Однако таковым он себя не ощущал. Он чувствовал себя беспомощным. Пускай в нем скрывалась самая разрушительная сила в мире, но она не приносила никакой практической пользы.
Мириам похлопала Нэда по плечу.
– Все в порядке, Нэд?
– Пожалуй.
Сирена протянула ему говорящий посох.
– Какие-то солдаты нашли это. Я подумала, что он вам нужен.
Нэд был иного мнения. В клюке не было магии, а даже если б и была, то он все равно не знал, как ей пользоваться. Однако он все равно взял посох. Хорошо, когда под рукой было что-то тяжелое.
– Все будет в порядке, Нэд, – сказала Мириам.
– Знаю.
На самом деле ничего он не знал. Просто, будучи командиром, Нэд не мог проявить страх, слабость либо неуверенность. Это было частью работы, чтоб ее. Правда, в случае необходимости он всегда мог притвориться.
Мириам положила руку ему на плечо. По сравнению с мясистой пятерней Фрэнка прикосновение сирены немного приободряло.
– Не волнуйтесь. Мы профессионалы. Нам платят, чтобы мы воевали.
Нэд понял, что изображать уверенность, как бы ему того ни хотелось, он не умеет. Еще одно качество лидера, которого у него не было.
– Мы должны отвести вас в укрытие, – неожиданно произнес Фрэнк, стоявший неподалеку.
Нэд вздохнул. Скоро разразится битва за вселенную, а он будет прятаться в какой-то сырой дыре. Вполне логично. В этом и заключалась его жизнь. Было бы глупо, если б он принял участие в сражении. Его наверняка убили бы в течение первых нескольких минут, а то и секунд. Все это Нэд знал, но от этого его отвращение не становилось меньше. Если ему было суждено умереть сегодня, он хотел встретить забвение лицом к лицу, а не трястись в каком-нибудь подвале в ожидании смерти. Особенно учитывая то, что смерть в конце концов его всегда находила.
– Рядовой Льюис и капрал Мартин согласились стать вашими личными телохранителями, – сказал Фрэнк.
Здоровые людоеды-близнецы отдали честь.
– Это честь для нас, сэр, – сказал Льюис.
– И привилегия, сэр, – добавил Мартин.
– Хорошо.
Нэд посмотрел на возвышавшихся над ним братьев. Глядя на них, он только чувствовал себя еще более ничтожным. Забавно, ведь судьба вселенной была так тесно связана с его собственной.
Дозорный орк на вышке сыграл тревогу. К этому моменту уже стемнело, но орки отлично видели в темноте.
– Они приближаются. – Фрэнк взял древесный ствол и пару раз взмахнул им для проверки. – Уберите его со двора.
– Сюда, командир, – сказал Льюис и подтолкнул Нэда к подвалу паба.
– Удачи, Фрэнк, – проговорил Нэд.
Людоед его не услышал; в ожидании первых врагов, Фрэнк не отрываясь смотрел на ночное небо. По пути в укрытие Нэд встретил Ульгу. Эльфийка творила пылающие световые шары и один за другим быстро запускала их в воздух. Вскоре мягкое сияние залило цитадель. Шары горели во мраке подобно маленьким, очень близким звездам. Искусственный рассвет наполнил паб. Нэд остановился, выглянул в окно и крепче сжал говорящий посох.
Где-то вдали завопил невидимый монстр. Затем еще один. И еще. Пронзительный, страшный боевой клич десяти миллионов демонов наполнил воздух.
– Сколько же их? – про себя подумал Нэд.
– Слишком много, – ответил посох.
Кто-то в Людоедском отряде нашел костяной рожок и затянул боевую балладу о Гротеровой Бригаде Смертников, знаменитом орочьем батальоне, который победил дракона-тирана. Тогда орки просто набились дракону в глотку, так что тот задохнулся.
Солдаты подняли в воздух оружие и заревели все как один. Людоедов с их низкими гортанными голосами было слышно лучше всех. Боевой клич демонов и песнь отряда смешались в некий нестройный вой, наполненный геройской решимостью.
У Нэда от этого заболели уши и забурлила кровь. Впервые за все время он начал смутно понимать то странное воодушевление, которое наполняет рыцаря, бросающегося в пасть дракона с мечом в руках и улыбкой на устах. Впервые за все время ему захотелось выйти на поле битвы и отдать свой долг.
Двойняшки открыли опускную дверцу за барной стойкой.
– Мы должны провести вас вниз, сэр, – сказал Мартин.
– Идите сюда, – сказал Льюис.
Нэд вздохнул. К сожалению, в этом сражении он должен был прятаться. Со странной, чуждой ему неохотой он спустился по лестнице в подвал. Близнецы закрыли дверь, приглушив ужасную, но такую соблазнительную военную песнь.
На бочке сидел Оуэнс. Когда они вошли, провидец повернул голову.
– Здравствуйте, сэр.
– Что ты здесь…
– Я слеп, сэр, – ответил провидец. – От умения слышать будущее мало проку в бою.
Нэд встал в центре погреба, окруженный бочонками с медом, на которых плясал тусклый свет одинокой свечи. Только это была не свеча.
– Ваш посох может светиться, сэр? – поразился Мартин.
Посох действительно был окружен мягким ореолом, казавшимся слегка, почти неощутимо теплым.
– Почему ты светишься? – спросил Нэд.
– Я свечусь? – отозвался посох.
Прежде чем Нэд успел задать еще один вопрос, он заметил, что вой демонов и рев солдат Людоедского отряда стих. Вместо этого наступила смертельная, всепоглощающая тишина. Она была настолько полной, что даже подвал замер в ее хватке.
* * *
Демоны усеяли стены Медной цитадели, но ни один не проник в саму крепость. Они сидели, подобно голодным стервятникам, и, ухмыляясь, перешептывались друг с другом. А Людоедский отряд ждал сигнала к наступлению. Обе армии оставались недвижимыми, как будто сама судьба не решалась разыграть эту последнюю битву.
Первым в цитадель ступил кошмарный клыкастый зверь с покрытым слизью телом кошки, крыльями грифа и головой исполинского гнома. На чудище восседала демоническая воительница в черных шипастых доспехах и длинном кроваво-красном плаще. В руках всадница держала ужасный, усеянный колючками кнут. Демонесса расправила железные крылья и захохотала. Затем она откинула капюшон, скрывавший суровое и жестокое, но тем не менее женское лицо.
– Кто здесь командует? – спросила она вежливым, нежным голосом.
Фрэнк сделал шаг вперед и принял удобную для нанесения удара позу.
– Полагаю, что я.
Регина, с копьем в руках, встала рядом с людоедом.
– Вернее мы.
Демонесса прищурила сверкающие серебристые глаза.
– Мой хозяин, Великий и Ужасный Рукка, Первый Император Десяти Тысяч Геенн, послал меня вести переговоры. Внимайте мне. Отдайте нам Нэда или погибнете мучительной смертью, сломленные волной нашего неумолимого гнева.
