Сержант Маркос рванулся к нам, но инспектор его придержал.
Наши взгляды напоследок скрестились, прежде чем Валера вновь подхватил меня под
руку и подтолкнул к выходу.
— Не задерживайтесь, — пробормотал он.
Мы прошли длинным коридором, вдоль которого по обеим стенам
горели тусклые лампочки, поднялись по лестнице выводившей в другой длинный
коридор. Он заканчивался узкой дверью, позволявшей попасть в вестибюль на
первом этаже и к выходу, где нас ожидал «мерседес-бенц» с заведенным мотором.
Шофер, завидев Валеру, открыл перед нами дверь. Я расположился в салоне. В
машине работала печка и кожаные сиденья были теплыми на ощупь. Валера сел рядом
со мной и постучал в стеклянную перегородку, отделявшую пассажирский салон от
кабины водителя, подавая сигнал трогаться с места. Как только автомобиль набрал
скорость и вырулил на центральную полосу Виа-Лайетана, Валера улыбнулся мне как
ни в чем ни бывало и указал на туман, встававший у нас на пути, как заросли
сорняка.
— Скверная ночь, да? — небрежно бросил он.
— Куда мы едем?
— К вашему дому, конечно. Если только вы не
предпочитаете переночевать в гостинице или…
— Нет, все правильно.
Машина небыстро катилась по Виа-Лайетана. Валера равнодушно
скользил взглядом по пустынным улицам.
— Что вы тут делаете? — спросил я в конце концов.
— А как вы думаете? Представляю вас и защищаю ваши
интересы.
— Попросите водителя остановиться, — сказал я.
Шофер поймал взгляд Валеры в зеркале заднего обзора.
Валера покачал головой и сделал знак двигаться дальше.
— Не говорите глупостей, сеньор Мартин. Уже поздно,
погода холодная, и я подвезу вас домой.
— Я лучше пойду пешком.
— Будьте разумны.
— Кто вас прислал?
Валера вздохнул и потер глаза.
— У вас хорошие друзья, Мартин. В жизни очень важно
иметь надежных друзей, а особенно — их не терять, — промолвил он. —
Так же важно, как вовремя понять, что не стоит упорствовать, выбрав
неправильный путь.
— Не ведет ли неправильный путь к «Каса Марласка» под
номером тринадцать по шоссе Вальвидрера?
Валера терпеливо улыбнулся, словно ласково корил капризного
ребенка.
— Сеньор Мартин, вы напрасно не верите мне, когда я
говорю, что чем дальше вы будете держаться от названного дома и этого дела в
целом, тем лучше для вас. Послушайте меня, хотя я не настаиваю, а всего лишь
советую.
Шофер свернул с бульвара Колумба и теперь искал выезд на
бульвар Борн по улице Комерсио. Фургоны с мясом и рыбой, льдом и специями
начали выстраиваться рядами вдоль ограды рынка. У нас на пути четверо парней
разгружали разделанную телячью тушу, источавшую резкий запах крови и дыма.
— Вы живете в весьма живописном районе, исполненном
очарования, сеньор Мартин.
Водитель остановился в начале улицы Флассадерс и вышел из
кабины, чтобы открыть перед нами дверцу. Адвокат покинул машину вместе со мной.
— Я провожу вас до порога, — сказал он.
— Можно подумать, что мы жених и невеста.
Мы углубились в сумрачное ущелье переулка, который вел к
моему дому. У портала адвокат протянул мне руку, соблюдая ритуал
профессиональной вежливости.
— Спасибо, что вытащили меня из этого гнусного места.
— Не меня благодарите, — отвечал Валера, вынимая
конверт из внутреннего кармана пальто.
Даже в тени, отбрасываемой фонарем, вделанным в стену у нас
над головой, я узнал печать с изображением ангела на сургуче. Валера протянул
мне конверт и, кивнув на прощание, удалился, возвращаясь к ожидавшей его
машине. Я открыл входную дверь и поднялся по лестнице на площадку жилого этажа.
Очутившись дома, я, не задерживаясь, прошел в кабинет и положил конверт на
письменный стол. Распечатав его, я вынул сложенный лист бумаги, исписанный
почерком патрона.
Уважаемый Мартин,
надеюсь и верю, что мое письмо застанет Вас в добром здравии
и хорошем душевном расположении. Ввиду того, что я нахожусь проездом в городе,
мне доставило бы удовольствие провести время в Вашем обществе и встретиться с
Вами в ближайшую пятницу в семь часов вечера в бильярдном зале ресторана
«Скаковой круг», чтобы обсудить наш проект.
Искренне Ваш,
Андреас Корелли
Вновь сложив листок, я аккуратно убрал его в конверт.
Чиркнув спичкой, я взял конверт за уголок и поднес его к языку пламени. Я
наблюдал, как он горит, пока сургуч не пролился на стол пурпурными слезами, а
мои пальцы не покрылись пеплом.
— Отправляйся к дьяволу, — пробормотал я. А сквозь
окна сочилась сгустившаяся в предутренние часы тьма.
36
Я ждал рассвета, который не спешил наступать, сидя в кресле
в кабинете, пока не разъярился и не вышел на улицу с твердым намерением
пренебречь советом адвоката Валеры. Повеяло колючим холодом, предвестником
зимнего утра. Когда я переходил бульвар Борн, мне почудились шаги за спиной. Я
мгновенно обернулся, но не увидел никого, кроме рабочих с рынка, разгружавших
фургоны, и продолжил путь. На пласа Паласио я издали заметил огни первого
трамвая, застывшего в клубах пара, поднимавшегося от дверных скатов.
Голубоватые змейки искрились вокруг контактов электролинии. Я забрался в вагон
и сел впереди. Тот же контролер, что и намедни, взял у меня плату за билет.
Мало-помалу набралось около дюжины пассажиров, приходивших по одному. Вскоре
трамвай дернулся, и мы покатили по рельсам. А в это время в небе
разворачивалась сеть красноватых нитей, вплетенных в темные тучи. Не нужно было
быть поэтом или ученым, чтобы предсказать, что грядущий день не сулит ничего
хорошего.
К тому моменту, когда трамвай достиг Саррии, наступило
пасмурное утро, и в его тусклом свете все краски блекли, обретая сероватый
оттенок. Я шел к горе пустынными переулками. Иногда мне мерещилось, будто за
спиной снова раздаются шаги, но всякий раз, оборачиваясь, я не видел ни души. Наконец
я добрался до проулка, который вел к дому Марласки, и начал прокладывать дорогу
среди толстого слоя палой листвы, шуршавшей у меня под ногами. Я медленно
пересек патио и поднялся по ступеням к парадной двери, не спуская глаз с окон
фасада. Я трижды постучал дверным молотком и отступил на шаг. Прождав минуту и
не получив отклика, я постучал снова. Было хорошо слышно, как эхо ударов
затихает в недрах дома.
— Доброе утро! — крикнул я.
Роща, окружавшая особняк, словно поглотила все отзвуки моего
голоса. Я обогнул дом, направляясь к павильону с бассейном, и приблизился к
застекленной галерее. Окна темнели закрытыми ставнями, мешавшими заглянуть
внутрь. Но одно окно, находившееся рядом со стеклянной дверью в галерею, было
слегка приотворено. Сквозь стекло виднелась щеколда, запиравшая дверь. Я
просунул руку в незакрытое окно и отодвинул защелку. Дверь подалась с
металлическим лязгом. Я еще раз оглянулся назад и, убедившись, что за мной
никто не следит, проник в дом.
