– Я уже не говорю о серьезных проступках, – старуха по-птичьи склонила голову к плечу. В черном, с перьевым воротничком блузки, госпожа Зеро напоминала тощую ворону. – Не говорю, и все тут. Перейдем к делу. Итак, для того, чтобы взять астланина, в дальнейшем именуемого цаплей, в корсет, нужны двое…
– Двое, – как дурак, кивнул Марк.
– Два помпилианца, именуемые дальше орлом-Х и орлом-Y, обученные корсетным взаимодействиям. Орел-Х, который, собственно, и работает с цаплей – и орел-Y, старше первого по званию. Задача орла-Y: работа с орлом-Х, – старуха заглянула в распечатку. – Без приказа орла-Y орел-Х не в состоянии преодолеть свое отношение к цапле, как к рабу. В этом случае дело закончится пленом и клеймением, трансформирующимся в убийство, или, если угодно, в жертвоприношение. Цапля улетит в солнце, орел-Х будет сожжен единовременным выбросом энергии. Летальный приход, пользуясь наркотической шкалой Мамерка…
– Ничего подобного, – возразил Марк. Спор со старухой в его положении равнялся самоубийству. С другой стороны, вряд ли это сильно углубляло задницу, где обер-центурион Кнут имел счастье пребывать. – Цапля в солнце, орел-Х в могилу – это передоз. Приход – это эйфория.
Старуха отмахнулась веером:
– Ну, допустим. Если что, подключим господина Добса, у него опыт. Итак, – она снова читала по-писаному, – в критический момент приказ орла-Y способен переломить отношение орла-Х к рабу, вернее, к ботве в процессе клеймения. Корсетная связка – плюс армейская дисциплина – требует от орла-Х безоговорочного выполнения приказа. С переменой отношения мы наблюдаем изменения в поведении цапли. Ситуацию цапля теперь рассматривает уже не как честный плен со всеми вытекающими последствиями. Застегните воротничок, консультант. Не к девке пришли, честное слово…
Пальцы дрожали.
– Не могу.
– Это еще почему?
– Крючок оторвался.
Чертов Мамерк, подумал Марк. Это он оторвал, больше некому.
– «Молния» на ширинке тоже оторвалась? – проследив, как Марк, красней рака, убеждается в наличии злополучной «молнии», и брезгливо сморщив нос, госпожа Зеро продолжила: – Итак, цапля переходит к фазе «малого плена», модифицированного нестандартным для цапли способом. При таком варианте эйфория ослаблена, введена в контролируемое русло…
– Что это? – спросил Марк.
– Вы о чем?
Марк указал на распечатку.
– Это ваш рапорт, консультант. Рапорт, который вы мне подали сегодня утром.
– Мой рапорт?!
– Я что, по-вашему, лгу? Рапорт, подробный отчет о проведенном эксперименте, плюс выводы и умозаключения. У вас же есть ум, я не ошиблась? А заключением я вас обеспечила. В следующий раз призадумаетесь, прежде чем дерзить… Посмотрите налево; нет, еще левее. Видите беседку?
– За клумбой?
– Да. Кто там сидит?
Беседка была ажурной, собранной из вертикальных шпалер. Среднюю часть прикрывали фигурные решетки: так кружевное белье скорее подчеркивает, чем прячет прелести дамы в неглиже. Марку даже не пришлось воспользоваться услугами фасеточного имплантанта, чтобы разглядеть человека, отдыхающего на скамейке.
– Это лейтенант Илхикамина.
– Как он вам? Нравится?
Зажмурив правый глаз, Марк дал приближение:
– Он что, идиот?
– С чего вы взяли?
– Улыбка. Вы видели его улыбку?
