Не дождавшись продолжения, Аполлон спросил:
— Ну что еще?
— Ты о чем?
— Не знаю, я думал, ты хочешь сказать что-то еще.
— Да нет. — Эрос взял блокнот с ручкой и встал. — Ты об этом хотел со мной поговорить?
— Наверное… — протянул Аполлон.
— Что ж, я надеюсь, тебе стало легче. К сожалению, мне уже пора. Я забыл кое-что сделать в церкви.
Когда Эрос выходил из комнаты, Аполлон заметил, что крылышки под свитером его кузена дергаются от нестерпимого желания умчаться подальше от этой комнаты.
29
Каждый раз, когда Нил вспоминал о встрече с Артемидой, его нестойкое душевное равновесие вновь нарушалось. Его беспокоило, что Артемида по-настоящему верила в то, что говорила. Ее полная уверенность в том, что Элис по-прежнему существует в другой форме и в другом месте и что он может каким-то образом попасть туда, действовала Нилу на нервы. Он начал сомневаться в том, что Элис больше нет — а ведь ему не нужны были никакие сомнения. Сомнения заставляли его надеяться, а надежда переносится тяжелее, чем отчаяние: когда ты надеешься, тебе есть что терять.
Он решил, что встреча с Артемидой должна стать для него толчком, который заставит его все пережить и двигаться дальше. Слова «Все пережить и двигаться дальше» стояли у него перед глазами, словно плакат. Он сходил в супермаркет, позвонил в офис и сказал, что со следующей недели выходит на работу, а также вычистил свою квартиру так, как это сделала бы Элис, — хотя уборка и переполняла его нестерпимой болью, напоминая о ее смерти. Лишь одно Нил так и не смог сделать — сменить постельное белье, на котором спала Элис. Он знал, что рано или поздно ему все равно придется это сделать, но пока он не был к этому готов.
Когда он закладывал вещи в машинку, в дверь позвонили. Первой мыслью Нила было не открывать: сейчас он никого не хотел видеть. Но поступить так означало пойти против принципа «Все пережить и двигаться дальше». Он бросил белье на пол и уже двинулся к двери, когда звонок прозвучал во второй раз — слишком долгий, слишком навязчивый…
— Иду! — крикнул Нил.
Сняв ключи с крючка у двери, он вышел в холодный общий коридор и тут же пожалел, что не надел свитер. Сквозь полупрозрачное стекло двери он увидел, что гость поднимает руку, чтобы позвонить в третий раз. Нил подскочил к двери и открыл ее еще до того, как это случилось. Гость с небывало робким для него видом опустил руку.
— Что тебе нужно? — спросил Нил.
— Привет, — произнес Аполлон.
— Как ты узнал, где я живу?
— Мне сказал Гермес.
— Гермес? Но ведь он…
Нил чуть было не сказал «на моей стороне», но остановился, сраженный другой мыслью: откуда Гермес узнал, где он живет? Когда он спросил об этом Аполлона, тот ответил:
— Это его работа.
— Его работа?
Аполлон не стал ничего пояснять. С улицы задул ледяной ветер, от которого на всем теле Нила выступила гусиная кожа. Не обращая на это внимание, он с видом истинного хозяина дома скрестил руки на груди.
— Чего ты хочешь? — спросил он.
— Я… я… — замялся Аполлон. — Да так, ничего.
— Ничего?
— Ничего, — повторил Аполлон.
— Ты только для этого разузнал мой адрес и приехал в Хэкни?
— Именно так, — подтвердил Аполлон.
— Что ж, прощай, — сказал Нил и стал закрывать дверь.
— Погоди! — воскликнул Аполлон, глядя на Нила с выражением, которое сразу напомнило тому об Артемиде. — Вообще-то мне надо поговорить с тобой. Можно войти?
Нил замялся и хотел было отвести глаза, но не смог этого сделать.
— Конечно, — услышал он собственные слова, хотя больше всего ему сейчас хотелось захлопнуть дверь.
Но вместо этого он распахнул ее шире. Аполлон следом за ним двинулся по коридору и вошел в его квартиру. Нил захлопнул дверь у него за спиной.
— Проходи на кухню, — произнес он. — У меня есть пиво.
Все это время он задавался вопросом, что он делает. Аполлон тем временем нервно проговаривал что-то вежливое насчет квартиры.
— Очень уютная, — услышал Нил. — Мне нравится этот ковер.
Перед глазами Нила предстал образ Элис, целующей Аполлона. Ну почему она это сделала? Да, Аполлон был в сотню раз красивее, чем Нил. Впрочем, Артемида сказала, что Аполлон не интересовал Элис и все дело в его «настойчивости». Хотя почему он должен прислушиваться к словам душевнобольной? Впрочем, Нил вынужден был признать, что Аполлон действительно может быть очень настойчивым. Он открыл холодильник, открыл бутылку пива и протянул ее своему заклятому врагу.
— Спасибо, не надо, — покачал головой Аполлон.
Нил достал из холодильника еще одну бутылку для себя, и они уселись друг напротив друга за кухонный стол.
— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — спросил Нил.
Вместо ответа Аполлон стал рассматривать комнату так, словно искал пожарный выход.
— Если тебе что-то не по душе, — заявил Нил, — можешь уходить.
— Нет, все в порядке, спасибо, — сказал Аполлон.
— Не за что, — ответил Нил.
У порога Аполлон не сводил с него глаз, теперь же он смотрел куда угодно, только не на него. Он положил ногу на ногу, и его верхняя ступня нервно подергивалась.
— Милая квартирка, — произнес он.
— Ты уже это говорил.
— Очень хорошая кухня — все так чисто… Если не считать грязного белья.
— Спасибо, — поджал губы Нил.
В последние дни его не раз посещала мысль о том, что, если он когда-нибудь окажется в одной комнате с Аполлоном, его охватит такая ярость, что без кровопролития дело не обойдется. Но сейчас он лишь с удовольствием наблюдал за тем, как его гость беспокойно дергается.
— Ну ладно, был рад вновь повидаться с тобой, — наконец сказал Нил, — но у меня дела, так что…
— Мне-очень-жаль, — скороговоркой произнес Аполлон.
— Что-что?
Аполлон вдохнул так, словно собирался затушить свечи на праздничном торте на дне рождения своего престарелого родственника, и четко произнес:
— Мне. Очень. Жаль.
— Жаль тебе, говоришь? — выпрямил спину Нил.
Аполлон робко улыбнулся:
— Да.
— И чего же тебе жаль?
— А что, я должен это сказать? — озадаченно спросил Аполлон.
— Ну, хотя бы в общих чертах.
— Мне жаль, что Элис умерла. Вот.
