Столь исключительная меткость требует отличного зрения и немалого расчета. Спектакль зачастую сопровождается «фуканьем», которое я считаю смехом, что бы там ни говорил об этих теориях мой сосед Джон. Так называемые эксперты (которых, на мной взгляд, давно пора запереть навечно в карцер) полагают, что это просто звуковой эффект, возникающий при заполнении воронки водой перед новым залпом.
Но прискорбным следствием этой игривости стало то, что чванливые клещи, собирающиеся под вывеской «Амбрской лиги безопасности», составили проект резолюции, выделяющей средства на дрессировку кальмаров в качестве пожарников для тех районов Амбры, в которые есть доступ с воды. Еще меньшего успеха достигла Церковь Кальмаровых Детей, пытавшаяся устраивать бредовые и зачастую фатальные «крещения кальмаром». В ходе этих ритуалов данный культ пытается спровоцировать кальмара совершить «таинство отпущения грехов». Как следовало ожидать от убежденного мясоеда, королевский кальмар редко балует хоть сколько-нибудь цивилизованным поведением.
Дальнейшие подозрения насчет развитого интеллекта кальмара — и бред Максвелла Бокуня
Между тем продолжают возникать дальнейшие свидетельства развитого интеллекта у королевского кальмара, рябь познавательной способности, наличие которой уже давно было выведено из его физиологии (15). Неужели можно считать совпадением то, что два могучих сердца кальмара гонят кровь не только в его крепкие плавники, но и в большой и сложный мозг? Мозг среднего королевского кальмара получает на три галлона больше крови в день, чем мозг среднего пациента (которому на ленч подают засохшие рыбные тефтели, свернувшийся йогурт и разочаровавшуюся в бытии зеленую фасоль) за неделю. Говорят, что единственное животное с более крупным мозгом, одеккский двухораловый белый кит, кренится на сторону под весом собственного черепа (16).
Королевский кальмар (как и некоторые малые кальмары, но в отличие от страшного судорожного кальмара) также имеет возможность напрямую управлять цветом и узором своей окраски, что как будто также свидетельствует о развитом интеллекте. Фосфоресцирующие картины на реке ночью, возможно, напомнят странные огни, которые видели десять лет назад на развалинах города Олфар и которые приписали неизвестному разуму. (Внимательный читатель уже начинает улавливать суть моих уникальных теорий, изложенных в части IV данной монографии.)
Исходный серебристый окрас королевского кальмара способен моментально измениться на зеленый, голубой, красный, желтый, оранжевый, пурпурный, черный или на любое сочетание вышеназванных цветов. Кальмары умеют замаскироваться под любое окружение, молниеносно меняя окраску (17). Хотя первоначально подобные изменения возникли, возможно, в результате «эволюции» (используя англиканизм, введенный чрезмерно поносимым Ксавье Дэффедом), чтобы избежать внимания хищника и помогать в брачных ритуалах, теперь умение менять цвет превратилось в сложнейшую систему коммуникации, более эффективную, чем звуковой язык или язык жестов щупальцами, который привиделся в бреду Максвеллу Бокуню, когда он погружался на дно речной впадины (18).
Разоблачительное открытие Вернесса и Липин
Не будь люди по природе своей безумны и не сопротивляйся они так самосовершенствованию или терапии, совместное исследование недооцениваемых Реймонда Вернесса и Паулины Липин уже давно затмило бы клоунады таких смехотворных личностей, как Бокунь.
Первым вдохновенным новаторством Вернесса и Липин стало открытие, как обойти великую Проблему Ила, устроив засидку вроде тех, какие используют для изучения и ловли птиц. Выбрав одинокую мель посреди глубокого участка реки Моль, ученые поставили возле нее на якорь свою баржу, в днище которой был врезан стеклянный купол — образцовое усовершенствование доступных кальмарологу устройств (19).
