На следующий день Франсиско Хавьер появился в школе во время
большой перемены. Новость о вчерашнем скандале уже была известна всем ученикам,
послышались смешки и вопросы, что он сделал со своим матросским костюмчиком.
Смех тут же смолк, когда у него в руках заметили отцовское ружье. Стало тихо,
многие отошли подальше. Только Алдайя, Молинер, Фернандо и Хулиан смотрели на
него, ничего не понимая. Не сказав ни слова, Франсиско Хавьер поднял оружие и
прицелился. Свидетели потом скажут, что на его лице не отразилось ни ярости, ни
гнева, Франсиско Хавьер был так же механически холоден, как во время уборки в
саду. Первая пуля царапнула голову Хулиана, вторая пробила бы ему горло, если
бы Микель Молинер не бросился на сына привратника и не выбил у него ружье.
Хулиан Каракс ошеломленно смотрел на происходящее, не в силах сдвинуться с
места. Все посчитали, что выстрелы предназначались Хорхе Алдайя в отместку за
вчерашнее унижение. Уже позже, когда полиция арестовала Хавьера и семью
привратника вышвырнули из дома, Микель Молинер подошел к Хулиану и сказал без
тени зазнайства, что спас ему жизнь. Хулиану и в голову не приходило, что его
жизнь, вернее, та ее часть, которую он мог хорошо себе представить,
действительно подошла к концу.
Для Хулиана и его товарищей шел последний год в школе
Святого Габриеля. Многие из них, кто чаще, кто совсем изредка, уже обсуждали
планы на будущее — во всяком случае те планы, которые строили на их счет
родственники. Хорхе Алдайя знал, что отец пошлет его на учебу в Англию, Микель
Молинер был уверен, что поступит в Барселонский университет. Фернандо Рамос не
раз говорил, что хотел бы поступить в семинарию ордена иезуитов, и учителя
считали эту перспективу наиболее для него подходящей. О Франсиско Хавьере
Фумеро было известно только, что по настоянию дона Рикардо Алдайя он попал в
исправительный дом где-то в Аранской долине, и там его ждала трудная жизнь.
Хулиан видел, что их дороги расходятся, и спрашивал себя, что же будет с ним
самим. Его литературные мечты и амбиции теперь казались ему более далекими и
неосуществимыми, чем когда-либо, а единственное, чего он по-настоящему хотел —
так это быть рядом с Пенелопой.
Пока он думал о своем будущем, другие решали за него. Дон
Рикардо Алдайя готовил ему должность в своей фирме, шляпник, со своей стороны,
решил, что, если сын не хочет продолжать семейное дело, нечего ему сидеть у
отца на шее. Втайне он начал хлопотать, чтобы Хулиана забрали на воинскую
службу, ибо считал, что несколько лет жизни в лагерях излечат сына от мании величия.
Хулиан ни о чем таком и не подозревал, а когда узнал — было уже поздно. В его
мыслях безраздельно царила Пенелопа. Его тяготило, что приходится притворяться
равнодушным к ней, мимолетные встречи его уже не устраивали. Он настаивал на
более частых свиданиях, рискуя быть разоблаченным. Хасинта делала что могла:
прикрывала их, безбожно врала, устраивала тайные свидания, придумывала тысячи
хитростей, только чтобы подарить им несколько мгновений наедине. Даже она
понимала, что этого недостаточно, что каждая минута, которую Хулиан и Пенелопа
проводят вместе, связывает их еще сильнее. С недавнего времени Хасинта начала
замечать в их глазах бесстрашный вызов желания, слепую жажду быть
разоблаченными, чтобы их тайна разрешилась, наконец, громким скандалом и необходимость
прятаться по углам и чердакам и любить друг друга на ощупь исчезла навсегда.
