— Будем сообщать англичанам? — после паузы спросил Хлорофос.
Ответ был далеко не очевидным, и оба разведчика прекрасно понимали это. Наконец Полковник нехотя ответил:
— Нет, Хлорофос, это не моё решение! И даже не начальника ГРУ! Сам понимаешь: политика! К тому же я бы сначала наведался сюда вечерком с нашим приятелем Учёным, закрыл вопрос с протеином N, а уж потом вызывал подданых Её Величества! Кстати, почему, ты думаешь, наш чокнутый приятель следит за блондинкой вместо того, чтобы штурмовать Центр?
Хлорофос подумал.
— Может, он предпочитает скандинавок?
Полковник насмешливо фыркнул и с трудом вписался в очередной поворот, пытаясь успеть за объектами слежки. Где-то сзади завизжали по асфальту шины автомобиля Брюнета.
Когда ближе к вечеру Полковник, удовлетворённый итогами напряженного дня, вернулся на конспиративную квартиру, его встретил Десантник и сообщил, что у них гости. «Гостем» оказался противный гэбист по кличке Берия, впервые встретившийся ему в Анголе. Берия — маленький, лысый и отвратительно пахнущий потом — сидел в гостиной. Завидев хозяина жилища, он расцвёл приторной улыбкой и кинулся трясти его руку влажной ладонью, приговаривая елейным голосом:
— Как же тесен мир, товарищ полковник! Куда нас с вами только не забрасывает служба, а мы всё встречаемся и встречаемся!
Несколько ошарашенный Полковник с отвращением вытер ладонь о брюки и вновь испытал острое желание засунуть Берию лицом в унитаз, в котором до сих пор одиноко плавал один из окурков Десантника.
— Чем обязаны внезапному вниманию столь дружественной организации? — сухо прервал он плюющегося слюной типа. — Мы как раз занимаемся подготовкой к операции чрезвычайной государственной важности!
Берия тут же, как шляпу в прихожей, потерял свою улыбку и, настороженно блестя поросячьими глазками, заговорил совершенно иным тоном:
— Знаем-знаем, наслышаны! И о протеине N, и об успехах вашей команды! Парни ваши, конечно, того, молодцы! — тут он невольно покосился на темнокожего Детектива, наблюдавшего из своего угла за классической сценой измерения величины мандатов. — Потому-то меня и прислали: высшее руководство распорядилось, чтобы у вас, товарищ Полковник, было всё необходимое для успеха операции! Да чтобы моё ведомство поучилось у вашего!
Когда Берия произносил заветные слова — «высшее руководство» — это прозвучало так же веско, как и «Ставка» во время Великой войны. Мерзкий гэбист даже огляделся по привычке, ища — как православный икону — такой родной и внимательный взгляд нынешнего Президента на официальном портрете. Но вместо оного Берия обнаружил весёлую картинку с одетыми в человеческие одежды псами различной породы, играющими в карты за овальным столом.
— То есть тебя, перхоть репетузная, прислали приглядывать за нами! — резюмировал Полковник абсолютно спокойным тоном кипящего от ярости человека, пробуя время от времени собрать пальцы в два внушительного вида кулака.
Каждым позвонком своего гибкого хребта Берия почувствовал, что за последние пятнадцать лет вечная неприязнь военных к его сословию ничуть не уменьшилась, попятился к двери и перешёл на агрессивный речитатив трусливого подхалима:
— Ты, это, Полковник, не зарывайся! Забыл, что ли, какие времена-то сейчас?
— И что же у нас за времена? — всё тем же пугающе спокойным тоном спросил Полковник, глядя на представителя столь несимпатичной ему организации взглядом малазийского питона. — Период победившего социализма? Или обуревшего от жары гэбизма?
— Но-но, военный, потише! Думаешь, там, наверху, забыли о том, как у вас портреты бабьим голосом разговаривали? И чьи портреты! Сам раскинь мозгами, кто же тебе, да твоему чокнутому приятелю, — Хлорофос промолчал, играя желваками, — да этому негриле (Детектив только покачал головой) такое задание доверит! Вашему брату теперь без присмотра надёжных людей никуда!
— Вроде тебя — надёжных? — уточнил Полковник, присаживаясь в кресло.
— Да хоть бы и меня! — с обидой ответил Берия. — Двадцать лет в органах! Да не так, как другие, а с самого низочка по лестнице карабкался! Оперуполномоченным на зоне начинал! Пять лет в удмуртских лесах гнил, доказывал профпринадлежность!
— Небось стукачей вербовал, да уголовников на интеллигентов натравливал, гнида! — вмешался в разговор молчавший до этого Брюнет.
— Ну и вербовал! — злобно огрызнулся Берия. — Кто-то ведь и этим заниматься должен! Не всем же, как тебе, чистоплюю, в костюмах от Армани ходить да дочек генеральских топтать! А? Что, зацепило? Думаешь, у нас не знают, кого ты на даче развлекал?
Брюнет с отвращением сплюнул и отвернулся.
— Ну ладно, гниль унитазная! — решил подвести итог дискуссии начальник экспедиции всё тем же спокойным тоном. — Раз уж тебя к нам послало высшее руководство, оставайся! Но учти: операция наша опасная, времени на планирование мало, придётся импровизировать. Сам понимаешь, всякое может произойти! В том числе и с любым из нас. Понял, пенёк обрыганный?
— Понял, товарищ полковник! — дрогнувшим голосом ответил Берия, мгновенно представивший все те «случайности», которые могут произойти с чекистом, силой навязанным в соглядатаи военным разведчикам. Судя по гулявшим слухам, набор опций включал смерть от упавшего в ванную электрофена, фатальное падение под вагон метро, неосторожное обращение с оружием, скатывание с лестницы, наезд крупногабаритного грузовика и так далее. Слава богу, в этот раз хотя бы не планировались прыжки с парашютом. В утешение себе Берия тут же мстительно поклялся, что в случае благополучного возвращения живым он так осветит детали операции и уровень профессионального взаимодействия с Полковником, что того в лучшем случае отправят зачищать чеченские аулы. Впрочем, радостно вспомнил он о металлическом футлярчике с белым порошком в своём кармане, скорее всего, до этого дело и не дойдёт!
— Могу обещать, что постараюсь принести как можно больше пользы при выполнении задания Родины! — продолжил он с пафосом, усвоенным ещё в советские времена. — Рассчитываю на плодотворную кооперацию двух служб и ожидаю, что полученная в результате научная информация будет передана мне в полной сохранности для немедленной доставки в Москву! — Последнее Берия произнёс с отчаянным надрывом, давая понять, что «Родина» именно за этим его и послала.
Полковник помолчал, оценивая услышанное и гася в себе острое желание высказать всё то, что он думает по поводу этой самой «Родины», за последние несколько лет стремительно, как раковая опухоль, вылезшей с площади у детского универмага и разросшейся по всей стране. Наконец он сказал:
— Ладно, возражений не будет! Но только для окончательной передачи… гм… материалов мне потребуется личный письменный приказ!
Берия довольно ухмыльнулся и достал из папочки припасённую бумагу внушительного вида на бланке соответствующего ведомства с грифом «Совершенно секретно». Полковник не торопясь изучил её и, усмехнувшись, ответил:
