– Доблий вецер, – улыбнулась китаянка. – Плоходите, позалуста.
Интересно, а что знаешь ты, подумал Эрик. Какова твоя роль в этом поганом маскараде? Не в твои ли функции входит в условный час набрать выученный наизусть номер и сказать короткое: «Все в сболе»?
Ха! Даже она знает его, Эрика, новую фамилию. Трамп. Ловушка. Отличная фамилия, как раз по ситуации. Минуту назад можно было бы поступить по-другому. Ведь у человека должно быть право на вторую попытку, а? Рюкзак всегда собран и лежит за дверью. Алло-алло! Трамп зашёл домой! Мизерный шанс, что у них ещё нет приказа брать его сразу, как появится, но всё же это шанс. Затеряться в порту, подойти к рыбакам. По старой дружбе и с хорошей компенсацией попросить подбросить…
А куда подбросить, Трамп? Да ты с ума сошёл, Трамп! Окончательно, а не так, как до этого, когда не всякий консилиум разобрался бы в твоих обсессиях и компульсиях. Дирк – там, Эльза – там, так куда же тебя ещё подбросить-то, а?
Длинный, неказистый, но привычный коридор. Календарь от местной пожарной части. Цементная стяжка на месте недостающих плиток. Наверное, Дирк настоял. А то провалился бы как-нибудь под пол прямо тут. Зелёная ёлочка в вентиляционной решётке давно выцвела до серой. Серый – цвет дня.
Задержав дыхание как перед прыжком в воду, Эрик обеими руками толкнул двустворчатую дверь.
XI
– …я проглаживаю их с обеих сторон! – собрание уже началось, и Петер делился опытом борьбы со специфической текстильной фауной. – Знаете, горячая обработка крайне, крайне позитивно влияет на безопасность ткани. Там просто как пустыня получается. Никто не живёт практически…
Эрик прошёл по центральному проходу и присел на подлокотник тугого, прямо сейчас лопнет, раскидистого кресла, туго-претуго обтянутого телячьей кожей.
– Вы не встретили Оскара? – негромко спросила Норма, нагнувшись к нему через проход. – В пенсионном фонде всё время очереди, он сказал, что приедет прямо оттуда…
Эрик развёл руками.
Петер, кажется, потерял мысль и слегка забуксовал между «и-и…» и «во-от».
– Таня! – позвал Эрик. Хорошо позвал, вроде и негромко, а как-то тише стало вокруг, все головы повернули. – Таня, а вы никогда нам не рассказывали… Где вы работаете?
Таня расстегнула под горлом верхнюю пуговицу блузки, улыбнулась.
– Что вы имеете в виду, Эрик? Вам этого, – обвела рукой склад, – мало? Наши собрания и всё связанное с этим я работой не считаю, а вот кресла отнимают довольно много времени.
Она сместилась чуть в сторону от стола, глядя то на Эрика, то на Петера, то на ссутулившегося в углу над компьютером Иеремию.
– Я просто хотел спросить: у вас, наверное, и форма есть?
Дирк приподнялся с места. Таня вспыхнула, даже в слабом свете складского освещения было видно, как бордовый румянец всполз из-под воротничка на щёки и кончики ушей.
– Эрик, – попросила она, – вы как-нибудь почётче сформулируйте вопрос, ладно? А то я что-то даже в толк не возьму, о чём это таком вы спрашиваете?
Эрик поднялся и медленно пошёл ей навстречу.
– Ну как бы ещё проще спросить-то, Таня? Хотел узнать, почему мы не знаем, что вы «цесарка», – понятно я излагаю?
– Подождите! – словно защищаясь, Таня выставила ладони перед собой. – Подождите!
Её голос сорвался, расстегнулась заколка на затылке, куцый хвостик распушился неровными тусклыми прядями. Очки криво сползли с переносицы. Пола рубашки почему-то выбилась из-под пиджака. Как будто не образ хранительницы «Касты» рассыпался на осколки, а сама Таня начала распадаться – что та снежная девочка, прыгавшая через костёр.
Все замерли в разных позах, словно в старомодной театральной постановке.
Таня замигала часто-часто, и так всё и шевелила ладонями вверх-вниз.
– Да! Да! Да! – громко скандировала она. – Если вы, Эрик, хотите это обсудить, то: да! Я сотрудница ЦСР. Центра. «Цесарка». Но…
Обе створки входной двери с треском распахнулись, и братья-арабы возникли на пороге. Они выискали взглядом Норму, та начала бледнеть и оседать в кресле.
– Оскар, – сказали братья почти в унисон. – Полчаса назад «цесарки» взяли Оскара прямо посреди Торговой площади.
– Ну вот, – сказал Дирк. – Кажется, всё начинает проясняться.
Далеко в центре города на колокольне сочно ударил колокол.
– Я должна сказать… Я должна объяснить…
Но никто не слушал Таню, даже не замечал её присутствия.
– Расходиться, наверное, надо, – задумчиво предложил Иеремия.
– Куда? – засмеялся Дирк. – Куда, дурашка?
Петер и братья-арабы хлопотали над Нормой.
Эльза беззаботной походкой подошла к Эрику.
– Приплыли, да?
Она старалась улыбаться, но получалось не очень. Всё равно молодец, подумал Эрик и, секунду подумав, притянул её к себе и поцеловал. Она ответила, точнее, лишь слегка наметила ответ.
– Ну, давно собирался, – извинился он.
А она повторила:
– Приплыли, да?
– Мне нужно объяснить вам… – Эрик сощурился: – Слышите?
Все замерли, и тогда стало слышно что-то вроде «чух-чух-чух» откуда-то сверху, а может быть, отовсюду, у этих складских помещений такая своеобразная акустика…
– Я знаю этот звук, – сказал Эрик. – Это «эн-эйч-девяносто». Хорошая машинка, надёжная. Десантный вертолёт, если кто не понял.
Где-то одновременно включились две или три полицейские сирены.
– Да, – подтвердила Эльза. – Приплыли.
Раздался громкий фанерный треск и грохот. Это Таня опрокинула стол.
– Выслушает меня сегодня кто-нибудь, чёртовы параноики?!
– Отличное начало, – сказал Иеремия. – Технически мы шизофреники, но даже интересно, что дальше будет.
– Ли! – заорала Таня. – Красный!
XII
Так вот как зовут ту девчушку на входе, подумал Эрик. И условные сигналы у них отработаны!
И тут он увидел, что в пустом ближнем углу к двери, в неосвещённом проёме между колоннами клубится тьма. Тухлая Тень никогда не входила в «Кресла Тани Т.», и сейчас это можно было принять за какое-то никому не нужное знамение. Что предсказывать, когда и так всё ясно?
Китаянка вбежала из коридора, закрыла обе створки дверей и заперла на ключ.
– Помоги, сто стоись? – указала Дирку на самое тяжёлое кресло, больше похожее на макет дворца.
– Не думала, что будет вертолёт, – сообщила Таня. – Надо уходить очень быстро, здесь служебный тоннель, выходит в подсобку на соседней улице.
– Таня, – сказал Эрик, – хватит над нами издеваться. Все и всё уже поняли. Не надо продлевать агонию.