Со временем многие королевские кальмары преодолели врожденную осторожность и стали с любопытством заглядывать за стекло, из-за которого на них смотрели застывшие и немного испуганные Вернесс и Липин. Согласно дневникам ученых, потребовалось несколько месяцев исследований, но они наконец задокументировали то, что назвали «вспышечным общением». Позднее эти два пионера сумели разгадать смысл в «вспышечного общения» и даже ответить! Тем самым барьер между кальмарологом и кальмаром, пусть лишь на краткое мгновение, но был разрушен, что раз и навсегда изменило отношение между ученым и приливной заводью, наблюдателем и наблюдаемым (20).
Для начала Вернесс и Липин набросали базовые модели коммуникации (21), воспроизведенные на следующей странице (22).
Рисунок 1: Модели коммуникации, расшифрованные Вернессом и Липин.
Как может заметить даже человек, страдающий патологической склонностью к выдумкам, подобная коммуникация осуществляется на более высоком уровне, чем «общение» собак, кошек или свиней, особенно учитывая недавние эксперименты в этой области.
Но работа Вернесса и Липин еще не раскрыла своего полного потенциала. При помощи лампы и гофрированной бумаги они проецировали в воду буквы и эквивалентные или Цветные вспышки, сперва в случайной последовательности (например, РИЕКХИТМЛАФЕЙД), а затем слова и фразы (как то «Я КАЛЬМАР. КАК У ВАС СЕГОДНЯ ДЕЛА?»).
Поначалу кальмары не отвечали. Однако через неделю таких визуальных стимулов Вернесс и Липин были поражены, Увидев, что на светящейся коже появились буквы, причем изображения не были статичными, а двигались, так что фразы «Я КАЛЬМАР» и «КАК У ВАС СЕГОДНЯ ДЕЛА?» сталкивались на телах кальмаров, точно призрачные буквенные поезда.
Это должно было подтолкнуть к новым открытиям, богатство и слава должны были бы ждать Вернесса и Липин, как только они опубликуют все свои наблюдения. Однако затем случился странный эпизод, раз и навсегда дискредитировавший их в глазах ученой общественности. Этот эпизод позволяет предположить у кальмара более высокий уровень интеллекта, чем объявлялось ранее даже в таких оптимистических публикациях, как «Кальмаровые мысли». Запись в полевом журнале читается увлекательнее романов Вивьен Роджерс, но безмерно меня печалит. Что было бы, если бы только они не сдались? (23)
«Сегодня мы с Вернессом решили бросить наши исследования. Это стало слишком опасно. Из-за кальмаров. Мне никогда не приходило в голову, что сами кальмары могут отбить у нас охоту к кальмарологии, но, увы, это произошло. Объясню…
После монотонного и лишенного событий утра, около полудня на поверхности воды возле нашей баржи появилось множество огромных пузырей. Нам в борт ударила медленная, массивная волна, словно кто-то огромный поднимался к нам из глубины. Мы тут же надели спасательные плавучие устройства из кожи животных, сферические стеклянные маски и ласты и, таким образом обезопасив себя (так нам казалось), спустились в стеклянную засидку на дне баржи. Посылая вспышки красного и оранжевого света, королевские кальмары, которых мы окрестили Кальмар № 8, Кальмар № 5, Кальмар № 12, Кальмар № 16, Кальмар № 135, на мгновение неподвижно зависли перед засидкой, затем отступили на несколько метров и, развернувшись, устремились прочь в темноту. Поначалу мы решили, что их спугнуло наше странное одеяние. Но тем не менее их реакция нас обеспокоила. Однако мы остались в трюме из величайшей преданности Делу (24)… и вскричали от ужаса, когда под стеклом возникло щупальце длиной с нашу баржу. По его огромной зеленой поверхности (Труфф нам свидетель!) бежала надпись золотыми буквами: „УХОДИТЕ НЕМЕДЛЕННО, НЕ ТО Я ВАС СОЖРУ, ОБСОСУ ВАШИ КОСТИ И ПУЩУ ИХ НА ГНЕЗДО ДЛЯ МОЕГО ПОТОМСТВА“. Мы застыли от ужаса. Просто не могли пошевелиться. Лишь резкий шлепок щупальца по борту корабля, внезапная вонь нашатырного спирта и новое кальмаровое послание „СКОРЕЕ!“ разрушили наше оцепенение.
