Мужчины и женщины страдали как от профессиональных заболеваний, связанных с работой в душных или стылых помещениях, так и от бича XIX века – туберкулеза. Чахотка не смотрела на сословие и забирала как слуг, так и их господ. На протяжении всей Викторианской эпохи страну опустошали эпидемии, самыми страшными из которых были вспышки холеры в 1831—1832 гг. (32 тыс. умерших) и в 1848—1849 гг. (62 тыс. умерших). Казалось бы, и раньше Англия страдала от эпидемий, но в XVIII веке они были более рассеяны, не в последнюю очередь из-за невысокой концентрации городского населения. Несмотря на то, что уже в 1854 году доктор Джон Сноу опознал источник холеры в лондонском районе Сохо (им оказался обычный уличный насос), коллеги еще долго отказывались признать его правоту. Лишь в 1860-х годах открытия Луи Пастера в области микробиологии заставили врачей отказаться от устаревшей теории миазмов.
Тем не менее, медицина в Великобритании тоже не стояла на месте. В 1853 году наконец удалось взять под контроль оспу – прививка от нее стала бесплатной и принудительной, хотя многие англичане противились нововведению, опасаясь добровольно впускать в себя болезнь. Если в первой половине XIX века в качестве обезболивающего при операциях служили алкоголь или опий, в 1840-х их дополнили веселящий газ, эфир и хлороформ. В 1860-х Джозеф Листер, работавший в Королевской больнице Глазго, начал практиковать антисептическую хирургию, обрабатывая инструменты карболовой кислотой, а к 1890 г. стерильность прочно вошла в медицину. К середине столетия стетоскоп, изобретенный во Франции в 1817 году для диагностики респираторных и сердечных заболеваний, стал неотъемлемой принадлежностью любого врача. В 1895 году, в конце Викторианской эпохи, Вильгельм Рентген открыл рентгеновские лучи, и снимок руки его жены послужил символом новой вехи в области медицины.
Давайте рассмотрим заболевания, считавшиеся непосредственно женскими. В большинстве своем это были недуги, относившиеся к репродуктивной системе, и нервные расстройства. По мнению викторианских эскулапов, между ними существовала тесная связь.
Психические расстройства
Постичь психику человека всегда было делом трудным. Это пыталась сделать в том числе и такая псевдонаука, как френология, ставшая невероятно популярной в XIX веке. Френологи утверждали, что по строению черепа и расстоянию между различными частями лица можно определить темперамент и основные особенности психики. Психические свойства якобы вызывают разрастание определенного участка мозга и образование выпуклости на соответствующем участке черепа. При недоразвитии каких-либо свойств в черепе образуются впадины. Френология считалась научным методом, основанным на измеримых показателях. Существовали специальные френологические карты и таблицы, облегчавшие жизнь практикующим френологам.
Многие викторианки, в их числе и Шарлотта Бронте, были очарованы этой «наукой». В 1851 году Бронте и ее издатель Джордж Смит под именами мистер и мисс Фрейзер посетили некоего доктора Брауна, который, после необходимых измерений черепа, выдал Шарлотте весьма лестную характеристику – похвалил ее способность к языкам и писательское мастерство. Стоит ли удивляться, что персонажи «Джейн Эйр» щеголяют словечками вроде «шишки почитания» и пристально разглядывают чужие лбы?
Девушка в обмороке. Иллюстрация из журнала «Кэсселлс», 1890.
Разумеется, псевдонауки не соперничали с официальной психиатрией, хотя и психиатры подчас радовали современников фантастическими догадками и предположениями. В первую очередь доставалось женщинам. Из медицинских статей напрашивался вывод, что по своей природе женщины склонны к безумию. Несмотря на то, что многие врачи считали женский ум менее развитым, чем мужской, они же, не задумываясь о противоречиях, описывали женскую нервную систему как более утонченную, сложную и чувствительную. Таким образом, любое потрясение может расшатать дамам нервы, но это еще полбеды. Настоящий рассадник безумия притаился в… матке.
Еще древние греки считали, что матка может двигаться в женском организме и надавливать на другие органы, что, в свою очередь, влечет проблемы со здоровьем. От греческого слова «hystera» – «матка», происходит название «истерия», обозначавшее популярнейший недуг XIX века. Этот диагноз включал в себя психические расстройства разной степени тяжести, от приступов беспокойства до судорог и параличей. С течением веков, когда познания в анатомии все расширялись, врачи пришли к выводу, что матка никуда не двигается. Однако древняя теория не сдавала позиции. Даже если матка сидит на месте, она уж точно раздражается, доводя свою хозяйку до умопомрачения. В 1830 году доктор Томас Аддисон опубликовал исследование о «маточном раздражении», которое может проявляться и без воспаления матки как таковой. Главное, что пациентка без причины плачет и впадает в уныние. Врачи рекомендовали мужьям следить за менструальным циклом жен, потому что с приближением месячных у истеричек начинается обострение. Можно себе представить, как тяжело приходилось женщинам, которые со всех сторон слышали категоричные утверждения, будто любой процесс в их организме – и месячные, и роды, да и вообще наличие матки – сам по себе является патологией. Мерилом выступала, разумеется, мужская анатомия. Как раз она считалась нормальной.
Вместе с тем, нельзя утверждать, что все психиатрические диагнозы были надуманными. Утрата близких, финансовые неурядицы, завышенные требования к респектабельным дамам, холодность мужей, невозможность выразить себя, болезни – все это приводило к неврозам и депрессиям. Дневники женщин Викторианской эпохи изобилуют упоминаниями о подавленном состоянии, слезливости, раздражительности, упадке сил. Во время кризиса веры и супружеских отношений Энни Безант «неделями лежала без сил, страдая от нескончаемой и невыносимой головной боли, не в силах смотреть на свет… равнодушная ко всему». Успешная писательница Оливия Шрайнер в больших дозах употребляла бромид калия, чтобы снять напряженность и, еще вероятнее, взять под контроль сексуальные желания. Результатом стало «временное помешательство», во время которого Оливия не узнавала знакомых. Ее письма полны отчаяния: «Когда-то у меня было чувство, что какая-то сила вдохновляет и ведет меня. Теперь это чувство пропало – осталась лишь пустая стена».
В XIX веке был также введен такой термин, как неврастения: им описывались временные нарушения психики, вроде невроза и депрессии, и применялся этот диагноз в основном к состоятельным дамам и господам – тем, кто мог потратиться на лечение (простой народ в основном заливал печаль джином).
Если помешательство выходило из-под контроля, больного изолировали в психиатрической клинике где-нибудь в пригороде. Больницы были большими – например, открытая в 1851 году больница Колни Хэтч в Мидлсексе вмещала 1250 пациентов. Зажиточные семьи содержали своих спятивших родственников в небольших частных клиниках или же снимали для них домик с сиделкой. Условия содержания в психиатрических клиниках считались в то время прогрессивными и гуманными. Пациенты размещались в отдельных палатах, их труд использовался на низкоквалифицированной работе при клинике. Цепи и намордники уже сдавали позиции, уступая методам «морального управления», но одиночные камеры и смирительные рубашки продолжались использоваться еще долгое время. «Выздоровление» пациента измерялось степенью его покорности.
