В следующее
мгновение на сцену вышла миниатюрная фея в красивом платье. В зрительном зале
настала тишина.
— Готовься! —
шепнул ей на ухо Тамани. — Такого ты еще не видела.
Глава XXII
Занавес раскрылся,
и за ним показались мастерски сделанные декорации, изображающие лес;
разноцветные лучи ложились на сцену мягкими пятнами. Устроить в зале темноту
было невозможно, да и к чему? Сцена будто сияла изнутри: все на ней казалось
более ярким, более четким и более реальным, чем в зале. Лорел не могла оторвать
от нее глаз — тут явно не обошлось без Летней магии.
На сцену вышли
мужчина и женщина. Они преклонили колена и обвили руками друг друга. Оркестр
заиграл тихую романтическую мелодию. Артисты выглядели как обыкновенные
балетные танцовщики: смуглокожий мужчина с красивыми атлетическими руками и
короткой стрижкой и женщина с изящной фигурой и золотисто-каштановыми волосами,
затянутыми в пучок. Они поднялись с колен и стали танцевать. Босиком.
— А где же
пуанты? — спросила Лорел шепотом у Тамани.
— Какие
пуанты?
«Понятно. Значит,
их просто не используют», — подумала она.
Несмотря на
отсутствие пуантов, зрелище действительно походило на балет: те же плавные
движения, те же прыжки и поддержки, которые сделали бы честь любому
профессиональному танцовщику из мира людей. Впрочем, чтобы солировать в столь
важном представлении, феям все-таки не хватало мастерства: босые ступни
тяжеловато шлепали по сцене, движения выглядели недостаточно изящно, хотя в
целом артисты смотрелись довольно неплохо.
Несколько минут
понаблюдав па-де-де, Лорел наконец сообразила, что именно смутило ее.
— А почему у
мужчины борода?
Она не сразу
заметила черную бороду танцовщика, которая сливалась с его темным костюмом.
Однако, приглядевшись повнимательнее, девушка поняла, что борода у него чуть ли
не по пояс.
Тамани тихо
кашлянул, и на долю секунды Лорел показалось, что он не захочет отвечать на
вопрос.
— Пойми,
большинство авалонцев ни разу в жизни не видели человека. Здешние представления
о людях так же неверны, как и у людей о феях. Наших очень занимает то… —
он замялся, пытаясь подобрать нужные слова, — что люди способны выращивать
шерсть на лицах. Очень животная черта.
А ведь и правда:
Лорел никогда не видела фея с бородой. Лицо Тамани всегда было гладким, без
малейших признаков колючей щетины, которая росла у Дэвида. Раньше она просто не
задумывалась о подобных вещах.
— Танцовщики,
изображающие людей, специально двигаются не очень ловко: их задача — передать
движения животного, а не феи, — пояснил Тамани.
Лорел вновь
посмотрела на сцену: артисты действительно двигались тяжеловато. Девушка
невольно прониклась уважением к таланту фей — они так ловко изображали
отсутствие ловкости. Она постаралась не обращать внимания на упорно лезущую в
голову злую мысль о насаждении стереотипов. Это могло подождать.
Тут на сцену
выбежали еще два бородатых фея, и танцовщица попыталась спрятаться за своим
партнером.
— Что
происходит?
Тамани показал на
пару, появившуюся на сцене первой.
— Это Эрика и
Лотос. Они тайные любовники. Но отец Эрики, — он показал на старого фея с
пышной каштановой бородой, в которой мелькала проседь, — хочет, чтобы дочь
вышла замуж за Лолия. Что за дурацкий обычай: люди женят детей по своему вкусу!
— Между
прочим, так уже давно не делается. По крайней мере, я не слышала.
— И все же.
Двое мужчин
скрылись за кулисами, а Эрика и Лотос исполнили печальный танец. Лорел никогда
не слышала ничего подобного той чарующей мелодии, которую играл оркестр. Глаза
жгло от подступивших слез: она сопереживала двум влюбленным, счастью которых
помешала злая судьба.
Свет на сцене
сделался ярче, и Лотос стал взбираться на скалу.
— Что он
делает? — Взволнованная Лорел затрясла руку Тамани.
— Лотос решил
доказать отцу Эрики, что достоин ее. Для этого он должен привезти золотое
яблоко с острова Гесперид, также известного под названием Авалон, —
добавил он с улыбкой.
Сцена опустела,
затем декорации засияли и превратились в огромный сад, в котором росли цветы
всех возможных форм и оттенков.
Лорел задохнулась
от восхищения.
— Как они это
сделали?
— Большая
часть декораций — иллюзия. Вот почему Летние феи отвечают за зрелища и
развлечения.
Лорел подалась
вперед, увлеченно разглядывая новые декорации. Вскоре на волшебной лужайке
появились танцовщики в красочных нарядах. Теперь неловкость «людей»,
выступавших в предыдущей сцене, стала очевидна: феи, игравшие самих себя,
показали такие вершины хореографии, что, вероятно, устыдили бы саму Анну
Павлову. В течение нескольких минут они выделывали невообразимые па, а потом на
сцену вышла высокая фея в легком облегающем одеянии. Остальные артисты
бросились на колени, а она стала танцевать сольную партию. Лорел бывала на
балетах в Сан-Франциско, но ничто не могло сравниться с природным талантом и
грацией феи.
— А это
кто? — прошептала она, не отрывая глаз от сцены.
— Титания.
— Титания? Та
самая?
Тамани приобнял
Лорел за талию, они тихо переговаривались, сдвинув головы, но девушка не
замечала ничего, кроме представления.
— Нет, она
играет Титанию.
— Ясно, —
разочарованно протянула Лорел, слегка расстроенная, что ей не удастся увидеть
легендарную фею.
Во время
великолепного арабеска в исполнении солистки на сцену вышел фей (на сей раз без
бороды). Коленопреклоненные танцовщики пали ниц.
— Это
Оберон? — Лорел вспомнила о знаменитом короле фей, который, по легенде,
считался мужем Титании.
— Схватываешь
на лету.
Фей, исполняющий
партию Оберона, начал свой танец, полный стремительных, резких, почти яростных,
однако исполненных естественной грации движений. Вскоре Оберон и Титания стали
танцевать дуэтом, и каждый словно старался превзойти партнера в мастерстве. В
музыке нарастало крещендо, звуки становились все громче, и наконец под всплеск
духовых инструментов Титания упала навзничь. Затем она поднялась и, взмахнув
рукой, покинула сцену в сопровождении части танцовщиков. За ними следом
воинственно прошествовали слуги Оберона.
— Почему они
злятся на нее?
— У нас не
очень-то любят Титанию, — пояснил Тамани. — Осенняя фея да к тому же
из Неблагого Двора, которая стала королевой потому, что на тот момент не было
ни одной Зимней. Вскоре родился Оберон. Он стал королем в двадцать лет —
практически ребенком. Впрочем, по мнению многих, он пришел к власти слишком
поздно: во время правления Титании случилась трагедия в Камелоте.
