Даже среди изгоев он оказался изгоем. Невыносимая горечь этих раздумий разъедала несчастную душу Джулса, и он бесцельно бродил по пустым, унылым улицам города, мотаясь с одного разбитого тротуара на другой, как скомканный лист вчерашней газеты. Он не имел представления, сколько времени бродил и куда направлялся, когда за спиной у него раздались чьи-то шаги. Топ-топ-топ. Кто-то или что-то преследовало его.
Джулс не испугался и сам удивился своей храбрости. Удивился тупо и вяло. Говоря по правде, он почти надеялся, что это окажется Мэлис Икс с витым колом в руке.
Он обернулся. Оказалось, это не вампир и не призрак. Это была собака. Обычная дворняга — с висячими ушами, тусклой спутанной шерстью и грустными глазами.
Она остановилась сразу, как только Джулс обернулся. Собака смотрела на него с робкой надеждой и быстро-быстро виляла хвостом.
При виде испуганного существа, полного веры в человека, сердце у Джулса оттаяло. Он никогда особенно не любил собак, но сейчас ему встретился такой же бродяга, такой же грязный, голодный и одинокий. Бродяга, который сам потянулся к нему.
Джулс опустился на колени, не обращая внимания на боль, и протянул руку.
— Иди ко мне, девочка, — прошептал он, боясь, что она напугается и убежит. — Иди. Я тебя не обижу, маленькая. Клянусь. Просто поглажу.
Медленно, замирая, собака приблизилась. Джулс задержал дыхание, не смея двинуться. Время будто замерло, пока он ждал прикосновения холодного собачьего носа к кончикам своих пальцев.
Наконец собака понюхала протянутую руку и, втянув носом незнакомый запах, завиляла хвостом чуть увереннее. Джулс дал ей немного привыкнуть, а затем осторожно потрепал по голове. Обнюхав пальцы, собака быстро скользнула носом по рукам Джулса, потом по коленям, потом между его ног и с каждой секундой махала хвостом все увереннее.
— Хорошая девочка, хорошая. Нравится, как от меня пахнет, да?
Он осторожно похлопал ее по макушке. В ответ собака лизнула руку. Джулс отбросил все сомнения и стал чесать ее за ушами и энергично скрести облезлые бока.
— Вот умница, вот хорошая. Ты ведь не такая противная, как все остальные, правда? Ты очень славная…
Гладя собаку по бокам, расчесывая тусклую шерсть, он почувствовал, как из-под тонкой кожи псины выпирают ребра. Джулс поднялся с колен.
— Надо тебе еды какой-нибудь найти, милая. Ты, похоже, голоднее меня, а голод штука мерзкая, не так ли?
Вместе они бродили по улицам до тех пор, пока не наткнулись на закрытый на ночь универмаг. Джулс вгляделся сквозь стекло витрины. На одной из полок стояло полдюжины мешков с собачьим кормом.
Он посмотрел вниз, на своего нового друга. Собака ответила ему таким же внимательным взглядом и с надеждой завиляла хвостом. Джулс опять взглянул на витрину.
— Да гори оно все, — пробормотал он. — Ну, отправят меня в тюрягу. Там все равно куда удобнее, чем в долбаном багажнике.
Джулс обошел здание магазина. Окно на заднем дворе было зарешечено, но дверь из подгнивающего дерева и с разболтанной ручкой крепкой не казалась. Он собрался с силами и навалился на нее плечом. Старая древесина скрипнула и слегка поддалась. Он отступил на пять шагов назад и повторил штурм с разгона. Под натиском энтузиазма и двухсот килограммов живого веса дверь сдалась, разлетевшись на пять обломков. Тут же взвыла сигнализация. Под ее блеяние и мычание Джулс поднялся с пола и, растирая ушибленное плечо, отправился к полке с собачьим кормом. Сгреб в охапку несколько пакетов — сколько поместилось в руках — и заковылял обратно к выходу. Резкие трели сигнализации преследовали его, как разгневанные гарпии. На весь этот шум и суматоху задорно разлаялась собака. Джулс, задыхаясь, умолял ее успокоиться, да без всякого толку. Он свернул в один из темных переулков и бросил пакеты с ворованной собачьей едой на изорванный, грязный матрас. Потом прислонился к стене и сполз на землю. С минуты на минуту должны были появиться патрульные машины, вой сирен и вспышки красных сигнальных огней.
Ничего этого не случилось. Когда сердце у Джулса немного успокоилось, он забрался на матрас и разорвал один из пакетов. Хотел высыпать сухие гранулы, но не успел. Собака сунула голову прямо в пакет и набросилась на еду. Набросилась с такой жадностью, будто ела первый и последний раз в жизни.
Джулс смотрел на нее и впервые за последнюю неделю чувствовал, что счастлив. «Гляньте только на это», — подумал он умильно, а через секунду желудок его издал такой громкий и горестный стон, что даже сигнализация зазвучала тоскливее.
Джулс вдруг подумал, что с удовольствием присоединился бы к собачьей трапезе. «Эдак она все сожрет», — прикинул он почти с завистью. Эта случайная мысль натолкнула его на идею. Неприятную, даже отвратительную, но все-таки идею. Ведь он и правда мог присоединиться к собаке!
Джулс вспомнил время, о котором обычно думать очень не любил. Время, когда он оказался в таком же отчаянном положении, как сейчас. Тогда его уволили из офиса коронера, и легкая жизнь, которую ему обеспечивала эта работа больше тридцати лет, внезапно кончилась. Он оказался на улице и с ужасом понял, что за годы, проведенные в морге, на крови свежих покойников, успел растерять все охотничьи навыки. В полном одиночестве Джулс сидел дома и едва не умирал с голоду. В один из этих безрадостных вечеров он заметил, как в мусорной куче на соседском дворе валяются несколько наполовину пустых пакетов с собачьим кормом. Отчаявшийся, почти безумный от голода Джулс превратился в волка и набросился на объедки. Конечно, на ресторанную эта еда не походила, зато пару недель протянуть помогла. Потом Джулс придумал план с такси, и пища стала ему за себя платить.
С тех пор прошли годы. Джулс надеялся, что никогда больше в такую передрягу не попадет. Одно воспоминание о днях на псиной диете было оскорбительно. Питаться в зверином обличье — ниже вампир упасть просто не может. Кроме того, неизвестно, вынесет ли его волчий желудок твердую пищу. В человеческом облике Джулс ее давно не переносил. Собака все чавкала и чавкала, а истерзанный голодом желудок ее спасителя умолял — нет, требовал! — хоть какой-то еды. Любой еды! Джулс вздохнул, отполз к краю матраса и прислонился к стене. Потом закрыл глаза и мысленно представил полную луну.
Собака на секунду оторвалась от еды и жалобно заскулила. Воздух вокруг Джулса загустел, закрутился мелкими вихрями, и очертания его тела стали меняться. Через несколько мгновений он вцепился в пакет с кормом волчьими клыками, разрывая упаковку. «Удивительно, — подумал он, — до чего вкусно!» Может, вся эта реклама, в которой говорят, будто «наш собачий корм — просто объедение», не такое уж вранье? Первый пакет Джулс опустошил, забыв скинуть одежду. Второй проглотил с той же скоростью, что и первый. У содержимого третьего пакета вкус был изумительный, а у четвертого — почти такой же. И все-таки к тому времени, когда длинный нос Джулса добрался до середины мешка, из его брюха раздавалось громкое урчание. Покончив со своим кормом, он имел наглость сунуть нос в пакет подружки. Пара злобных укусов за морду и хвост быстро напомнили наглецу, что скромность — одно из украшений храбрости.
