Юра взял в руки простенький игровой джойстик.
Из-за борта дрезины показалась суставчатая механическая конечность, потом вторая и третья. Паукообразная ходулька, примитивный дистанционно управляемый механизм, совершенно безмозглое создание, кое-как выползло из дрезины и неуклюже спустилось по насыпи.
– Если кто-то что-то напутал, – как бы ни к кому не обращаясь, сказал Черепанов, – то мы хотя бы увидим, как точка входа умеет себя защищать.
Юра пыхтел над джойстиком. Ходулька перешагивала мирно спящие черепановские мины, с грацией стреноженного верблюда ковыляла к расколотой скале.
Забравшись в расщелину, ходулька идиотским жестом эстетствующей курильщицы выпустила стандартный информационный щуп для высокоскоростного обмена данными. Координатор превратился в оператора и едва успевал вытягивать на крупный план лучшие виды.
Юра осторожно повернул щуп, подвёл его к закрытому колпачком отверстию контакта, и пластиковая крышечка приподнялась, обнажая бронзовое дупло.
– Ща долбанёт, – вздохнул фельдфебель, караулящий входную дверь от посторонних.
На него цыкнули.
Щуп медленно погрузился в контактное отверстие.
И по экрану ноутбука, раскрытого рядом с Юрой, побежали столбцы цифр.
Так же медленно ходулька отсоединилась от точки входа, добрела до дрезины, перебралась через борт и рухнула на бок, как будто смертельно устала.
Все молчали.
– И что теперь? – спросил Шота Георгиевич, которому было простительно.
– А ничего, – ответил мальчишка. – Теперь – ждать.
Потом не удержался и повторил всё, что уже объяснял всего лишь полтора дня назад. Про утерянные во время войны коды систем «свой-чужой» – уж сапёры-то и сами могли тут порассказать всякого! – про то, что «волки» собираются в единый организм перед посещением точки входа, чтобы уменьшить риск её обнаружения противником, про операционную систему точек и найденные в ней изъяны.
А потом с мальчишеской непосредственностью предложил:
– А пойдёмте, съедим что-нибудь?
Фельдфебель у дверей пробурчал, что тоже бы заморил червячка.
– Червячка в Королёве заморили, – усмехнулся координатор, но Юра Стромынцев шутки не оценил.
Прошёл через зал, развернул кресло координатора к себе и отчеканил удивлённому вояке в лицо:
– В моём присутствии потрудитесь подобные высказывания оставить при себе! Если бы Червяк и Паша Ран не пожертвовали жизнью ради общего блага, аукались бы вы сейчас по болотам да телефонный кабель изобретали!
Дело тонкое. Двое парней, хакеров, на второй день Катастрофы пробрались в развалины Центра управления полётами. Они грубо и топорно, но перенастроили три десятка спутников разного назначения на управление по резервным каналам. Лишь благодаря их вылазке, после Большой войны постепенно удалось восстановить связь почти с половиной мира. Разумеется, ни Ран, ни Червяк этого уже не застали.
Лицо координатора пошло красными пятнами. Тут же рядом возник Черепанов, гаркнул:
– Проехали!
– Не вопрос! – Юра примирительно поднял перед собой ладони. – Просто есть свои пунктики. Ладно, я – в столовую, побираться. Кто со мной?
Селиван догнал его у дверей.
– Знаешь, Юра, – охотник не был уверен, что будет правильно понят, но всё-таки решил попробовать, не откладывая на потом, – мы топтунов на Урале изрядно положили в своё время. И не всегда силой. Ты бы дал, что ли, программный код почитать, а? Всем спокойнее было бы, и тебе в первую очередь.
– Что, разбираетесь? – снисходительно спросил мальчишка.
– Так, кумекаю немного, – Селивану вдруг захотелось стукнуть наглеца, чтобы знал рамки.
Юра поднялся из-за стола.
– Рассказать – расскажу. Показать – покажу. Что сочту нужным. А коды, господа, я вам не дам. Не обязан.
И, сопровождаемый недоумённым молчанием, вышел из зала.
Шота отозвал Селивана на разговор. Они вышли из шатров, отошли к пустующей железнодорожной платформе.
– Короче, пойми правильно, Селиван, а то обижусь.
Начальник участка смотрел на рослого охотника снизу вверх глазами грустной собаки.
– Хорошее начало!
– Так вот, слушай. Мальчик этот – странный какой-то. Двухслойный, что ли. Такой, понимаешь, цветик-семицветик, а только непростой совсем. И лицензия у него странная – с приложением! Я же вроде бы начальник участка, за смету отвечаю, сам знаешь, и мне решать, какого охотника под какую очистку нанимать, так? Так! А тут лицензия – непосредственно под транссибирский проект, а премия – смотри приложение! Лезу в приложение – а мне: недостаточно допуска! Понимаешь?
– Не понимаю, – честно сказал Селиван.
– Ну… то ли сынок чей – знаешь, чтобы откаты не светить, то ли ревизор – хотя молод он, да и глуповат с виду. Короче!
Шота сделал драматическую паузу. Охотник терпеливо дождался продолжения.
– Короче, взял я на себя наглость, Селиван. У меня возможности есть технические – запараллелил я его подключение к сети. Аккуратно, без дураков, на аппаратном уровне, всё сливается в кэш. Просто чтоб не думалось.
Селиван был впечатлён. Чтоб не думалось – серьёзная мотивация.
– И давно тебе это в голову пришло?
Начальник участка будто задумался, что-то считая, а потом признался:
– Да как приехал, так я и озаботился.
– И что ты теперь от меня хочешь?
– Мне неудобно, да? А ты последи немножко – куда ходит, что в сети смотрит, кому пишет, а? Вдруг подскажешь мне чего, как держать себя с ним, чего ждать.
– Последи! – Селиван мотнул головой. – Последи…
Вспомнилась наглая физиономия мальчишки. Не обязан! Сначала приходит, уговаривает на свою авантюру, а потом – не обязан!
Охотник для виду еще секунд десять потеребил бороду, покусал кончики усов, поморщил лоб – хотя уже знал, что согласится.
– Раз просишь, – сказал он вяло, – давай, коммутируй. Посмотрим, что за фрукт.
Но в эту ночь заняться исследованием Стромынцевского кэша ему не пришлось.
Сразу после полуночи сработали первые видеогвозди – чёрная округлая тень двигалась по полотну со стороны Усолья-Сибирского к точке входа.
В шатрах стоял кавардак – шёпоты, тычки, пинки – быстрей! быстрей! Оно идёт!
Полуодетые сапёры и охотники сбежались к координаторским экранам. Хищно скалился Черепанов. Ещё четыре координатора сразу подключались к управлению минами.
– Порвите её в клочки! – от всего сердца выкрикнул Шота Георгиевич. – До винтика!
Подключились высокочувствительные камеры широкого спектра. В инфракрасном картинка завораживала. По серо-сизой стерне катилось огромное яйцо. Диаметр его был таким, что нижней точкой оно не задевало шпал. Внутри яйца шевелилось что-то жёлто-красное, меняющееся, переливчатое