Время от времени, когда Хасинта помогала Пенелопе одеваться, девушка, рыдая,
делилась с ней желанием сбежать с Хулианом, сесть на какой-нибудь поезд и
уехать туда, где их никто не знает. Хасинта представляла, каков мир за оградой
особняка Алдайя, а потому, содрогаясь отговаривала девушку от опрометчивого
шага. Пенелопа по натуре была покорной, и страх на лице Хасинты заставлял ее
отказываться от этих мыслей. С Хулианом все было иначе.
Той последней школьной весной Хулиан с тревогой заметил, что
его мать и дон Рикардо Алдайя тайком встречаются. Вначале он боялся, что магнат
считает Софи достойным дополнением к своей коллекции, но вскоре понял, что
встречи в кафе носят характер совершенно формальный и сводятся к разговорам, и
только. Софи встречалась с ним тайком. Когда Хулиан решился спросить у дона
Рикардо напрямую, что происходит между ним и его матерью, тот рассмеялся.
— От тебя ничего не скроешь, а, Хулиан? Я как раз собирался
поговорить с тобой об этом. Мы с твоей матерью обсуждаем твое будущее. Она
пришла ко мне несколько недель назад, очень беспокоилась, что отец хочет
отправить тебя на следующий год в армию. Она, разумеется, желает тебе добра и
пришла ко мне, надеясь, что вдвоем нам удастся что-то сделать. Не волнуйся,
слово Рикардо Алдайя: ты не будешь пушечным мясом. У нас с твоей матерью
большие планы на тебя. Доверься нам.
Хулиан хотел бы ему верить, но дон Рикардо мог внушить что
угодно, но только не доверие. Микель Молинер был согласен с ним.
— Если ты хочешь бежать с Пенелопой — Боже
правый! — тебе нужны деньги.
Денег-то у Хулиана и не было.
— Ничего, — сказал Микель, — для этого
существуют состоятельные друзья.
Итак, Микель с Хулианом стали планировать побег влюбленных.
Бежать, по мнению Молинера, надо было в Париж; Микель полагал, что для
умирающего с голоду представителя богемы лучшей декорации, чем Париж, не
придумаешь. Пенелопа немного говорила по-французски, а для Хулиана, стараниями
матери, французский был вторым родным языком.
— Кроме того, Париж достаточно велик, чтобы затеряться,
но достаточно тесен, чтобы не упустить своего.
В распоряжении Микеля была небольшая сумма, составленная из
денег, которые он откладывал годами, и того, что ему удалось выпросить у отца
под самыми фантастическими предлогами. Отец, конечно, даже не догадывался, на
что в действительности пойдут деньги.
— Как только вы сядете в поезд, я стану нем как могила.
В тот же вечер, отшлифовав с Молинером все детали побега,
Хулиан пришел в дом на проспекте Тибидабо, чтобы рассказать свой план Пенелопе.
— Ты не должна никому говорить о том, что я тебе скажу.
Никому. Даже Хасинте, — начал он.
Девушка завороженно слушала его. План Молинера был
безупречен. Микель закажет билеты на выдуманное имя и наймет какого-нибудь
незнакомца, чтобы тот забрал их из кассы. Если полиции повезет, и они выйдут на
этого незнакомца, он сможет описать только человека, не похожего на Хулиана.
Хулиан с Пенелопой встретятся в поезде, никаких ожиданий на перроне, где их
могут заметить. Побег состоится в воскресенье, в полдень. Хулиан доберется до
Французского вокзала, где его будет ждать Микель с билетами и деньгами.
Самая сложная часть плана доставалась Пенелопе: надо было
обманом заставить Хасинту под выдуманным предлогом увести ее с
одиннадцатичасовой мессы домой. По дороге Пенелопа попросит отпустить ее
ненадолго к Хулиану, пообещает вернуться раньше всех, а сама побежит на вокзал.
Оба знали, что Хасинта не даст им убежать, если узнает правду. Слишком она их
любила.
— План просто идеальный, Микель, — сказал тогда
Хулиан другу.
