Когда, удовлетворённо отрыгивая, Учёный проследовал в свою захламлённую спальню, он был так настроен на сон, что, даже включив свет и наполовину раздевшись, не обратил внимания на тот факт, что в комнате присутствовал ещё один человек. Человек этот очень тихо сидел в кресле и, по-видимому, ждал, пока его заметят. Наконец взгляд рассеянного естествоиспытателя упал на него и он понял, что это не не груда мятого белья и костюмов, а аккуратно одетый и похожий на профессора смугловатый мужчина лет пятидесяти. В момент обнаружения незнакомца Учёный находился в достаточно уязвимой позе: на одной ноге, снимающим штаны и напевающим про себя одну из ранних песен «Биттлз». Он немедленно замолчал, а потом, не удержав равновесия, с грохотом свалился на пол, задрав в воздух худые птичьи ноги и судорожно пытаясь натянуть на себя брюки. Его обуял ужас. Профессор же оставался абсолютно неподвижным и с холодным любопытством наблюдал за манёврами хозяина квартиры. В конце концов Учёный справился с проклятыми штанами и первым приступом страха. Отойдя подальше от притаившегося, как паук, Профессора, он задал сакраментальный вопрос:
— Мистер, кто вы и что здесь делаете?
Профессор попытался мило улыбнуться. Это удалось ему не лучше, чем той страшной зубастой рыбе с фонариком перед пастью, что водится на дне мирового океана. После этого хорошо поставленным голосом с прекрасным английским произношением, полученным у дорогих учителей, он произнёс:
— Прежде всего, мой дорогой, я бы попросил вас не пугаться и не делать глупостей! Как вы уже могли догадаться, я пришёл не грабить или причинять вам какой-либо вред! Я не маньяк (с этим утверждением могли поспорить многие спецслужбы мира, в этот момент разыскивавшие его автора) и не вор! Единственная причина моего позднего и, согласен, внезапного появления — это необходимость сделать вам одно деловое предложение.
Учёный немного успокоился, поняв, что убивать его пока не собираются, и позволил себе натянуть рубашку:
— Почему вы не назначили эту встречу обычным путём? И опять же, кто вы? — уже более уверенным голосом спросил он паукообразного посетителя.
— Вам, возможно, ничего не сказало бы моё настоящее имя, но некоторые издания предпочитают называть меня Профессором. Поскольку пока не у всех в вашей гостеприимной стране есть понимание моих целей и методов, обращение к вам по обычным каналам могло привлечь внимание тех, с кем я пока предпочёл бы не общаться.
Учёный, разумеется, тут же понял, кто сидит в его стареньком кресле. Теперь он испугался ещё больше. Надо сказать, что приторная вежливость самого опасного террориста планеты никоим образом не успокаивала, а, наоборот, внушала ещё больший ужас. Учёный ощутил ватную немоту в коленях и бессильно сел на кровать.
— Что вас интересует? — спросил он чуть слышно и сам тут же понял, о чём пойдёт разговор. Как бы в подтверждение его плохого предчувствия, Профессор снова улыбнулся в стиле страшной зубастой рыбы и сказал:
— Как ваши успехи с протеином N? Мне кажется, что, помимо вас самих, пока только я знаю о его скрытых свойствах и божественном предназначении!
Когда Учёный услышал о «божественном предназначении», он сразу понял, что всё прочитанное о сумасшедшем борце за истинную веру является чистой правдой. В этот момент открылась дверь, и в спальне появился ещё один персонаж. Он оказался вполне английского вида рыжим мужчиной со смутно знакомым наглым лицом, покрытым веснушками. Рыжий с наигранной весёлостью произнёс:
— А вот и я, коллеги! Я не задержался, Профессор? А вы меня не узнали? — с дурашливым сожалением обратился он к Учёному. — Лет десять назад в Оксфорде вы обскакали меня в конкурсе работ по теоретической генетике. До сих пор считаю, что это было не совсем справедливо! Ну да ладно, что мы о прошлом? Давайте поговорим о настоящем, о нашем загадочном протеине и о том, во сколько нам обойдётся ваша помощь! Вы ведь не собираетесь отказываться, не правда ли? И не пойдёте в полицию после нашего вполне цивилизованного разговора? Но это я так, на всякий случай, ведь на самом деле вам и в голову не могло прийти ничего подобного! И неужели вам не понадобились бы десяток-другой миллионов долларов для построения своей собственной лаборатории и налаживания нормального быта со своей будущей женой? Она, кстати, по-прежнему предпочитает класть часики и нижнее бельё на стул в углу? Ну-ну, милый, не надо так меняться в лице! Ведь вы же здесь не с кем-нибудь, а с партнёрами по бизнесу!
В этот вечер Учёный так и не позвонил своей невесте. Было бы излишне подчёркивать, что он совсем не спал и абсолютно не знал, что же ему делать.
* * *
Когда Констебль входил в камеру для допроса псевдо-Профессора, он, помимо воли, испытал чувства любопытства, страха и ожидания открытия абсолютно невероятной тайны, способной перевернуть все его представления о жизни. Скромно сидящий перед ним крепкий старик с добрыми глазами и морщинистым лицом уроженца Ближнего Востока, облачённый в потрёпанную пастушескую одежду, никоим образом не производил впечатление умершего более тысячи лет назад родственника Профессора. Констебль улыбнулся в ответ и медленно разложил свои бумаги на металлическом столе, прикрученном к бетонному полу болтами огромной толщины. Приглашённый из министерства иностранных дел переводчик с арабского — с блестящим образованием и непревзойдённым знанием своего предмета — не знал обо всех деталях, а потому чувствовал себя гораздо расслабленнее, чем Констебль. Он лишь удивлялся, зачем специалист с его квалификацией понадобился Скотланд-Ярду для допроса какого-то нелегального беженца. Надо сказать, что в последние десять-пятнадцать лет количество знатоков восточных языков в Англии неуклонно снижалось из-за недостатка государственного внимания и чиновничьих преференций при приёме в университеты выходцам из бедных семей. К сожалению, арабский, персидский и прочие ближневосточные языки (не говоря уже об их более древних предшественниках) меньше всего интересовали тех, кто рассчитывал стать миллионером к тридцати годам, чтобы навсегда забыть о трудном детстве, проведённом где-нибудь в Бирмингеме или Шеффилде. Эксперт удивился ещё больше, когда его попросили подписать соглашение о конфиденциальности толщиной с «Войну и мир». Мельком ознакомившись с этим занятным документом, переводчик понял лишь одно — если он когда-нибудь хотя бы шепнёт кому-нибудь о факте предстоящего допроса, правительство Её Величества не только упечёт его в камеру-одиночку до самой смерти, но ещё и отсудит у него последние штаны и старого пса-ревматика. В общем, в комнату для допросов он тоже зашёл заинтригованным и был несколько разочарован, увидев, из-за кого, собственно, поднялась такая суета. «Скорее всего, — мелькнула у него непочтительная мысль, — бедный беженец застал в лесочке какую-нибудь важную особу при весьма компрометирующих обстоятельствах!» Констебль прокашлялся, демонстрируя некоторое волнение, и почему-то спросил у задержанного:
— Хотите закурить?
Переводчик решил использовать тот диалект арабского, на котором обычно говорят в Междуречье. Старик с недоумением посмотрел на него и задал ответный вопрос. Переводчик поднял брови и послушно перевёл:
