Иногда мне приходит в голову, что ты уехал из Барселоны
навсегда, и воображаю тебя на новом месте с незнакомыми людьми, и ты начинаешь
сначала жизнь, в которой мне нет места. А временами я думаю, что ты ненавидишь
меня и уничтожаешь мои письма, не желая иметь со мной ничего общего. Я тебя не
виню. Странно, как невероятно легко поверять бумаге наедине с собой то, что
никогда не осмелился бы сказать при встрече.
Мне живется непросто. Педро не мог бы относиться ко мне с
большей добротой и пониманием, так что порой его терпение и желание сделать
счастливой выводят меня из себя. Усвоив уроки Педро, я поняла, что у меня
пустое сердце и я не заслуживаю ничьей любви. Он проводит почти все время со
мной, не желая оставлять меня в одиночестве.
Я улыбаюсь и улыбаюсь целыми днями и делю с ним постель. Он
часто спрашивает, люблю ли я его, и я отвечаю, что да, но когда вижу правду в
глубине его глаз, мне хочется умереть. Он никогда не бросает мне эту правду в
лицо. И очень много говорит о тебе. Ты бы удивился. Поэтому иногда мне кажется,
будто именно тебя он любит больше всех на свете. И я с болью вижу, как сам он
стареет, причем в самой худшей компании, какую можно представить, — в
моей. Я не прошу тебя простить меня, но если у меня еще осталось какое-то
желание, так это чтобы ты простил его. Я не стою того, чтобы ты лишил его своей
дружбы и общества.
Вчера я дочитала одну из твоих книг. У Педро собраны они
все, и я читаю их, поскольку только так я могу почувствовать себя рядом с
тобой. Это печальная и странная история о двух куклах, сломанных и брошенных в
бродячем цирке. Всего на одну ночь они оживают, зная, что умрут на рассвете.
Когда я читала ее, мне казалось, что ты писал о нас.
Несколько недель назад мне приснилось, что я снова вижу
тебя. Будто бы мы столкнулись на улице и ты меня не узнал. Ты улыбнулся мне и
спросил, как меня зовут. И ничего не знал обо мне. И не питал ко мне ненависти.
Каждую ночь, когда Педро засыпает подле меня, я закрываю глаза и молю небеса
или преисподнюю, чтобы мне послали тот самый сон.
Завтра, а может, через день, я напишу снова, чтобы сказать,
как люблю тебя, хотя тебе это безразлично.
Кристина
Я уронил письмо на пол, не в силах читать дальше. Завтра
наступит новый день, сказал я себе. Едва ли хуже нынешнего, ибо хуже быть не
могло. Но я и не подозревал, что сюрпризы дня сегодняшнего еще только начались.
Я проспал, наверное, в общей сложности часа два, и был внезапно разбужен
посреди ночи. Кто-то изо всех сил колотил в дверь особняка. Несколько мгновений
я ошалело шарил в темноте, нащупывая провод с выключателем. Удары в дверь
возобновились. Я зажег свет, встал с постели и направился в прихожую. Я открыл
глазок. На лестничной площадке меня поджидали знакомые лица. Инспектор Грандес,
а за ним Маркос и Кастело. И все трое не мигая уставились на глазок. Я сделал
пару глубоких вдохов, прежде чем отпереть дверь.
— Доброй ночи, Мартин. Извините, что так поздно.
— А сколько сейчас, по вашему, времени?
— Пора шевелить задницей, сукин сын! — прорычал
Маркос, вызвав улыбку Кастело. Об эту улыбку я без труда мог бы порезаться.
Грандес с упреком посмотрел на них и вздохнул.
— Начало четвертого утра, — сказал он. —
Можно войти?
Я досадливо вздохнул, но отступил в сторону. Инспектор
знаком велел своим прихвостням ждать на лестнице. Маркос и Кастело неохотно
подчинились, наградив меня змеиным взглядом. Я захлопнул дверь у них перед
носом.
— С этой парочкой вам следовало бы держаться
поосторожнее, — предупредил Грандес, непринужденно прошагав мимо меня по
коридору.
— Не стесняйтесь, будьте как дома, — пригласил я.
Вернувшись в спальню, я наспех оделся, натянув первое, что
подвернулось под руку, — грязные вещи, сваленные в кучу на стуле. Грандеса
уже и след простыл, когда я вновь выглянул в коридор.
Я прошел в галерею и обнаружил инспектора там. Мой гость
наблюдал сквозь широкие окна за низкими облаками, наползавшими на террасы.
— А куколка? — осведомился он.
— У себя дома.
Грандес с улыбкой повернулся.
— Умный человек не возьмет женщину на полное
содержание, — промолвил он, указав на кресло. — Садитесь.
Я рухнул в кресло. Грандес остался на ногах, пристально меня
разглядывая.
— В чем дело? — не выдержал я наконец.
— Плохо выглядите, Мартин. Ввязались в драку?
— Я упал.
— Ага. Насколько я понял, сегодня вы посетили магазин
магических предметов на улице Принцессы, принадлежащий сеньору Дамиану Роуресу.
— Вы своими глазами видели, как я выходил оттуда около
полудня. К чему вы клоните?
Грандес окинул меня холодным взглядом.
— Наденьте пальто, шарф или что-нибудь. На улице
холодно. Поедем в комиссариат.
— Зачем?
— Делайте, как я сказал.
Полицейская машина дожидалась нас на бульваре Борн. Маркос и
Кастело затолкали меня в салон без лишних церемоний, а сами уселись по бокам,
зажав меня в середине.
— Вам удобно, юноша? — спросил Кастело, двинув
меня локтем в ребра.
Инспектор сел на переднее сиденье рядом с шофером. Никто из
них не разомкнул губ за те пять минут, которые заняла поездка до Виа-Лайетана,
пустынной и затянутой рыжеватым туманом. По прибытии в центральный комиссариат,
Грандес вышел из машины и направился в здание, не став никого ждать. Маркос и
Кастело подхватили меня под руки, вцепившись мертвой хваткой каждый со своей
стороны, словно намеревались раздробить мне кости, и протащили по лабиринту
лестниц, переходов и закутков до комнаты без окон, где воняло потом и мочой.
Посередине стоял ветхий стол и два колченогих стула. Электрическая лампочка без
абажура свисала на шнуре с потолка. В центре, в том месте, где стыковались две
слегка покатые плоскости, составлявшие поверхность пола, находилась решетка
сливного отверстия. Холодно было зверски. Прежде чем я успел что-либо
сообразить, дверь с силой захлопнулась у меня за спиной. Я услышал удаляющиеся
шаги. Я обошел камеру раз двенадцать, потом опустился на стул, пошатнувшийся
подо мной. В течение следующего часа я не слышал ни звука, кроме собственного
дыхания, скрипа стула и эха капели, хотя откуда оно доносилось, я так и не смог
определить.
Прошла вечность, и послышалось новое эхо — приближавшихся
шагов. Вскоре дверь открылась. Маркос сунул голову в камеру и заулыбался.
Придержав дверь, он пропустил инспектора Грандеса. Инспектор вошел, не глядя на
меня, и сел на второй стул на противоположном конце стола. Он кивнул Маркосу, и
тот закрыл дверь, успев послать мне безмолвный поцелуй и подмигнуть. Инспектор
соизволил посмотреть мне в глаза лишь секунд через тридцать.
— Если вы хотели произвести на меня впечатление, вам
это удалось, инспектор.
