лихорадочно искал оружие. Он нащупал рукоять пистолета, и палец лег на
гашетку. Выстрел царапнул меня по виску, пуля угодила в борт кабины и,
срикошетив, пробила Грандесу ладонь навылет. Я впился ногтями ему в шею, сдирая
кожу. Грандес испустил стон. Сильным рывком я подтянулся, и наконец ббльшая
часть моего тела вновь оказалась в кабине. Получив возможность ухватиться за
металлические стены, я тотчас выпустил Грандеса и отпрянул в сторону.
Ощупав грудь, я нашел дырку от выстрела, расстегнул пальто и
вытащил книгу «Шаги с неба». Пуля пробила верхнюю часть обложки, прошила
насквозь почти четыре сотни страниц и торчала, точно кончик серебряного пальца,
с обратной стороны переплета. Рядом со мной корчился на полу Грандес, судорожно
хватаясь за горло. Лицо у него посинело, и вены на лбу и висках пульсировали,
словно провода под напряжением. Он с мольбой посмотрел на меня. Белки его глаз
покрывала сеточка лопнувших сосудов. Похоже, я сломал ему гортань, и теперь он
безнадежно задыхался.
Было больно смотреть, как Грандес извивается на полу в
медленной агонии. Из кармана инспектора выглядывал белый конверт. Я вытащил его
за краешек, открыл и пересчитал деньги. Пятнадцать тысяч песет. Цена моей
жизни. Я спрятал конверт. Грандес тянулся по полу к пистолету. Я приподнялся и
отшвырнул оружие подальше от него носком ботинка. Он вцепился мне в щиколотку,
умоляя о милосердии.
— Где Марласка? — спросил я.
Из горла Грандеса вырвался глухой звук. Заглянув ему в
глаза, я понял, что инспектор смеется. Кабина уже втянулась в башню
Сан-Себастьян, когда я столкнул его в дверное отверстие. Тело падало с высоты
около восьмидесяти метров сквозь лабиринт рельсов, тросов, зубчатых колес и
стальных балок, попутно рвавших его на куски.
24
Дом с башней был погружен в темноту. Я ощупью поднялся по
каменным ступеням на лестничную площадку и нашел дверь приоткрытой. Толкнув ее,
я замер на пороге, всматриваясь в сумрак, затопивший длинный коридор. Я сделал
пару шагов вперед и снова застыл неподвижно, выжидая. Я провел рукой по стене в
поисках выключателя и повернул его раза четыре — безрезультатно. Первая дверь
направо вела на кухню. Я медленно преодолел три метра, отделявшие меня от нее,
и остановился напротив. Насколько я помнил, в одном из кладовых шкафов у меня
хранился масляный фонарь. Я подошел к шкафу и среди нераспечатанных банок с
кофе из магазина «Кан Хисперт» нашел фонарь. Поставив его на кухонный стол, я
зажег фитиль. Неяркий мягкий свет позолотил стены кухни. Я взял фонарь и
вернулся в коридор.
