– Ерунда, – возразил Зикимо.
– Не спорь со мной. Даже если вакцинация и перестройка Лоа позволит нам выйти за рамки единичных прорывов, если мы поставим добровольцев на конвейер… Им никогда не пройти службу в армии Помпилии.
– В частях первого эшелона, – напомнила Н'доли.
– В частях первого эшелона, – обреченно повторил Умсла. – Корсет – не для них. А значит, такие колланты будут гибнуть. Хорошо, они взлетят. Ведь взлетел же коллант Степана Оселкова? Но в критической ситуации, при первой опасности, реальной или мнимой… Чш-ш-ш! – он руками изобразил нечто, рассыпающееся на части. – И трупы в космосе. Тема закрыта, я пишу рапорт.
Он встал:
– Благодарю вас, биби Шанвури. Вы спасли много жизней. Если у вас будет такая возможность, передайте мою благодарность госпоже Руф. Без её инициативы мы попусту губили бы наших людей…
Н'доли осталась сидеть.
– А вам не любопытно, – спросила вудуни, – почему Юлия решила остановить ваши эксперименты? Из гуманности? Не верю. На её месте я бы…
– Не любопытно, – вместо координатора ответил Зикимо.
Он без перерыва закатывал левый рукав своего халата выше локтя. Завершив процесс, Зикимо начинал откатывать рукав обратно. Пальцы орангутана работали, как манипуляторы кибер-хирурга: точность, ритм, аккуратность. Лишь по жилке, бьющейся под глазом, можно было определить, что Зикимо нервничает.
– Ничуть не любопытно, солнце мое. Как раз тут все понятно. У нас хорошая разведка, нам шепчут в оба уха. Мы в курсе, что лаборатории госпожи Руф начали разработку методик, следуя которым любой помпилианец сможет стать коллантарием. Понимаете? Любой желающий! Вакцинация, солдатская и офицерская. Краткие курсы службы в корсете; привлечение армейских специалистов… В самом скором времени власти Помпилии объявят о новой политике в отношении коллантариев. Возвращение блудных сыновей мутирует в призыв сыновей любимых. В мобилизацию! Или я ничего не смыслю в имперцах… Теперь, когда красотка Юлия опрокинула наш карточный домик, стало ясно, откуда дует ветер.
– Коллантарии обезрабливаются, – буркнул Умсла. – И Помпилия это проглотит?
– Проглотит? Да она добавки попросит, твоя Помпилия! Империя примет обезрабленных добровольцев-коллантариев, как родных. Как почётных граждан, героев, решившихся на святой подвиг ради Отечества! Новые времена, солнце мое! Главное, захватить лидерство в создании коллантов. Получить золотую акцию: без нас Ойкумене не обойтись! Если раньше они думали: «В колланте, конечно, наши, но ведь обезрабленные…», то сейчас вся мощь пропаганды вызолотит новый лозунг: «В колланте обезрабленные, зато наши!» Мир меняется, баас Умсла, надо приспосабливаться…
– Надо приспосабливаться, – уныло повторил Умсла, возвращаясь к привычному облику. И повернулся к Н'доли: – Вы отлично поработали, биби Шанвури. Желаете отпуск? В бухгалтерии уже предупреждены насчет отпускных и премиальных.
Н'доли закинула ногу за ногу:
– Отпуск? Ни в коем случае.
– Почему? Вы не устали?
– Мир меняется, – улыбнулась дочь Папы Лусэро. – Надо приспосабливаться.
Странное дело: несмотря на разницу в возрасте и происхождении, сейчас Н'доли была копией Юлии Руф. Орангутан Зикимо хотел сказать своему солнцу об этом, даже раскрыл рот, но в последний момент передумал.
Глава пятая
Качели
I
Изэль раскладывала пасьянс.
