Глава 10
Общежитие кульпиток в светлом граде Молло носило столь благозвучное название не совсем заслуженно: это был всего лишь чистый и теплый барак, дизайн которого райские службы почерпнули у «архитектора» концентрационного лагеря Освенцим. Трусоватый немчура несказанно обрадовался возможности выбраться из Ада хоть на короткое время, и, полный благодарности, вложил в общежитие им. Св. Вероники (официальное название нескольких рядов похожих друг на друга зданий) весь свой архитектурный и инженерный талант. В результате получилось нечто, внешне напоминающее казармы 10-го Римского легиона и одновременно место постоянной дислокации дивизии «Великая Германия». И то, и другое вызывало неприятно пугающие ощущения у праведников, имевших смешанные воспоминания о незабвенных временах как Империи, так и Третьего Рейха. За это немчуру турнули обратно в Геену Огненную, где ему и суждено было теперь бесконечно страдать без возможности помилования в дружеской компании садистов из израильской Моссад, унесенных в Ад бомбой палестинского боевика. Неофициальным же названием общежития (неизбежно!) стало «Освенцим».
В этом-то бараке и проводила свою последнюю бессонную ночь в Раю сероглазая Мари из Лиона.
Она даже не удивилась, когда к ее койке, стоявшей в ряду десятков других похожих предметов интерьера, подошла капо восточного крыла — рослая лесбиянка из Буэнос-Айреса, из ревности зарезавшая свою юную любовницу, — и осторожно прошептала, что с нею хотят поговорить. Когда Мари молча встала и начала собирать вещи, капо не стала ее торопить и говорить, что это преждевременно: обе понимали, что в казармы им. Св. «как-там-ее?» Мари более не вернется.
В освещенном факелами коридоре их нетерпеливо поджидали несколько ангелов с суровыми ликами, в темно-матовой титановой броне и шлемах, сделанных явно где-нибудь на Урале. Среди них выделялся ростом и кожаным эсэсовским плащом ангел с отталкивающе красивым лицом, уже знакомый читателю под именем Уриэля. В этот раз Уриэль щеголял еще и черным выглаженным галифе, до зеркального блеска отполированными хромовыми сапогами и висящим на кожаном поясе «вальтером» 41-го года производства. Начищенная пряжка, как и можно было бы ожидать, содержала уже знакомую надпись «С нами Бог!», только теперь на немецком языке. По-видимому, подвиги войск СС произвели неизгладимое впечатление на жертву блох, повелителя зомби и похитителя термоядерного оружия.
Увидев наконец Мари, Уриэль улыбнулся.
— А ты действительно хороша, грешница!
На что та, промолчав, ответила холодным взглядом опытной обитательницы пенитенциарной системы потустороннего измерения. Внезапно в отдалении послышался шум хлопающих крыльев. Через мгновение в коридоре раздался топот солдатских сандалий, и появилась вторая группа ангелов. У этих, в отличие от прибывших с Уриэлем и имевших черную окантовку крыльев, и в одежде, и в оперении преобладал белый цвет. Во главе вновь появившихся был помощник Михаила. Две группы ангелов автоматически сплотились в боевые порядки и настороженно смотрели друг на друга, положив мускулистые руки на рукоятки коротких, по образцу древнеримской пехоты, огненных мечей. Эта сцена напомнила невольно улыбнувшейся Мари встречу королевских мушкетеров и гвардейцев кардинала у дверей в парижский бордель. В воздухе запахло высокопрофессиональной дракой в лучших традициях земных спецслужб.
— Как я рад видеть моих братьев в этот неурочный час! — нарочито сладким голосом выговорил Уриэль, засунув за пояс пальцы, облаченные в черные лайковые перчатки. Мерзавцу не хватало лишь фуражки с высокой тульей, монокля и «шмайсера» на плече.
— Надеюсь, Законодатель прислал вас за тем же, за чем нас прислал Михаил, — гораздо менее сладким голосом ответил помощник архистратига, — сопроводить свидетельницу в безопасное место.
— Мое сердце сейчас разорвется от боли, брат мой! — продолжил ломаться поклонник Третьего Рейха, доставая из кармана кожаного пальто внушительно выглядевший пергаментный свиток с ярко светящейся подписью. — Но нет, Высший Совет в лице Законодателя послал нас по несколько другому вопросу. Дело в том, что власти Ада затребовали обратно кульпитку Мари из Лиона, и иерархи решили удовлетворить их просьбу. Указанная кульпитка будет сейчас же препровождена нами в упомянутую юрисдикцию.
— С каких это пор мы принимаем во внимание указания из этой помойной ямы? — возмущенно ответил помощник Михаила. — К тому же ты должен прекрасно знать наши порядки, согласно которым лишь архангелы Михаил и Гавриил отдают приказы на экстрадицию. Или ты слишком долго жил в Аду, братец?
Все присутствовавшие ангелы заухмылялись, неизбежно вспомнив недавнее скандальное прошлое хранителя Ворот Ада. Уриэль побледнел еще больше, но взял себя в руки.
— И, разумеется, ты прав! Но ты должен помнить и исключение из правил: по своему желанию наше учреждение может покинуть любой кульпит. Каковое, не сомневаюсь, сейчас и подтвердит вам наша очаровательная Мари. По которой, кстати, плачет ее единственная дочь-инвалид. Правда, Мари?
Из того же кармана Уриэль медленно достал измятый лист бумаги с кривыми детскими каракулями и протянул его страшно побледневшей Мари. Та на секунду закрыла глаза. Обе группы ангелов напряженно смотрели на нее. Наконец, приняв решение, она открыла глаза и твердо сказала:
— Да, я вернусь в Ад, к своей дочери!
Уриэль с облегчением улыбнулся своей неестественной улыбкой:
— Ну что ж, можно считать проблему решенной!
— Мари, — в последний раз обратился к ней посланец Михаила, — ты понимаешь, чем твое отсутствие в суде может грозить обвиняемому по имени Аналитик?
— Да, я понимаю, — на этот раз с трудом выговорила несчастная женщина, — но у меня нет выбора.
Помощник архистратига молча поклонился ей и Уриэлю, ответившему ему еще более преувеличенным и глубоким поклоном, и удалился, дав знак своим подчиненным следовать за ним.
Этой же ночью во дворе уединенной виллы недалеко от Эдема, при свете двух уже взошедших лун и нескольких масляных светильников, сидела Лена. Загадочная красавица с бурным прошлым и непонятным настоящим задумчиво смотрела на звезды, тихонько шевеля тонкими пальцами. Из дома послышались осторожные шаги, и в мерцающем свете появилась высокая зловещая фигура в черном плаще с капюшоном. Лена без удивления и страха молча смотрела на незваного гостя, который, сняв капюшон, оказался Египтянином.
— Приветствую тебя, прекрасная, в этот вечер!
— В эту ночь, — невозмутимо поправила его Лена. — Мы, кажется, уже где-то встречались.
— Я мог являться тебе в сновидениях, — ответил польщенный Законодатель, — это часто случается с много размышляющими о праведном ведении жизни.
— Уж кто-кто, а я не так часто думаю о праведном ведении жизни, чтобы из-за этого меня угораздило увидеть тебя в сновидениях (тут Лену даже передернуло). Тебя же, святой отец, я последний раз видела в одном из адских борделей. И даже помню, с кем!
Улыбка Египтянина несколько потускнела, и он погладил широкой ладонью лысую голову. Стало понятно, что развивать беседу в направлении, предложенном обитательницей виллы, ему совсем не хотелось.