– Разумеется, видела. Нет, он не идиот. Лейтенант Илхикамина – вполне самостоятельная разумная единица. Ест, пьет, оправляется без посторонней помощи. Контактен, доброжелателен. Смотрит визор, задает вопросы. Водит машину. Поднимает в воздух аэромоб. Сегодня проверяли: взлет-посадка на уровне. Под контролем опытного пилота, но все-таки… Как освоится, контроль снимем. Чего вам еще?
– А улыбка?
Манойя Илхикамина, лейтенант зенитных войск, любовался вьюнком, оплетавшим шпалеры. Мышцы лица Манойи были расслаблены – если не полностью, то во всяком случае больше, чем у обычного человека. Сбросив напряжение, утратив упругость, мышцы в ленивой истоме текли вниз, словно густая патока. Улыбка читалась только в уголках губ, вздернутых самую малость, так, что это не стоило никакого труда. Бывают улыбки щедрые, яркие, кривые, простодушные, дипломатические, дружеские; Манойя улыбался вне этого спектра – праведник, лишенный не то что проблем, а самих мыслей о возможных проблемах, о их вредоносном существовании.
Дед, подумал Марк. Твою коллекцию составляли тысячи улыбок. Этой среди них не было.
– Ему хорошо. Ему очень хорошо. Ему всё время хорошо. Он в корсете у опциона Метеллы и просто счастлив от этого обстоятельства. Эйфория в безопасной дозе, получите и распишитесь.
– Где Ведьма?
– У парикмахера. Ты удивлен? – старуха в свойственной ей манере перешла на «ты». – Опцион Метелла – женщина. У нее отпуск. Почему бы ей не сделать прическу? Мы пригласили мастера сюда, в представительство: опциону Метелле не рекомендовано уходить далеко от лейтенанта Илхикамины. У корсета, как тебе прекрасно известно, дистанционная зависимость. Это же не рабство, где расстояния в пределах Ойкумены не играют роли. Мы еще не знаем, на каком расстоянии контакт поплывёт…
– Метелле не рекомендовано. А лейтенанту? Если он удалится на расстояние, затрудняющее контакт? Мы же не ограничиваем его поведение! Мы боимся спровоцировать честный плен в полном объеме… Что помешает цапле улететь на южный полюс? Вы сами говорите: аэромоб, взлет отличный!
– Ему хорошо, мой мальчик. Он наизнанку вывернется, лишь бы сохранить этот кайф. Южный полюс? Да он за Ведьмой хвостом будет таскаться! Едва контакт ослабеет на йоту, наш парень кинется к Ведьме со всех ног! Что сказал бы по этому поводу Игги Добс, эксперт по колесам и ширеву?
– Тяга, – Марк не слишком удивился новому лексикону госпожи Зеро. От старухи следовало ждать чего угодно. – Приятный, а главное, долгий период между приходом и кумаром. В нашем варианте, похоже, не ограниченный во времени. Если, конечно, Ведьма не выпустит его из корсета…
Из кустов жимолости вынырнул Катилина. Судя по морде, ягуар не голодал. Пятнистой тенью он скользнул к фонтану, потерся головой о колени Марка. Получив требуемую порцию ласки, Катилина упал на бок, задрал к небесам заднюю лапу и принялся вылизываться самым непристойным образом. Охотник, кивнул Марк. Хищник. Слизываешь с себя собственный запах. Почует добыча, кто ждет ее в засаде, и пиши пропало. А ведь ты крутился где-то рядом; пока я сидел взаперти, ты был неподалеку, и я ни капельки не волновался за тебя, а ты – за меня. Так не беспокоятся о здоровой части тела. Но стоит боли подать сигнал…
– Нагуаль.
– Что? – удивилась старуха. – При чем тут твой зверь?
– Манойя – нагуаль Ведьмы. Я понимаю, что аналогия условна. И тем не менее… Мой, как вы его назвали, зверь вытащил меня с того света. Лежал рядом и тащил. Мои мигрени – без Катилины я бы сломался. Теперь я уверен в этом. Не удивлюсь, если опцион Метелла пребывает в добром здравии. Я прав?