Камеры слежения располагались так, что Марку, стоящему в коридоре, за запертой дверью, не были видны разложенные карты. Только спина Изэли, затянутая в тоненькую блузку из темно-синего шелка, да медленные движения рук, да колода ещё не снятых карт, рубашками кверху. Сойдется, подумал Марк. Или нет? «Для тебя это важно?» – спросил чей-то голос с офицерскими интонациями. Да, согласился Марк. Он не знал, почему для него имеет значение: сойдется у Изели пасьянс или рассыплется бессистемным набором мастей. Хотелось загадать желание. Скажем, если пасьянс сойдется, Марка отправят на фронт. Ту границу, что проходила через Остров Цапель, обер-центурион Кнут полагал фронтом. И женщина, чью спину он видел на обзорнике, была единственной помехой, не позволявшей Марку оставить Тишри.
Там, далеко, Ойкумена билась с Астлантидой за Астлантиду.
Здесь же…
День за днем, прежде чем встретиться с Изэлью лицом к лицу, он сидел в кабинете доктора Лепида и просматривал архивные записи: астланка ест, астланка спит, астланка моется, астланка учит унилингву или гуляет в парке. Поначалу Марк стеснялся. Казалось, он, согнувшись в три погибели, подглядывает за женщиной в замочную скважину. Это занятие будило низменные рефлексы, где стыд мешался с тёмным, извращенным удовольствием. Марк вертелся, отворачивался, краснел и сам не заметил, как привык. Он завидовал доктору: Лепид в самые интимные моменты оставался равнодушен – не человек, а широкоугольный объектив. Его вопросы были точны и остры, будто скальпель хирурга. Поведение Лепида граничило с отношением либурнария к ботве, а может, доктор изначально воспринимал Изэль, как подопытного кролика, отсекая всё личное.
Бунт на корабле – яростная попытка отказаться от совместного просмотра – вызвала сперва недоумение доктора, а потом такой оглушительный хохот, что Марк зарекся вступать с Лепидом в этические споры.
– Вот, – однажды сказал доктор Лепид, задержав Марка возле двери, ведущей в новые апартаменты Изэли. – Тут включаются обзорники. Столовая, гостиная, спальня. Ванная, туалет. Прежде чем войти к нашей дражайшей цапельке, посмотрите одним глазком, что она делает. Весела ли, грустна; короче, в каком настроении. И не надо есть меня взглядом! Желаете морализаторствовать? – возьмите пива, придите ко мне в нерабочее время и чешите язык сколько влезет. А сейчас слушайтесь опытного расчленителя. Женщина – инструмент тонкий, ранимый. Прежде чем играть, надо подготовиться. Размять пальчики…
На следующий день, кроя себя на все корки, Марк включил обзорник. Изэль читала книгу. Для нее специально изготовили комплект бумажных книг с картинками и минимумом текста. Лицо астланки выражало задумчивость и скуку. Марк понял, что не ошибся, когда пригласил Изэль на прогулку в город и увидел, как просияла астланка.
Позже он сверялся с обзорником всякий раз, чувствуя, как на смену неловкости приходит новое, более чем странное чувство. Так, наверное, живут супруги после многих лет брака: ничего не стесняясь, ничего не пряча. Правда, этот брак напоминал игру в одни ворота.
Телепат, вспомнил Марк. Эксперт.
Он тоже говорил про замочную скважину.
Телепатов пригласили по настоянию госпожи Зеро. Еще до прилета Марка на Тишри, когда пленники-мужчины захлебывались эйфорией, было принято решение начать сканирование мозга астлан с целью получения информации. Идея, вначале сулившая массу преимуществ, едва не закончилась трагедией. Спустя три минуты от начала сканирования – ровно три минуты во всех трех случаях, сказочное совпадение! – телепаты стали кричать. Врачи, слышавшие их крики, поседели. Двое лаборантов упали в обморок. Так воет человек, привязанный к столбу, вокруг которого разожгли костер. В госпитале телепаты замолчали, как по команде, свернулись в позе зародыша, сунули в рот большой палец и замерли без движения. Ночь прошла наихудшим образом. К утру бедняг удалось привести в сознание, но на вопрос «Что случилось?» они отвечали мелкой дрожью и скрежетом зубовным.
