— Простите, я ищу Беатрис Агилар. Вы не знаете, она
здесь?
Девушки обменялись ядовитыми взглядами и принялись сверлить
меня взглядом. Одна спросила:
— Ты ее жених? Младший лейтенант?
Я неопределенно улыбнулся, они истолковали мою улыбку как
утвердительный ответ. Одна из девушек улыбнулась, робко и отводя глаза, а
остальные стали воинственно на меня наступать. Предводительница сказала:
— Я представляла тебя совсем другим.
— А форма где? — спросила вторая и недоверчиво
меня оглядела.
— Я в увольнении. Вы не знаете, она уже ушла?
— Беатрис сегодня на занятиях не было, — заявила
первая с дерзким видом.
— Не было?
— Не было, — подтвердила она, само
подозрение. — Раз ты ее жених, должен бы об этом знать.
— Я — жених, а не жандарм.
— Ладно, пошли, — заключила та, заводила. —
Придурок какой-то.
Две из них прошли мимо, покосившись на меня с гримасами
отвращения, а третья немного задержалась и, убедившись, что подруги на нее не
смотрят, прошептала:
— В пятницу она тоже не приходила.
— Ты знаешь, почему?
— Ведь ты — не ее жених, правда?
— Нет. Просто друг.
— Мне кажется, она болеет.
— Болеет?
— Это сказала одна девочка, она звонила ей домой. Все,
мне пора.
Я даже не успел поблагодарить ее, девушка убежала к
остальным, ожидавшим ее в конце коридора с недовольными лицами.
— Даниель, наверняка что-то произошло. Двоюродная
бабушка скончалась, у попугая свинка, подхватила насморк от прогулок в короткой
юбке… Бог знает что еще. Вопреки вашему твердому убеждению, Вселенная не пляшет
под ту дудку, что у вас в штанах, даже если вы свято в это верите. На будущее
человечества влияют другие факторы.
— Вы считаете, я не в курсе? Будто вы меня не знаете,
Фермин.
— Дорогой мой, если бы Господь одарил меня бедрами
пошире, я мог бы вас родить: настолько хорошо вас знаю. Послушайте меня.
Перестаньте нервничать, дайте себе отдых, от ожидания душа ржавеет.
— Вы надо мной смеетесь.
— Нет. Я за вас беспокоюсь. В вашем возрасте такие вещи
кажутся концом света, но всему есть предел. Сегодня вечером мы с вами пойдем
кутить напропалую в одно впечатляющее местечко на улице Платерия, мне сказали,
что там потрясающие девчонки-северянки, только что из Сьюдад Реаля, которые
раздевают аж до скальпа. Я угощаю.
— А что скажет Бернарда?
— Девочки для вас, а я посижу в зале, почитаю газетку,
полюбуюсь издали. Я теперь придерживаюсь моногамии, если не духовно, то, по
крайней мере, фактически.
— Спасибо, Фермин, но…
— Парень, который в восемнадцать лет отказывается от
такого предложения, просто плохо себя знает. Надо что-то с вами делать. Вот,
держите.
Он покопался в кармане и протянул мне несколько монет. Я
спросил себя, не этими ли дублонами он намеревался финансировать поход в
роскошный гарем к нимфам с северных нагорий.
— Фермин, этого не хватит даже поздороваться.
— Вы из тех, кто, свалившись с дерева, до земли не
долетает. Вы что, всерьез думали, что я отправлю вас к проституткам, а вы от
них вернетесь с подарком в виде гонореи к отцу, самому святому человеку из
всех, кого я знаю? Про девочек я упомянул, чтобы посмотреть на вашу реакцию,
ведь я взывал к единственной работающей части вашего тела. Эти деньги для того,
чтобы пойти к телефону на углу и пообщаться с вашей возлюбленной в интимной
обстановке.
— Беа определенно сказала, что звонить ей нельзя.
— Она сказала, что позвонит в пятницу. Сегодня
понедельник. Подумайте сами. Одно дело — верить женщине, другое дело — верить
всему, что она говорит.
Его аргументы меня убедили, и я сбежал из лавки, дошел до
телефона-автомата на углу улицы и набрал номер Агиларов. На пятом гудке кто-то
снял трубку, но не ответил и только слушал. Пять секунд показались вечностью.
— Беа? — пробормотал я. — Это ты?
Ответ был похож на удар в живот:
— Сукин сын, клянусь, я из тебя душу вытрясу к чертям
собачьим!
В металлическом голосе слышалась сдержанная ярость, холодная
и спокойная. Это напугало меня больше всего. Я так и видел сеньора Агилара у
телефона в прихожей, по которому я столько раз звонил отцу сказать, что уже иду
домой. Я молча слушал дыхание отца Беа, пытаясь понять, узнал ли он меня.
— У тебя не хватает смелости даже поговорить, подонок.
Любая скотина может сделать то же, что и ты, но настоящий мужчина хотя бы не
прятался. Мне на твоем месте было бы стыдно знать, что семнадцатилетняя
девчонка гораздо мужественнее, потому что она отказалась говорить, кто ты
такой. И она не скажет, я ее знаю. У тебя не хватает духу защитить Беатрис, и
она заплатит за то, в чем виноват только ты.
Трясущимися руками я повесил трубку, вывалился из кабины и
поплелся обратно, даже не понимая, что наделал. Я не думал о том, что своим
звонком навредил Беа, меня заботило только одно: узнали меня или нет. Я снова
отрекся от человека, которого как будто любил, а на деле просто использовал,
как и тогда, когда инспектор Фумеро избивал Фермина. Бросив Беа на произвол
судьбы, я вновь поступил так же, я делал это снова и снова, каждый раз, когда
жизнь хотела меня испытать. Минут десять я стоял на улице перед лавкой,
стараясь успокоиться. Наверное, надо было перезвонить сеньору Агилару и
назваться, сказать, что я люблю его дочь, и дело с концом. А если он потом
наденет форму и явится, чтобы расквасить мне физиономию, это его право.
Я уже готов был переступить порог нашей лавки, когда вдруг
заметил, что из подъезда на другой стороне улицы за мной кто-то наблюдает.
Сначала я принял этого человека за дона Федерико, часовщика, но с первого
взгляда было видно, что он выше и шире в плечах. Я вгляделся, и он неожиданно
кивнул мне в ответ, будто приветствуя или давая понять, что ему совершенно
неважно, обнаружил я его слежку или нет. Фонарь освещал сбоку его лицо, и черты
показались мне знакомыми. Он сделал шаг вперед и, застегнув плащ до самого
подбородка и улыбнувшись, затерялся в потоке прохожих, направляющихся к
Рамблас. Тогда-то я узнал его: полицейского, который держал меня, пока
инспектор Фумеро избивал Фермина. Когда я вошел в лавку, Фермин взглянул на
меня встревоженно.
— На вас лица нет.
— Фермин, у нас проблемы.
В тот вечер мы приступили к сложному, но не очень-то
надежному плану, который был разработан вместе с доном Густаво Барсело.
— Во-первых, надо убедиться, что вы не ошибаетесь и за
нами действительно следит полиция. Сейчас мы беззаботно прогуляемся по окрестностям,
дойдем до «Четырех котов», поглядим, идет ли за нами этот тип. Но отцу — ни
слова, а то у него камни в почках образуются на нервной почве.
