По глазам Тамани
она поняла, что задела больное место.
Он долго думал, а
потом тихо произнес:
— Наверное,
ты права, но тут уж ничего не поделаешь. Так было всегда. Весенние феи служат
Авалону. Мы рады служить, — гордо добавил он. — Я счастлив служить.
Мы не рабы, а свободный народ. После работы я могу делать все, что захочу, и
идти куда угодно.
— Так ты свободен?
— Да.
— И насколько
же?
— Настолько,
насколько захочу! — . выпалил Тамани.
— И ты можешь
идти рядом со мной? Он молчал.
— И ты вправе
стать мне больше чем другом? Если, — Лорел нарочно выделила это
слово, — я решилась бы остаться в Авалоне с тобой.
Тамани опустил
глаза. Девушка почувствовала, что ему неловко, и все-таки не удержалась:
— Ну?
— Если бы ты
захотела, — выдавил он.
— Если бы я
захотела?
— Да. Я не
могу делать тебе предложение. Инициатива должна исходить от тебя.
Лорел аж
задохнулась от возмущения.
— Ты думаешь,
почему меня так беспокоит Дэвид? — Тамани смотрел на нее в упор. — Я
не могу даже заявить о своих намерениях. Не могу отбить тебя. Мне остается лишь
ждать и надеяться, что однажды ты захочешь, чтобы мы были вместе.
— А если я не
попрошу? — опустив глаза, тихо сказала она.
— Значит, я
буду ждать вечно.
Глава VIII
Лорел стояла возле
кровати, заваленной вещами. Ценность одежды, сшитой феями, заключалась не
только в ее красоте. Ничего подобного в мире людей просто не существовало: в
Авалоне использовалась ткань, похожая на тончайший шелк. По словам фей
(хотелось верить, что они шутили), эта материя соткана пауком-шелкопрядом.
Впрочем, неважно, главное, что тонкая ткань пропускала солнечный свет, не мешая
полноценному фотосинтезу. Теперь Лорел не нужно было надевать открытые топы и
шорты, как раньше.
Отдельно от горы
вещей лежало платье, купленное ею на Летней ярмарке после особенно тяжелого
учебного дня: эффектный облегающий наряд темно-синего цвета с низким вырезом на
спине, сделанным специально для цветка, и подолом в стиле «русалка», резко
расширяющимся от колен книзу. Особенный шарм платью придавала тонкая верхняя
юбка с многочисленными сборками, которая колыхалась от малейшего дуновения
ветра. Лорел стало немного совестно, когда она приобрела это платье — честно
говоря, надеть его было некуда, — но пройти мимо такой красоты оказалось
выше ее сил.
Лорел окинула
взором многочисленные рубахи в крестьянском стиле, похожие на те, что носил
Тамани, а также юбки разной длины и платья, которые делали ее похожей на
типичную фею из книжки. Она носила их просто так, ради забавы.
Самое грустное
состояло в том, что из всех обновок в рюкзак влезла бы лишь их малая часть.
А ведь там уже
лежал чемоданчик размером с коробку из-под обуви, который сегодня утром подарил
Ярдли. В чемоданчике находился набор эфирных масел и несколько полезных в
сражении с троллями зелий, приготовленных Осенними феями, гораздо более
опытными, чем сама Лорел. Помимо этого в чемоданчике лежало несколько
растительных вытяжек, которые она могла бы впоследствии использовать для защиты
своей семьи (конечно, при условии, что когда-нибудь зелья все же начнут
получаться).
Чемоданчик был
просто спасением, однако он наполовину заполнил собой рюкзак.
Уйдя в раздумья,
она не заметила, как в комнату вошла Катя и бросила что-то на кровать со
словами:
— Похоже,
тебе пригодится.
Лорел взяла с
кровати мягкую розовую сумку, материал которой смахивал на бумагу для салфеток.
Впрочем, она смутно подозревала, что на деле ткань окажется гораздо более
прочной.
— Спасибо! А
я как раз собиралась попросить у Селии какую-нибудь сумку.
Катя переводила
взгляд с горы вещей на рюкзак и обратно.
— Ты что,
собиралась впихнуть туда все?
— Нет, —
ухмыльнулась Лорел.
— Вот и
хорошо! Иначе понадобилась бы магия Зимнего уровня, не меньше.
Девушки
рассмеялись шутке, понятной только феям.
Ослабляя шнурок,
стягивающий горловину сумки, Лорел заметила сбоку букву «К», вышитую
изумительной каллиграфией.
— Я не могу
взять твою сумку. Она с монограммой.
Катя подошла
поближе.
— Правда?
Честное слово, я и не знала, что там монограмма. У меня этих сумок завались.
— Серьезно?
— Конечно.
Раньше мне вещи из прачечной всегда в таком виде присылали. Видимо, там
сменился персонал.
Лорел стала
запихивать одежду в розовую сумку. Какие-то из нарядов все равно не влезли, но
и того, что уместилось, было достаточно.
Несколько секунд
Катя молчала, а потом не выдержала:
— А тебе
точно надо уезжать?
Почти со всеми
феями (за очень редким исключением) у Лорел сложились теплые отношения, хотя на
дружбу они и не тянули. Одна Катя искренне к ней привязалась.
— Я же
вернусь, — удивленно глядя на подругу, ответила Лорел.
— Знаю. Но ты
точно не останешься? Я краем уха слышала, что ты вроде бы выполнила свою миссию
и земля, на которой стоят врата, теперь твоя. Зачем тебе возвращаться к людям?
— Все очень
непросто: там мои родители и друзья.
— Приезжала
бы к ним время от времени. Несмотря на веселый голос, Катя говорила вполне
серьезно.
— Дело не
только в том, чтобы увидеться с родными и друзьями. Из-за меня они подвергаются
опасности, и мой долг — защитить их.
— Долг перед
людьми?
Катя была не
виновата. Ее так воспитали. Она ни разу в жизни не видела человека. Подчиняясь
внезапному порыву, Лорел вытащила из рюкзака и вручила подруге маленькую
фотографию, сделанную на танцах этой весной: она стоит спиной к Дэвиду, а он
обнимает ее сзади. Фотограф поймал момент, когда смеющаяся Лорел повернулась к
другу, а тот с чувством смотрел на нее. Снимок получился на редкость удачный.
Катя заулыбалась.
— Так у тебя
уже есть жених? Я не знала. — Ее глаза засветились от восхищения. —
Он из Неблагого Двора? Говорят, они живут с той стороны врат и…
— Нет. Это
Дэвид. Человек, про которого я рассказывала.
— Человек?! —
ошеломленно переспросила Катя. Она снова вгляделась в фотографию, на сей раз с
брезгливым выражением лица. — Но… он касается тебя.
— Да. —
Лорел отобрала снимок. — Потому что Дэвид мой парень. И касается, и
целует, и… — Она на мгновение замолкла. — Он любит меня.
Некоторое время
Катя переваривала услышанное.
