— Здравствуй, — улыбнулась она и нежно поцеловала его в губы.
— Ты мне точно не снишься? — решил на всякий случай побеспокоиться Аналитик.
Лена опять улыбнулась и, смотря ему в глаза, наклонилась и на этот раз медленно провела губами по его груди. У Аналитика от удовольствия вздрогнули мышцы. Головная боль больше не чувствовалась.
— М-м… как в Раю!
Лена взобралась на кровать, примостилась в ногах и медленно продолжила процесс лечения, неторопливо скользя языком и губами по ссадинам. Пояс халата как будто сам по себе развязался, и в свете трех лун, проникающем сквозь окно, появилось знакомое сильное загорелое тело.
— По-моему, красавица, мы с вами не венчаны. Не боишься последствий несанкционированного блуда?
— СПИДа, что ли? Нет! — коротко ответила Лена и прикоснулась к нему голой грудью. — А ты?
Вместо ответа Аналитик обнял теплое тело Лены и положил ее на спину.
— Будь что будет! Но давай хоть от криков воздержимся.
— Давай! Если получится!
Спустя некоторое время, когда Лена издала громкий, благодарный и продолжительный стон и оба любовника наконец упали, задыхаясь, в потные объятия друг друга, они одновременно засмеялись.
— Ну, не смогла! — давясь от смеха, проговорила она и благодарно поцеловала Аналитика в нос. Посмотрела внимательно в глаза и еще раз поцеловала. — Снаружи, должно быть, все ангелы из охраны переполошились. Страдальцы!
— Наверное, теперь будут завидовать. Донесут или нет?
— Пусть попробуют! Я и сама могу поведать их начальству про все те мерзости, которыми они меня соблазнять пытались. Проходу не дают, жеребцы пернатые!
— А ты?
— А что я? Держусь пока. Но не знаю, надолго ли меня хватит… Сам понимаешь, ребята они симпатичные, настойчивые, не привыкли, чтобы земные женщины отказывали…
Тут Лене пришлось притвориться испуганной и завизжать, так как Аналитик стал в шутку душить ее подушкой.
Когда они закончили дурачиться, Лена серьезно сказала:
— Я беспокоюсь за тебя. По-моему, ты просто притягиваешь к себе неприятности.
— Это ты о трапезной? Пустяки! По-моему, я никого серьезно не искалечил. А жаль. Слушай, это ты успела тут поработать?
Он заставил вспыхнуть свечи, свет от которых озарил вполне домашнюю обстановку: первоначальные незатейливые мебельные изыски Аналитика уступили место уютному интерьеру с толстым ковром на полу, зеркалами, картинами и светлой кожаной мебелью. У Лены явно был очень хороший вкус. В комнате теперь был камин, в котором дрова вспыхнули, как только взгляд Аналитика упал на них. Аппетитно запахло березовой корой.
— Лена! Расскажи лучше, что происходило там, на Земле, после моего… вознесения.
— Когда ты… гм… вознесся, в посольстве был большой переполох. С полдня искали разбившийся вертолет. Когда же нашли, то, к всеобщему удивлению, двое твоих соратников были ранены, но в стабильном состоянии. Все еще больше удивились, когда, по прилете в Луанду, они уже смогли идти своими ногами. Ну а когда к ночи у обоих только легкие шрамы остались, тут уже у врачей действительно глаза на лоб полезли! И все это время никто не мог понять, куда ты делся. Как будто испарился!
— Кстати, а откуда ты все это знаешь?
— Кстати, при моем роде деятельности мне просто невозможно не знать все это. Разве что закрыть уши или предложить заклеить рот всем тем говорливым и пытающимся впечатлить мужчинам, которые встречаются на моем пути. Но, мой хороший, вернемся к твоему исчезновению. Не меньший шум вызвала эта заброшенная древняя шахта! Которая, между-кстати-прочим, в полкилометра глубиной, а на дне — осколки такой же древней плиты с арамейскими буквами. И это Бог знает где: посреди африканской саванны!
А еще слухи о каких-то невероятных вещах, якобы увиденных твоими коллегами по бизнесу! Нетленная кровь и не падающие перья… Потом, на улице, встречаю нашего общего знакомого — Детектива, а он как будто с ума сошел: бегает с огромным распятием и говорит о каких-то котах и армагеддоне. За ним толпой ходят черные девушки и говорят всем, что он — пророк. В полиции, между прочим, он уже не работает. Детектив сказал только, что ты наверняка жив, хотя и очень далеко, что скоро я все равно тебя увижу и чтобы я передала тебе: бойся того, от кого будет пахнуть фиалками. Тогда мне это полным бредом показалось, а сейчас не знаю: может, его слова и означали что-то важное. Но при чем здесь фиалки? И почему он так испуганно оглядывался, когда шептал мне про них? И почему конец света?
Аналитик задумчиво молчал. Детектив плохо представлялся в качестве умалишенного. Хотя кто его знает? Его раздумья прервал пронзительный женский крик, и Лена спряталась за его спину, показывая в угол:
— У тебя крысы!
Действительно, в свете мерцающего пламени камина, на ковре посреди комнаты деловито облизывали самих себя и друг друга два грызуна, в которых Аналитик узнал старых знакомых.
— Не бойся, это — мои друзья. Они спасли мне жизнь.
В этот момент «друг Альфред» нагадил посередине ковра, и Аналитик, под возмущенное ворчание хозяйственной красавицы Лены, бросил крысам свою майку, на которую те с удовольствием улеглись, уставившись на яркое пламя камина. Любовники последовали их примеру и примостились возле камина на пуховом одеяле.
— Как ты думаешь, почему мы здесь? — наконец спросил Аналитик.
— Мое женское чутье подсказывает, что не все здесь, в райском королевстве, ладится и что кто-то решил вовлечь нас в происходящие и предстоящие события.
— Почему нас? Ты, конечно, другое дело — из-за таких, как ты, в свое время происходили кровавые войны…
— Ага, войны, дуэли, крещения целых народов, хорошие и плохие стихи… — насмешливо продолжила Лена. — Мне кажется, ты просто преувеличиваешь историческое значение женской привлекательности!
— Ну ладно, а вот почему здесь я — вообще непонятно.
— Почему? — очень серьезно возразила Лена. — Не зря же тебя назвали Аналитиком. Вдобавок я влюбилась именно в тебя, а согласно твоему преувеличенному мнению о моих женских чарах, для принимавшего решение это должно было стать сильным аргументом. Разумеется, я шучу.
— Я совершенно по-иному представлял себе Рай. Вернее, я в него вообще не верил, но где-то глубоко в сердце у любого, самого нерелигиозного человека есть свое представление о Рае и Аде.
— И каково же было твое?
— Хороший вопрос! Наверное, что-то теплое и светлое, связанное с детством… Что-то, оправдывающее вечное существование… Может, любовь? Словом, мне трудно вот так, сразу, сказать. Легче сказать, чего я не ожидал. А не ожидал я того, что все здесь так похоже на родной Советский Союз… Так вот, если коротко, этот Рай не мой и мне он не нравится. Совсем! Мне, Леночка, было лучше на Земле, и я хочу вернуться обратно.
