Ее голос снова стал серьезным.
— Я ведь говорила, по телефону нельзя. Слишком опасно. Нас прямо сейчас могут прослушивать.
Морин стояла в дверях, упершись кулаками в крутые бедра.
— Джулс! С кем ты там, черт подери, разговариваешь? Это мой дом, и мне совсем не нравится, что ты раздаешь мой номер телефона всяким потаскухам!
Джулс прикрыл трубку ладонью и уставился на Морин.
— Помолчала бы минуту, а?! Не видишь, я тут выяснить пытаюсь…
— Только не по моему телефону! И не смей говорить, чтоб я помолчала, ты, бабский иждивенец!
Оказаться меж двух упрямых женщин — хуже, чем очутиться меж двух огней.
— Значит, так, — сердито сказал Джулс в трубку. — Или ты объясняешь все прямо сейчас, или разговор закончен. Даю тебе две секунды, а потом кладу к чертям трубку. Раз…
— Погоди! — Несколько долгих мгновений Вероника молчала. — Я… я не могу сказать, кто они такие, по телефону, но имей в виду — им известно, что это ты убил тех людей в Ковингтоне.
У Джулса упало сердце. Он уже почти забыл о том маленьком несчастном случае.
— Ты про сторонников Найта, что ли?
— Да. Мой шеф возглавлял расследование этой бойни. Они в течение двух суток выяснили, что преступник — ты.
— Как…
Он снова шел ко дну. Цепкие болота, что лежали глубоко под улицами и тротуарами Нового Орлеана, опять засасывали его — теперь, когда он только-только начал подниматься наверх, к свету.
— Я помогу тебе, Джулс. Мы оба можем помочь друг другу. Я многое знаю про эту операцию, потому что участвую в ней последние полтора года. Я признаю, что пыталась навредить тебе, и все же я не враг, Джулс. Только позволь, и я стану твоим союзником.
Ее слова опутывали Джулса как шелковые сети. Он понял, что выбора нет. Ему необходимо было выяснить, что известно Веронике.
— Ну ладно. Где встретимся?
— Давай через полчаса в «Пальмовом дворике». Идет?
— Идет.
Джулс положил трубку с таким чувством, будто он заключенный, которому только что отказали в последней отсрочке смертного приговора.
Морин все так же стояла, уперев кулаки в бедра, однако теперь руки у нее подрагивали.
— Значит, собираешься навестить свою маленькую шлюшку, да?
Джулс побрел обратно в подвал за остальными вещами.
— Не лезь не в свое дело, Мо.
Дудлбаг схватил его за предплечье.
— Что там такое с Натаном Найтом? Я слышал краем уха…
Джулс, стряхнув его руку, стал спускаться вниз по лестнице.
— Мне надо провести кое-какое расследование, но пойду я один.
Вслед за Джулсом в подвал бросилась Морин.
— Расследование! Знаю я, где ты будешь проводить свое расследование! У той потаскухи между ног — вот где!
— Неплохо бы, — пробормотал Джулс себе под нос, натягивая рубаху.
Следом за Морин спустился Дудлбаг.
— Не нравится мне это. Раз ты собираешься куда-то идти, значит, я пойду с тобой.
Зашнуровывая ботинки, Джулс бросил на приятеля ледяной взгляд.
— Черта с два ты со мной пойдешь. Иногда бывает так, что мужчина просто должен сделать то, что он должен. Именно так я и собираюсь поступить.
— Но…
— Никаких «но». Сегодня ночью ты не у дел, Дудлбаг. Попробуй только за мной увязаться. Отправлю паковать вещи и полетишь обратно в свою Калифорнию. Это дело не для двоих. Одинокий Странник отправляется в прерии, а его лучший друг Тонто сидит в своем вигваме. Вот так-то.
Джулс стал подниматься вверх по лестнице, а Морин снова увязалась следом.
— Джулс! Послушай меня! Если ты сейчас выйдешь за дверь… если ты только выйдешь за дверь… я никогда в жизни с тобой больше разговаривать не стану!
Джулс взялся за дверную ручку. «Если честно, дорогая, мне наплевать», — мелькнуло у него в голове. Однако, поскольку эту фразу уже говорил Кларк Гейбл в «Унесенных ветром», Джулс решил не повторяться, пусть даже в ущерб лаконичности. Он повернулся к Морин.
— Знаешь, Мо, я сейчас понял одну вещь. То, что я могу с кем-то переспать, заботит тебя гораздо сильнее, чем то, что меня могут убить. Успокойся и не забивай свою маленькую головку. Сегодня ночью может случиться и то, и другое.
* * *
Спустя полчаса Джулс уже стоял у дверей «Пальмового дворика». От дома Морин к месту свидания он добирался перебежками — от одного темного переулка к другому. Когда он протиснулся в дверь клуба, официанты уже начали переворачивать стулья и составлять их на столы. Почти все поздние посетители разошлись по домам. Несколько молодых музыкантов да пара ветеранов средних лет, которых Джулс не раз видел на сценах города, чехлили инструменты. Тео Шамбоне стоял у дальнего конца барной стойки и горячо спорил с человеком помоложе, в котором Джулс узнал владельца клуба по имени Родди Брейтуайт.
Старый музыкант заметил, что Джулс входит в зал, и глаза его вспыхнули радостным светом. Он бросил спорить на полуслове, чтобы подозвать друга.
— Джулс! Эй! Иди-ка сюда, старина! — Он опять повернулся к хозяину заведения. — Вот тебе человек, который помнит, какую музыку играли в прежние годы. Джулс, ну-ка расскажи, что у меня были за оркестры в сороковых — пятидесятых.
— Э-э… Тео, это ведь был не я, а мой отец, Джулс-старший. Вспомнил?
Трубач раздраженно отбросил со лба волосы.
— Да брось! Нет у меня сейчас времени на эти глупости. Род говорит, я не могу больше играть с моим оркестром. Требует, чтоб оставил один квартет или даже трио! Представляешь?!
Хозяин клуба ужасно смутился.
— Э-э… мистер Шамбоне немного расстроен…
— Расстроен! Ты хочешь, чтоб я распустил к чертовой матери пол-оркестра! Пойми, Род, я вечно жить не собираюсь. Как эти пацаны завтра станут музыкантами не хуже, чем Тео Шамбоне, если сегодня они не будут играть в моем оркестре?!
Мистер Брейтуайт уставился в пол.
— Будь этот мир идеален, Тео, я нанял бы тебя вместе со всем оркестром — пусть бы он был хоть из двадцати человек — с сегодняшнего дня и до конца времен. Ты прекрасно знаешь, что я люблю музыку. Но я еще и бизнесмен, и у этого бизнесмена недавно появилось четыре новых конкурента во Французском квартале. Ну не могу я теперь платить целому джаз-банду. Может, некоторые из твоих ребят смогут приходить, играть на выходных…
— Да не могут мои ребята играть за бесплатно! Им на учебу копить надо. Ну скажи ты ему, Джулс! Ты же тут постоянный посетитель. Скажи, как людям мой оркестр нравится…
Тут Джулс заметил в дальнем углу зала Веронику. Она махнула рукой.
— Тео, ты извини, но мне правда идти надо. Давай как-нибудь в следующий раз, а? Посидим, подумаем, что делать…
